Одиночество порой как воздух обволакивает человека, и он даже не замечает этого. Но какая-нибудь маленькая иголочка может вдруг проколоть эту сферу, и незаметное ранее станет явным.
Имя был одинок и не знал этого. Жизнь его устроилась как труба в аквапарке. Он быстро ехал по мелкой водичке, получая от этого удовольствие, и финальный свет был скрыт от него многими поворотами черной, невидимой, ведущей его трубы. Кстати, в аквапарке Имя был три раза: с матерью в пятнадцать лет, когда ездил в Турцию, с девушкой в двадцать три, когда ездил в Сочи, и с компанией с работы в двадцать пять, в Москве. А ныне ему был уже тридцать один год.
Вот Имя ехал домой после работы. Полулежа на последнем сиденье маршрутки, он приложился головой к стеклу, на кочках стукаясь об него и просыпаясь от дорожной дрёмы. Он очень уставал на работе, потому что она была бессмысленной и беспощадной. На обратном пути его всегда размаривало. Голос из радио натужно радовался, растягивая «А завтррра выходной! Желаем всем хорошего настроения, чтобы вы провели кааак следует эти выходные, ведь так приятно забыть о работе, расслабится и ооотвлечься, а сейчас, под вечер нашего трудного дня пятницы звучит наша след…» Имя вышел на конечной и оказался дома, а там - никого.
В это лето он впервые остался один в их большой семейной квартире. Мать первое лето в жизни была на пенсии и жила на даче. Отца давно уже не было в их семье. Женщину, делившую с ним постель, «гражданскую жену», нерасписанную, изученную и надоевшую за два года, Имя выгнал от себя. Ещё у него был брат, который съехал в общежитие при институте.
Братья не были похожи почти ни в чём, хотя их лица и голоса могли заменять друг друга. Разница в возрасте больше десяти лет сильно разделила их, даже вещи друг у друга они почти не брали. Брат читал много книг, был верующим, постоянно замкнутым в себе, всё время занятым каким-то не слишком понятным и мало полезным делом. Имя же не интересовался ничем таким, больше любил простые веселья, походы, девушек и смачные шуточки. Им нечего было сказать друг другу и в мелочах они даже раздражали друг друга. Имя не мог выносить того, как брат креститься перед тарелкой, хотя и не знал толком, откуда появлялось это чувство. Брат злился, если Имя забывал что-то убрать за собой или помыть посуду, ведь был очень аккуратен.
Живя один в жаркие месяцы, Имя завел быт самый простой и неопрятный. Полупустые чашки с пленкой на чае приткнулись на тумбочках. Хлебные крошки от разрезанного без доски батона на кухонном столе ждали сквозняка, чтобы прокатиться на пол с ветерком – Имя против запрета матери курил теперь на кухне и открывал окно. Пакет молока и пачка пельменей думали друг о друге в верхней и нижней камере холодильника. Пыль обновляла границы своих владений. Имя среди всего этого коротал вечер с воблой и пивом перед телевизором.
Ну конечно у него были друзья: некоторые с фирмы, некоторые с района. Иногда они ездили компанией куда-нибудь на Селигер или на Черное море, чтобы понырять с аквалангом – это было дорогое хобби Имя.
В эту ночь – уснул он около часа – ему и приснилась вода и погружение. Он плыл, плыл вдоль какого-то дна с бурым песком, иногда подбирая редкий камень и неся его с собой некоторое время, а потом выбрасывая, «Это ж камень» - говорил он себе раздосадовано. Он ждал увидеть на дне что-то кроме этого, но ничего не попадалось. «Сколько же я уже плыву» - подумал Имя и попытался оглядеться. Как бывает во сне, когда хочешь нарушить сценарий видения, картинка размывается, теряется, и ты уже не можешь воспринимать её серьёзно. Имя ничего не мог разглядеть в сонной мути вокруг. Ему пришла мысль, что единственное живое существо в этой огромной толще воды на много километров вокруг – это он и никого больше. От этого ужаса он забрыкался, заболтался и попытался всплыть наверх, напрягая мышцы сновидения, чуть дрогнули его веки, по паре очертаний он уловил свою комнату и перевернулся на другой бок, вновь засыпая.
А разбудил его по-настоящему телефонный звонок сотового. На горящем экранчике было написано «старичок» - так в шутку Имя называл брата.
- Привет. Че, спишь, чтоль?
- Да не, нет, – спросони голос вышел немного испуганный.
- Ну я ща заеду, надо вещи взять кое-какие там.
- Ага, давай
Брат торопился и быстро ходил от шкафа к шкафу в поисках нужного. Имя слушал его шаги из ванной.
- Ну ты как? – спросил брат, когда они оба вышли на кухню.
- Нормально
Брат заглянул на полочку, куда мать клала обычно печенье и конфеты – он с детства любил их.
- Нет ничего. Извини. Давай чаю просто, - сказал Имя.
- Давай
Они молча выпили по чашке чаю, потом брат уехал. Он увез с собой пакет с книгами и почти ничего не взял из одежды – это приметил Имя, когда закрывал за ним дверь. Потом Имя курил и долго смотрел в окно, видел как брат, такой же чужой на вид, как и другие прохожие, пересёк двор.
Дверь комнаты брата осталась чуть приоткрыта, Имя потянул её, чтобы закрыть и кто-то глянул на него оттуда через сужающуюся щель. Имя открыл дверь. Оставленные иконы жадно смотрели на него, брат уехал и им некого было пронзать взглядом. Привлечённый этим, он вошел в комнату, и некоторое время был в задумчивом оцепенении.
Потом Имя огляделся. Все вещи поежились перед чужаком, хоть и очень похожим на хозяина. Здесь была кровать, стул с брошенными джинсами и книжный шкаф. В углу лежали пыльные боксерские перчатки. Брат не увлекался никаким спортом, это был тщетный подарок матери. Однажды Имя с шутку напал на брата, вооруженный перчатками, они поборолись и сбили рамки с фото со стены.
Иконы смотрели на него, лики были в пыли. Что-то неясное почувствовав, Имя хотел принести тряпку с кухни, но замялся, нашел в аптечке вату и, смочив её водой, аккуратно стёр пыль с образов. Это были обычные печатные бумажки, наклеенные на доски. Их любил брат, и Имя затосковал по нему.