Королева танца

 

Сумерки уже давно заволокли своей неприветливой синевой весь город. С неба мягкими снежинками неслышно падал снег. Стояла тишина. Он вышел на улицу и поплотнее закутался в пальто. Десять часов, но он не в первый раз задерживался на работе. Предстоял обычный путь домой. Но вот беда - предатель-трамвай уже давно прогремел в ему одному известном направлении. Он постоял немного, вдыхая свежий морозный воздух и позволяя снежинкам превращаться в маленькие холодные капельки на своём лице. Уличный фонарь монотонно поскрипывал в такт ветру, выхватывая из темноты мизерные куски пространства. Улица была пустынна. Но он решил пройтись.

Он уже давно не ходил пешком. Работа - и поскорее домой, дом - и поскорей на работу. Уныло и опостыло, но так надо. После мёртвого офиса тёмно-синяя снежная улица была словно из другого измерения. Он попытался посмотреть на звёзды, но мокрый снег бесстыже залеплял глаза. Можно было идти и не думать, расслабиться и забыться. Внезапно он очнулся - и понял, что зашёл куда-то не туда. Странный чужой переулок, старые заброшенные дома, вроде бы жилые, но все без единого света в окошке. Прямо в конце переулка блекло тускнела синяя вывеска старого бара - светящиеся буквы гласили "Танго". Он пошёл на свет.

Внутри заведения было тепло и шумно. Странные, словно из прошлого столетия, люди сидели за столиками, пили и весело смеялись. Звучала громкая музыка. В центре бара лаковой плиткой блестел танцпол. Он стал рассматриваться. Яркие девицы, показывая белые ровные зубки, улыбались своим кавалерам, важные мужи, выкуривающие по полпачки сигарет в час, гладили их за попки, музыканты, пристроившиеся в самом углу, доводили струны инструментов до максимального напряжения. Никто не обратил на него ни малейшего внимания.

Он хотел повернуться к выходу, но что-то остановило его. Он понял, что. Это была одна струна, одна единственная нота, тонко и резко прорезавшаяся сквозь ажиотаж звуков.

Тишина. Музыка вдруг стихла и погас свет. Люди оставили свои занятия. Все взгляды устремились на танцпол. Ещё не понимая причины, он тоже повиновался всеобщему стремлению. Зал словно замер. Будто повинуясь единому негласному закону, заворожено замолчали девицы с их истерическим смехом, замерли мужчины в напряжённом ожидании. Он смотрел.

Вдруг полилась музыка - совсем иная музыка, необычайно тихая и торжественная. Она медленно завладевала залом, мягкими волнами несясь сквозь тишину. Музыка была завораживающая.

Эти чарующие звуки приковали к себе всё внимание слушателей. Неведомый музыкант искусно выковывал тонкие трели, и он стоял, плавно покачиваясь из стороны в сторону в такт мелодии. Вдруг резкая мелкая дрожь пробежала по его спине. Он не понял причины – музыка стихла и в зале стояла мертвая тишина. И тут он увидел. Посреди танцпола, прямо на ровном кружке прожектора, словно выхваченная из тьмы, стояла девушка. Она замерла в изысканной позе и стояла, не шелохнувшись, будто статуя. Тем не менее, все взгляды были устремлены на неё.  Он понял, что надо ждать.

 И тут девушка шевельнулась. Одновременно с музыкой, тёплой волной подхватившей её и заключившей в свои объятия, она плавно качнулась в сторону. Это одиночное движение, скорее инстинктивное, чем запланированное, было ещё прекрасней, чем звуки таинственной музыки, окружавшей её.  И она начала танцевать. Её движения были плавны и гибки, исполнены неги и расслабленности, грации и красоты. Она танцевала неспешно, уверенно и раскованно, и в этой естественной раскованности каждый новый шаг совпадал с ровным и чётким ударом его сердца. Она танцевала отрешенно. Будто не было десятков зрителей, будто не следил за каждым её шагом яркий прожектор, будто не переводили дыхание вместе с ней тысячи душ, замерших на время её танца.

