ЖЕНСКАЯ МЕСТЬ
На приготовление фирменного блюда Настя потратила все воскресное утро. Борщ источал такой аромат, что слюнки текли. Улыбаясь, девушка предвкушала, как разольет бордово-красноватое, с золотинками жира, варево по тарелкам, добавит домашней сметанки… И они с Надеждой славно пообедают.
В кармане халатика, привлекая внимание соседок по кухне, громко и обиженно запиликал мобильник. Скрываясь от любопытных глаз и ушей, Настя торопливо шагнула в коридор. Её не было всего-то ничего, но когда она вернулась, дело было сделано: чья-то безжалостная рука не пожалела соли для замечательного борща. И никто ничего не заметил…Вчера в картошку плеснули прогорклого масла… А еще раньше… Настя знала, кто это делает, но как докажешь, не пойман – не вор…
– Ой, мамочки… – девушка без сил опустилась на табурет и закрыла лицо руками.
– Снова обед испортили? – участливо спросила вошедшая на кухню худощавая блондинка. Яркая и фигуристая, она была из тех немногочисленных счастливиц, на ком простенький пестрый халатик и незамысловатые тапочки смотрелись модельными новинками из дорогого магазина.
– Что на этот раз? Борщ пересолили? Ну-ка, я попробую…Хм, не так плохо… Не плачь, Настена, эта беда выеденного яйца не стоит. Сейчас бросим в кастрюлю горстку риса, добавим водички, немного прокипятим и съедим твой борщ за милую душу. Назло врагам!
Возившаяся у плиты сухопарая женщина в неопрятном халате вдруг резко повернулась, что-то хотела сказать, но промолчала. Лишь вызывающе вскинула голову и метнулась в коридор, громко хлопнув кухонной дверью. Оставшиеся облегчённо вздохнули.
– Надюха, почему она меня так ненавидит? Что я ей сделала? – всхлипнула Настя, по-детски размазывая слезы по круглым, тронутым лёгким загаром щекам. Блондинка улыбнулась, удивлённо выгнула крутую бровь, но не ответила, лишь пожала плечами.
– Как за что? За то, что молода и хороша собою. Не ты первая пострадала от вздорной бабы. И не последней будешь. Меня Утятникова тоже доставала, пока я замуж не вышла, – усмехнулась молоденькая беременная женщина, чистившая картошку у соседнего стола, – И другим девчонкам пакостила… Только Надежду не трогает, хотя такую красавицу еще поискать надо…Не иначе та волшебное слово знает. А, Надюха?
– Я не поняла, о чем ты… – смущённо призналась Настя. Губы её старшей подруги изогнулись в презрительной усмешке.
– Анка имела в виду, что мадам Утятникова ревнует своего благоверного к каждому столбу. И она права, есть за что. В настоящий момент Ванечка Утятников положил глаз на тебя, Настёна. Мужику свежатинки захотелось.
Потрясенная Настя в сердцах пристукнула по столу кулачком:
– Фу, какая гадость! Жирный, старый… Я ему кастрюлю с борщом на голову надену! Или Ваське скажу…
Надежда одарила девушку ослепительной улыбкой:
– Зачем переводить хорошие продукты на самодовольное ничтожество? Не обращай на него внимания и держись
подальше. Большего и не требуется. У мужика кризис среднего возраста, бывает. А Верка… Она с Ванькой ничего поделать не может, вот и бесится. Трусиха, мнимой сопернице соли в суп подсыпала и довольна. Глупая и жалкая баба, ну её…Пойдем лучше обедать. А потом я расскажу, почему Утятникова меня не трогает…
Девушки удобно расположились в небольшой, но отдельной комнате Надежды. Отведав борща, Настя радостно улыбнулась: не зря мама считалась великолепной спряпухой, первой не только в их деревне, но и во всей округе. И дочку готовить научила, да так, что ни какая Утятникова не страшна.
