22
После прогулки на лодке Раиса Никифоровна ушла хлопотать насчёт ужина, Анастасия села за тетрадки с уроками, и Иван с Вероникой остались в беседке одни. Вероника, как всегда была смешлива, веселье так и бурлило у неё внутри, так и ожидая повода вырваться наружу. Вот и сейчас она искоса поглядывала на Бескрайнова, словно ища момента, когда можно посмеяться или пошутить.
- Какие красивые у вас тут цветы! – сказал Иван. – И как своеобразно высажены! Кто этим занимался?
- Настенька, конечно, кто же ещё, - заулыбалась Вероника.
- Молодец, ничего не скажешь.
- А я ей помогала, значит, я тоже молодец!
- Да, конечно.
- Вы грустны или устали?
- И то, и другое понемногу…
- А почему понемногу? Должно быть так: или грустный, или не грустный, или устал, или нет. А вас не поймёшь!
- Какая ты максималистка оказывается!
- Да, вот такая я! - засмеялась Вероника.
- Как соловьи-то распелись!
- У нас тут их много. И других птиц в саду в избытке. Вы разве не заметили?
- Да, нет как-то… Я всё в своих мыслях…
- Я и смотрю, вы всё время какой-то задумчивый… А о чём вы всё думаете, если не секрет?
- Секрет, секрет… Много будешь знать, скоро состаришься…
- Ну, уж и состарюсь… Ладно, не хотите говорить, и не надо!
Вероника вышла из беседки на аллею. Бескрайнов обратил внимание на её ладную фигуру, идеальные, словно точёные, ноги. Она шла, как по верёвочке, грациозно двигая бёдрами. «Откуда у неё такая походка? Раньше вроде бы не замечал… - подумал он. – Да она красивее Анастасии будет, и попроще».
- Какая ты красивая, Вероника! – сказал Бескрайнов, продолжая любоваться ею.
- А вы только сейчас заметили?
- И раньше, и сейчас…
Иван взял её за руку и пошёл рядом. Она удивлённо и насмешливо взглянула на него, но руки не забрала. Так некоторое время они и шли в полном молчании. Вокруг заливались соловьи, и воздух был полон сладостными ароматами цветов, росших тут же по краям аллеи.
Иван почувствовал волнение в груди, и подумал, а не отдаться ли, как он привык, этому первому чувству, и завязать роман с Вероникой, а не с её серьёзной сестрой. «Да, тут её родители, бабушка, Анастасия… Ну, и что, и кому какое дело? - металось в его голове. – Смотри, ведь руки не отбирает!.. Нет, если тут что-то и может быть, то только семейное, связанное с созданием семьи…» - подумал он.
Бескрайнов что-то спросил у неё, она что-то, смеясь, отвечала ему. Но он был, как в тумане. «Что ещё нужно для счастья? Милая, добрая, простая, искренняя и отзывчивая девушка, с которой можно создать, как говорят, домашний уют. И не нужно думать о том, что будет потом! Будет и будет, тогда и думать будем… Но моё ли это предназначение?» Он посмотрел на Веронику, она что-то говорила, улыбаясь и взглядывая на него. «Ведь через несколько месяцев привыкну, устану, разочаруюсь и захочется уехать куда-нибудь… А она? Останется, да, не дай Бог, ещё и с ребёнком!..»
Он отпустил её руку.
- Что же вы не отвечаете? – спросила Вероника.
- Ещё раз… Я что-то… задумался…
- Что вы любите читать?
«Ребёнок ещё, совсем ребёнок… Так что. Всё правильно я думаю!»
- Всего понемногу, Верочка. Но читаю очень медленно, так как начинает работать воображение. Я ведь пишу…
- Ой, почитаете?!
- Да, как-нибудь, - ему не хотелось объясняться с нею на эту тему.
«Вот уже начинается влезание в мои дела» - подумал он.
- Какой вы всё-таки…
- Какой?..
- Необщительный…
- Да уж, какой есть!