Она танцевала не здесь. Она пребывала в своём мире, совершенно другом, и лишь на несколько минут благосклонно позволяла непосвящённым присоединиться к её танцу. Она была легка и воздушна, невесома и бесшумна. Внезапно он почувствовал, что она знает, что он здесь.  Кружась, она в секунду приблизилась к нему и, промелькнув перед глазами, увлекла за собой. Он не мог сопротивляться. Он тоже хотел в её мир.

Она положила его неумелую руку себе на талию, и повела. Она вела его легко и ненавязчиво, так, что казалось, будто это он славный танцор, достойно дополнивший её в паре. Он взял её за руку и закружил. Он чувствовал, как шёлк её платья коснулся его рук. В этот момент что-то изменилось. Внезапно музыка стала быстрей и она грациозно отскочила в сторону. Он видел, как медленно меняется свет в зале на багрово-красный, как она начинает ритмично двигаться.

Теперь она была совсем другая. Неподражаемая. Быстрая. Хищная. Как ловкая пантера она обходила его по кругу, то приближаясь, то вновь отдаляясь, гибко обвиваясь вокруг его сильного тела и также гибко вырываясь. Он ни разу не успел поймать её. Она предугадывала его движения ещё до того, как он о них думал. Она улыбалась ему, горячо манила и надменно отталкивала. Она была страстной, растрепанной, дикой, но вместе с тем исполненной такой грацией и желанием, что он начинал принимать её за видение. Она играла с ним, крепко прижимаясь к его груди и пряча разгорячённое лицо у него на плече, увивалась у его ног, резко вскидывая голову и заглядывая глубоко в глаза, обвивала его шею нежными руками и её губы оказывались близко у его лица. Он видел, как она извивалась, кружилась и игриво покачивала бёдрами, как густой каскад волос разлетался во все стороны, не выдерживая бешеного темпа движений. Она звала его, но он знал, что был ей не нужен. Он не заметил, что давно стоит в стороне, уступив место её жгучему трансу. Он уже давно готов был взорваться от эмоций, изливавшихся из него через край, как вдруг она остановилась. Музыка замерла вместе с ней. Секунду она стояла без движения, нарушая воцарившуюся в зале тишину лишь своим дыханием, и вдруг снова плавно, нежно и медленно качнулась. Выражение её лица снова изменилось. Она была настолько чиста и нежна, что ему показалось, будто это другой человек стоит перед ним в кружке света, будто это не она только что была полна огня и страсти, доходившей до бешенства. Она снова плавно изогнулась, изящно опустилась на колени и замерла.   

Последняя струна тонко прорезала воздух и всё стихло.

Тишина.

 Как вдруг прогремел взрыв аплодисментов.  Он всё ещё стоял в оцепенении, а люди вокруг кричали, хлопали, и он вспомнил, что стоит в переполненном зале, и вдруг понял, что все эти люди и пришли сюда только для того, чтобы посмотреть на неё. Кружок прожектора давно погас, зал снова залил свет. Он хотел было идти к ней, но её, естественно, уже давно там не было.  Постояв ещё немного, он повернулся к выходу и медленно побрёл домой.

 

На следующий день после работы он нарочно опоздал на трамвай. Он не знал, зачем нарушал свой монотонный ритм жизни, но мир, к которому она позволила прикоснуться, слишком завораживал его. Поспешным шагом он вошёл в темноту переулка, с жадностью ожидая увидеть неоновые тусклые буквы. К его разочарованию и удивлению, вывеска не горела. Он медленно подходил к зданию. Старые перекошенные двери, забитые досками окна, ветхая крыша. Переступая через прогнившие доски, он вошёл в полураспахнутые, давно уже никем не запираемые, двери. Поломанные стулья и перевёрнутые столы, покрытые толстым слоем пыли и мусора, прогнившая барная стойка, разбитые лампочки, уныло свисающие с потолка на толстых проводах… Вытертый блеклый танцпол. Здание, в котором никого не было уже много лет…

Он постоял немного, прошёл на середину танцпола, оглянулся.

 

На улице морозный свежий ветер резко обдал его холодом. Он автоматически поправил шарф и, не оглядываясь, пошёл домой.