Насытившись, девушки пили чай с малиновым, присланным Надеждиной мамой, вареньем. И говорили сначала ни о чём: о доме, о мамах, о том, как нелегко юной, только что выпорхнувшей из-под родительского крыла, девчонке обживаться на новом месте. А в чужом городе и поплакаться некому. Люди вокруг себе на уме, не пожалеют, если что…
Потом, тяжело вздохнув, Надя перешла к главному:
– Мы с Веркой из одного городка приехали, она постарше, но кое-что обо мне слышала. Ещё бы! Я всегда была яркой, активной девушкой и нравилась мужчинам. Родители у меня старой закалки, строгие, за каждым шагом следили, берегли. Но запретный плод ведь всегда сладок. Грешна, флиртовала-кокетничала напропалую, но большего – ни-ни! По- настоящему влюбилась лишь в восемнадцать, когда работать устроилась. В своего начальника, не старого ещё, умного, удачливого. И так влюбилась, что жизни без него не было. Знала: женат, дети подрастают, и бросать их ради красивой игрушки он не собирался. Но мне было всё равно, лишь бы видеть, быть рядом, прикасаться к нему…Родные пытались вразумить, да где там… Ночь-полночь бежала по первому его зову. В нашем городке Карлов – не последний человек, многие знали, кто у него в любовницах ходит. И жена его – тоже. Маленькая, худенькая, болезненная, она обладала таким железобетонным характером, что Верке и не снилось…Делиться своей собственностью ни с кем не собиралась. И угрожала мне, и окна в доме била… И за волосы таскала… И бандитов ко мне подсылала, спортсменов бывших. Было такое… Но они с моим братом связываться не решились. Костик восточными единоборствами увлекается и серьёзно, и друзья у него – серьёзные. Тогда она решила действовать сама… Вот здесь, на запястье, шрам видишь? Это её подарочек, памятка на всю жизнь…
Борщ был давно съеден, в бокалах остывал чай, а успокоившаяся Настя с горящими глазами слушала рассказ старшей подруги. Девушке не раз хотелось расспросить про безобразный шрам на изящной ручке Надежды, но она стеснялась, боялась прослыть глупой деревенщиной.
– В тот день Михаил позвонил и попросил срочно спуститься вниз, ждал меня у подъезда. Волновался, но по телефону ничего объяснять не стал. Я торопливо натянула на себя пальто, шапку, сапоги, схватила перчатки – и бегом на улицу. И уже на улице поняла, что прихватила перчатки брата. Январь, мороз за двадцать…С голыми руками не пойдёшь. Возвращаться – плохая примета! – серовато-зелёные, приподнятые к вискам глаза Надежды потемнели, голос предательски дрогнул.
– И что?
– Лучше бы вернулась, дурочка, и не выходила совсем…Но я сжала ладони в кулачки, держала, чтобы перчатки не свалились. Михаил посмеялся и предложил пойти в кафе, надо было поговорить: он переживал, что жена его нехорошее задумала. В последнее время она стала нервной и суетливой…Он по-своему любил меня и хотел уберечь от злобы ревнивой супруги.
Едва мы отошли от дома, из-за дерева вдруг выскочила только что упомянутая особа и, подскочив ко мне, резко выплеснула содержимое зажатой в руке бутылки.
– Получай, гадина!
Она метила в лицо, но…За мгновенье до этого, еще не поняв, что происходит, я машинально выставила руки вперед. Рукав пальто почему-то развалился надвое, а левое запястье обожгло, как огнём. Я отчаянно затрясла руками, перчатки свалились и полетели в разные стороны. И тут же раздался жуткий, душераздирающий вопль… Закрыв лицо руками, нападавшая каталась по снегу, оставляя на нём кровавые следы… Очнулась я уже в больнице, там же узнала, что жена Михаила решила раз и навсегда избавиться от соперницы: раздобыла где-то пузырек концентрированной кислоты, подкараулила нас и… Женщина и не думала убегать, хотела насладиться местью, увидеть, как красавица превращается в чудовище. Она всё продумала заранее, готовилась, но я успела закрыться. Случилось непредвиденное: сброшенная мною перчатка ударила мстительницу по щеке: я же намного выше. Женщина отступила на шаг, не удержала равновесия, споткнулась и упала, выплеснув остатки кислоты на себя…
– Какой ужас! – испуганно выдохнула Настя, – И что? Что дальше было?
– Кислота обожгла ей половину лица. И глаз…Обеим пришлось долго лечиться, – Надежда осторожно прикоснулась к рубцу, горько усмехнулась, – Пока мы по больницам кочевали, пока суд да дело, Михаил сошёлся с обеспеченной вдовушкой местного «авторитета»... На руке у меня шрам остался, зато от глупой любви излечилась, кислота хорошо мозги промывает.
Подперев подбородок рукою, Настя горестно вздохнула:
– Ну, дела… А в Муром как попала?
– Очень просто. Брат на однокурснице-муромлянке женился и уехал к ней на родину. Пока я в больнице лежала, за учебники засела. Летом в институт поступила, а когда закончила его, к брату в Муром приехала. Как молодому специалисту, мне дали комнату в общежитии. Вскоре появилась возможность вступить в жилищный кооператив…Родители помогают квартиру строить, скоро, ты знаешь, дом наш сдавать будут…И работа мне нравится. Живу не хуже людей, грех жаловаться. Встречаюсь с парнем, который любит меня. И он свободен. Усвоила жизненные уроки… Шрам только на руке остался…Вот так-то.
– Васька тоже холостой…И никогда женат не был, – задумчиво проговорила Настя и, помолчав немного, добавила,– Какие у нас коварные женщины… Одна солью травит, другая – кислотой, а их считают слабым полом!