- Нет, вы бываете другим. Это вы со мной такой…
- Ну, что ты Верочка?! Не выдумывай… Вот лучше скажи, если бы Виктор
Анатольевич, Степан Алексеевич и, к примеру, я сделали бы тебе предложение выйти замуж, за кого бы ты вышла?
- Ни за кого! Виктор Анатольевич – бабник, Степан Алексеевич чересчур
религиозный, а вы… не хотите со мной разговаривать.
- Так ни за кого бы и не вышла?
-Что значит ни за кого? Что на вас троих весь свет клином сошёлся что ли? Есть и
помоложе и пообщительнее…
- Вот какая ты, Верочка, - в тон ей ответил Бескрайнов. – Ну, а Настя, как ты думаешь, за кого бы из нас троих вышла?
- У Насти и спрашивайте! - резко ответила Вероника. – А мне пора заниматься домашними делами. Извините, до встречи!
- До встречи, - ответил Иван и понуро пошёл по аллее.
«Эх, жениться бы на одной из них, обе хороши, каждая по-своему. Да, зажить тихой провинциальной жизнью, среди этих садов, цветов, среди этих красот, на этом речном просторе. Завести детей, обустроить себе кабинет, собрать библиотеку и писать, писать и писать,.. бродить с фотоаппаратом, играть с детьми…» - с воодушевлением подумал Бескрайнов, но тут же, откуда-то появилась мысль: «А надоест, что тогда? Точно, ведь скучно станет, знаю я тебя, куда деваться тогда?..Готов ли ты к тому, когда улягутся все страсти и пройдёт влюблённость, изо дня в день терпеливо строить отношения с женой, её родителями, детьми?.. Готов ли ты к долгому, длиною в целую жизнь, быту?»
Бескрайнов остановился, опустил голову, и так в задумчивости стоял некоторое время посреди аллеи. Его вывел из задумчивости голос бабушки.
- Что нашёл интересного, Иван? Уж минут пять стоишь, как вкопанный!
- Нет, нет, ничего… это я так… задумался.
- Да, о чём же ты так задумался?
- Есть, есть о чём, бабушка…
- Ты часто задумчивый, Иван. Не пора ли тебе жениться, а?
«Не в бровь, а в глаз! Вот интуиция!» - подумал Бескрайнов.
- Жениться это хорошо, только, хорошо жениться ещё лучше! – ответил он.
- Эх, философ ты мой! Так можно и вообще не жениться…
- Лучше вообще не жениться, бабушка, чем мучиться потом, и мучить других!
- А я сейчас мучаюсь, глядя на тебя. Как тебя заносит порой, как часто задумываешься, мечешься, ничем толком не занимаешься…
- Женюсь, бабушка, женюсь, вот те крест, женюсь! – Бескрайнов уже было занёс руку, чтобы перекреститься, но тут же отдёрнул ёё, так как раздался резкий и зычный окрик Раисы Никифоровны.
- Стой, стервец! Тебе бы только шутки шутить! Креститься вздумал, шутки ради, нехристь! Такими вещами не шутят! Я хоть и не такая религиозная, но понимаю, что нельзя клясться, тем более, походя, не подумав, да ещё по такому жизненному вопросу, не имея невесты.
- Бабушка, ну, что ты так близко принимаешь к сердцу?
- А как мне ещё принимать, если не близко? Ты же мне не чужой! – уже несколько успокоившись сказала Раиса Никифоровна.
- Ты говоришь «нельзя клясться», это выходит из твоей веры в Бога или это у тебя просто как… - он хотел сказать суеверие, но находясь ещё под впечатлением её вспышки проговорил – дань традиции?
- Да, Иван, я верю в Бога! - сказала Раиса Никифоровна, - и подняв голову, долгим и внимательным взглядом посмотрела на Бескрайнова. – И очень хочу, чтобы и ты поверил!
Бескрайнов чмокнул губами, что-то промычал себе под нос, и ушёл в сад.