ВЛАДИВОСТОК - КАВАЛЕРОВО
Мы купили японскую «Аску» -
Небольшое, стальное авто,
Шёл апрель, солнце грело нас лаской,
И не сдерживал больше никто.
Ранним утром, под звёздами в небе,
С «полпинка» мой завёлся мотор,
И моя драгоценная леди
Улыбнулась в окно из-за штор.
Двушка кубиков грелась не долго:
Чай зелёный пришлось не допить,
Сдёрнув сумку походную с полки,
Мы умчались в дорожную нить.
Лентой чёрной асфальт перед нами,
Голоса из колонок певцов,
Фары встречных в глаза бьют лучами,
Шелест шин об дорожный покров.
Скорость средняя, где-то сто десять,
Семь на сто - где-то средний расход...
Ты дорогой давно стала грезить,
И вот едем на «Аске» вперёд.
Замаячил рассвет вскоре в поле,
Уссурийск пролетели когда,
Позади наше синее море,
Впереди – гор приморских стена.
Захотели с супругой покушать,
«Катерина» - кафе – наш привал,
И другого уже не придумать,
Это место – нам главный сигнал
О поре наступившего жора,
О блинах, голубцах и борще...
Не плохая в дороге умора
Кушать всё, все, что есть вообще -
Начиная от пончиков с мёдом,
И кончая кальмаром с икрой...
Вместе нравится с милой под сводом
Неба синего кушать порой.
Отобедали – снова помчались,
Масло в норме, дорога ровней.
Далеко волны в море остались,
Путь наш в горы, быстрей и быстрей.
Вот Анучино, скоро Арсеньев,
За Анучино - «тигр» в скале,
Шашлыки на углях меж деревьев...
Подъезжаем мы к чистой воде,
Где из пасти тигриной – скульптуры,
Ручейком на ступеньки родник
Льётся звонко живою натурой,
Я к струе этой жадно приник.
Катя тоже подставила губки,
Улыбаясь мне солнечным взглядом,
И без всякой осмысленной шутки
Оказались носы наши рядом.
Выше – яркий багульник на сопке,
Ниже - воды Уссури несёт,
И не надо ни пива, ни водки -
Отдохнули... и дальше - вперёд!
Выключаем кассетные песни,
Льётся песней наш мощный мотор,
В жизни нет ничего интересней
Чем нестись среди речек и гор.
На КП, на Арсеньевском, всё же
Повезло – нас гаишник проспал,
Я лишь в зеркало толстую рожу,
Уезжая, уже увидал.
Полпути мы на «Аске» промчались,
Полпути нам ещё предстоит,
Далеко наше море осталось,
Солнце горный ласкает гранит .
Незаметно родная заснула,
Незаметно пошли в перевал,
Вот деревня одна промелькнула,
Вот другая – пора на привал.
Кедры кронами хвойными солнце
Защищают от путников взглядов,
Высоко, как аулы у горцев,
Здесь стоянки огромных «КАМАЗов».
Из земли льёт родник, дно в монетах,
В пыль дорожную сходит нога,
Клёны, липы, дубы – все раздеты,
Не покрыты листвою пока.
Появилась трава меж деревьев,
Скоро лето прибудет в «Карпаты»,
Сколько же англичан и евреев
Красоте этих мест будут рады?
Эти горы «Карпатами» стали
Называть с незапамятных пор,
И громады резины и стали
Тормозит здесь усталый шофёр.
Будто спины громадных чудовищ
Из тайги вырастают хребты...
Белка, шустро схватив чей-то овощ,
Убежала долой сквозь кусты.
И загикала где-то на кедре,
Высоко, что её не видать...
Доводилось кому-то и прежде
На «Карпатах» покой созерцать.
Скоро май, а за ним и дождливый
В горы эти прибудет июнь,
И когда-то в столь месте красивом
Слышен был партизанских свист пуль.
