ВВЕДЕНИЕ
Любители мудрствовать профессора
и Ульянов-Ленин, не любивший их
По жизни мы в курсе, что народишко измеЛчал и объмных книг не читает, но пролистывает, если машинально захватывает. Естественно, все тома сочинений Маркса и Энгельса, Ульянова-Ленина (Полн. Собр. соч.) одолеть сумели, может быть, менее десятка особей, которых после этого подвига можно отыскать только в психушках или у спиртосодержащих киосках в компании интеллектуалов. В данном случае с таким экземпляром автор имеет дело, т.е. и с совершившим такой подвиг, и, естественно, побывавшим в психушке. Это он сам, что значительно облегчает задачу поиска хотя бы одного из этих идиотов. Более того, ему так подфартило (дуракам везет, как известно в России), что при исключительной нищете и бездомности у него и Полное Собрание сочинений Ульянова-Ленина, и собрание сочинений Маркса и Энгельса в утепленной времянке на участке садоводства. Это общественное Богатство было выброшено из библиотеки учреждения. Несколько томов удалось заполучить с полным переплетом, т.е. в твердых корочках, которые классные специалисты мукулатуры отрывают, когда готовят книги в последний путь. Таким образом, уличить автора в том, что он не осилил хотя бы одного тома, не представляется возможным без непосредственногно контакта-общения с ним. Мы читателя предупредили. Решать ему. Читать или не читать. Пытать автора или не пытать.
МАТЕРИАЛИЗМ И ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМ
История прочтения данного произведения автором уходит в далекое прошлое. Это был 1963 год, а автору было 14. Пятого издания еще не было, следовательно, это мог быть том четвертого издания. Но автор точно помнит, что это была одельная книга, так как на обложке было вытеснено название. Конечно, если бы забег прочтения не был столь ранним, то автор миновал бы и психушку (может быть, а может и нет), но и не прочел бы всех томов классиков марксизма-ленинизма. Но что было, то и было.
Первое, что его удивило, то это наличие сплошь и рядом ошибок в рассуждениях вождя мирового пролетариата. Конечно, ошибался не вождь, а сам автор в силу своей неискушенности в науках. Иначе говоря, автор еше не успел из себя окончательно сделать идиота под присмотром тех же профессоров, которых не любил вождь за их любовь к мудрствованию. Не мудрствуя лукаво, автор-подросток еще не понимал, что в жизни действуют не какие-то там отдельные людишки, не он, автор, например, а наука, история, человечество, какой-то материализм, какой-то эмпириокритицизм, идеализм. Он даже не знал, что Терминус - это бог границ, который тоже действует. Irganontum non est argumentum! Можно было бы ему возрразить самому себе. Но он и латыни не знал. Следовательно, самому себе возражать не решился. Действуют люди и все тут! Слов нигде нет и все тут. Это потому, что он еще помнил, что их не было для него, когда он не умел читать. Он помнил, как не видел ни букв, ни слов там, где другие уже их видели. Поэтому он сделал ошибочный вывод, что читающий сам делает слова. Когда же он их не делает, то на бумаге не слова, а что-то другое, на тетрадном листе, например, чернила, тушь или частицы от стержня карандаша. Он не мог также понять, что на тетрадном листе могут быть мысли, следовательно, и на листах книг он не находил ни букв, ни слов, ни мыслей, по-идиотски решил, что это у него в голове его мысли, которые возникают при чтении книг. Конечно, это было большой ошибкой. Разве могут быть мысли у простых людишек? У идиотов?
Нет, конечно! Мысли ТАМ на страницах книг, а у него одно сплошное недомыслие. Именно этого он и не понимал. По простоте душевной он считал, что думает или мыслит. Мысли нигде в книгах он не находит, но у него они возникают в силу деятельности его собственной где-то ТАМ у него. Эти свои мысли он не может людям передать, поделиться с ними своими мыслями. Ведь у каждого имеются свои. А если он и говорит, то у других людей возникают их мысли по поводу того, что и как он делает, например, сотрясает воздух. Вот как он сотрясает воздух, так у других людей звуки появляются, слова, мысли. Но все это внутри у них, как и у него. Короче, его собственные доморощенные концепции помешали ему проникнуться мудростью не только вождя мирового пролетариата, но и тех любителей мудрствовать профессоров, которых вождь не любил.
Видя кругом одни ошибки, но также и то, что одни ошибки нейтрализуют другие, видя, что постоянно ошибаяь, люди приходят к правильным выводам, автор не бросил читать ученые и философские книги, но стал учиться это делать не хуже тех самых ученых авторов.
Теперь же, когда можно не только наносить вещественные составы на бумагу, но можно шлепать по клавишам, а остальное делают технические устройства, то выяснилось для автора однозначно, что в деле письменности прав, все-таки, был он, но не профессора, критикуемые
вождем мирового пролетариата, и не вождь мирового пролетариата. Действуют индивиды, отдельные особи, отдельные люди и нет вне их где-то ни звуков, ни букв, на слов, ни мыслей. Есть различные средства, которыми пользуются люди, которые они могут передавать друг другу. Не мысли, не информацию также, средства, с помощью которых люди в деятельности над собой с ними все это производят. Вне их деятельности этого нет. Есть другое, есть внешняя реальность, но она всегда не такова, каковой они себе ее представляют. Автор не знает, какова она. Но и другие не знают, но не признаются в сосбственном незнании, кроме самых не только мудрых, но и честных: я знаю, что я ничего не знаю, т.е. ЭТО, что я не знаю, ЕСТЬ. Этому, чего я не знаю, соответствуют мои модели, по которым я ориентируюсь в деятельности, но у каждого они свои, у нас у каждого свои физические миры. У каждого своя Вселенная.
ЗАМЕЧАНИЕ: данная публикация нами рассматривается как введение к теме.