Посидели треть часа на травке,
Завелись и поехали в путь,
Обгоняя различные марки,
Успевая на них лишь взглянуть.
«Лаурели», «Сузуки» и «Хонды»,
Видно в зеркало – тают вдали.
«Мазов» русских огромные морды
Стали в этих ложбинах редки.
Виражи на «Карпатах» суровы,
Круты спуски, подъёмы резки,
По асфальтному с Катей покрову
Их проходим легко, аж виски
Перегрузкой стучат на подъёмах...
Скрежет шин на крутых виражах
Не даёт нам уснуть в этих новых
Скоростных и безлюдных местах.
Точкой стали сверкнул перехватчик -
Значит скоро большой перевал
Мы пройдём... И растёт где-то мальчик
Что ни разу на нём не бывал.
Истребитель с Чугуевки поднят,
Где Уссури течёт средь низин,
Где Фадеев был в поле не понят,
И уехал, и стал городским.
Авиации база военная
За железной дорогой в полях
МИГи быстрые, современные,
Сеют в душах врагов наших страх,
Защищая границу от бомб,
Создавая небесную стенку…
И отсюда во вражеский порт
Угонял МИГ предатель - Беленко.
Чудо техники нашей тогда
В руки недругов всё же попало.
Помнят это ещё иногда -
Как за лётчика стыдно всем стало.
Вот с «Карпат» трасса сходит к Уссури...
Серой лентой река под мостом...
По мосту пролетели как пуля,
Тормознув перед сельским скотом.
Катя песню поёт тихо слева,
Про любовь, про небесную высь
Дорогой и желанной, и верной
Она ножкой вошла в мою жизнь,
И запуталась в ней навсегда
Каблучками и страстью к машинам...
Гонят ток по хребту провода,
Солнце леса рисует картину.
Впереди Кавалерово наше
За десятком селений глухих,
Там жила моя бабушка Даша,
Там свой первый придумал я стих.
Под канатной дорогой, у речки,
Ягод горсть земляничных срывал,
И у бабушки как-то за печкой
Час в углу за провинность стоял.
Там Михайлов живёт, там Касецкий,
Там родители наши одни,
Там в эпохе далёкой Советской
Горняков трудовые шли дни...
У деревни, у Каменки, вскоре
По нужде получился привал.
Трактор сытно урчит утром в поле,
Раньше – гул тракторов здесь стоял.
А теперь половина травой
Всех полей поросла и угодий.
Кто? - в деревне остался живой,
Кто? - свой трактор колхозный не пропил.
Крест Христа на скале, выше справа,
Деревянный, огромный стоит.
Высотой над тайгой чья-то слава
О безумстве народов молчит.
Кто? - воздвигнул его над полями,
Над лесами, ручьями, дорогой -
Кто-то значит живой между нами
Оживляет и нас понемногу.
Телевышка в Уборке стрелой
Убегает, блестящая, ввысь...
Не такой уж народ наш плохой
Раз мы в этом краю родились!
Солнце вверх заползло пополудни,
Шёл апрель, и берёзовый сок
Оживил чистотой своей будто
Всю тайгу, как никто бы не смог.
Мы проехали длинную трассу,
«Кавалерово» - надпись на знаке,
И устали от скорости сразу,
Увидав моей родины флаги.
Далеко наше синее море,
Далеко пляжа жёлтый песок.
Мы вернёмся опять туда вскоре,
Взяв лишь жизни у мамы урок.
Здесь Дерсу Узала под скалой
Был отрядом Арсеньева встречен.
Мы вдвоём, со своей дорогой,
Вылезаем из плюшевых кресел,
И идём, не спеша, в гости к маме,
Вот отец на крыльце появился,
Он большой и родной рядом с нами
Сединой на бровях удивился.
Здесь закончилась наша дорога
По приморской, обширной земле -
Где богатой, а где и убогой,
В этой тёплой апрельской поре.