В. П. РАКОВ
ТЕКСТ В СИСТЕМЕ РЕЛЯТИВИСТСКОЙ ПОЭТИКИ
1. Литературный Серебряный век приумножил константные величины художественного текста; к их числу была отнесена графика письма, его буквенный и особенно синтаксический облик. Начало текста знаменуется теперь не словом, а знаком его доструктурного бытия. Отправным пунктом эстетического высказывания в прозе и стихотворной речи может быть один из синтаксических символов – отточие, тире, а в некоторых случаях – то и другое вместе. Так синтаксис вовлекается в смысловые и сенсорные сферы стиля, не ограничиваясь привычными грамматическими функциями. Его значимость становится предельно окказиональной и связанной не только с лексической семантикой, но и (часто в большей степени) с тем содержанием, которое, присутствуя в высказывании, все же имеет не логосное, а всего лишь доформное, то есть неструктурированное бытие. Последнее усматривается также в промежутках между словами, в графически запечатленных разрывах между ними. Словесно неоформленное бытие охватывает стиль и на стадии посттекстового его состояния, когда логосно он построен, но телеологически не завершен и, стремясь к труднодостигаемой целостности, простирает свое эмоционально-содержательное воздействие на читателя, вырываясь за лексически очерченные границы. В системе поэтики, которую мы называем неклассической или релятивистской [5], весьма ярко проявляет себя апофатика стиля и его стремление уйти от заранее предрешенной определенности внешнего образа. Идея бесконечности залегает в самой основе устроительно-фигурной специфики таких стилей.
2. Парадоксально, но нынешняя теория текста все еще привязана к риторико-классическим представлениям об эстетическом высказывании, отстаивая мысль о его строгих границах (ограниченности) и герметичности [2].
3. Отказ от изучения текста в совокупности с его графическим своеобразием – следствие "закрытой" интерпретации художественной речи и редуцированного подхода к ее доструктурному или невербализованному бытию. Мы же в настоящей работе говорим о сильной тенденции в неклассических стилях к преодолению рубежей текста, к выходу в до- и посттекстовые его сферы – при сохранении эстетического целеполагания произведения. С этих позиций нам не кажется исчерпывающей формула, заявленная Ю. М. Лотманом: "Произведение искусства представляет собой конечную модель бесконечного мира"[4]. Как отмечено выше, релятивистские стили создаются по модели безначалия и безграничности: ведь эстетическое речение в их системе начинается с дологосного его бытия и, пережив стадию лексической воплощенности, продолжается в гуще неструктурированной, но графически означенной "бездны" неисследимого. То, что в традиционном восприятии нельзя назвать текстом, на самом деле является его зародышевой и за словесными пределами резонирующей формой.
4. Судя по всему, Лотман, как это и следует из риторико-поэтологической парадигмы мышления, воспринимал текст в его линейно-последовательной перспективе. Говоря о моделирующей функции начала, теоретик полагал, что оно есть замена более поздней категории причинности. Действительно, интенсивно мифологизированные тексты – такие, например, как теогонические поэмы и героические сказания, имеют начало, обладающее "ядерным" потенциалом, сюжетно развертывающимся в последующее повествование ( из новейшей литературы о "фабульности" мифов см., напр.: [6]). Об этом и пишет ученый, предлагая членение текста на сюжетные элементы. Однако тут есть о чем подумать. Почему, скажем, дробление текста предполагает сюжетный критерий, а не какой-либо иной? Может быть, это объясняется "магией" сюжетной теории А. Н. Веселовского? Но в современной филологии существует множество инструментальных средств деления текста, начиная с определения его "тем", по В. М. Жирмунскому, и кончая дифференциацией сверхфразовых единств, что привычно для теории текста и лингвистической поэтики. Основой этих операций служит не столько сюжет, сколько интенциональная ориентированность произведения.
5. Толкование начала в качестве единственного порождающего ядра текста сопряжено с риском ошибиться при переключении исследовательского внимания на литературное творчество ХХ века. Здесь наблюдается повышенная роль эстетической игры с ее стихией мистификаций, провокативной логики и обмана читательских ожиданий. В таких случаях начало как источник текста может находиться не только в стартовой части речения, но как в середине, так и в его конце. Принцип определенного места того или иного морфологического элемента в общей структуре произведения ныне не культивируется. Мифологический же субстрат сюжета нередко переосмысливается художником в нетрадиционном ключе. Извлечение конфигурации стиля из последовательности достигается писателем не спекулятивным, а поэтическим методом [1].
6. В релятивистских стилях очевидна репрезентативность каждой из составляющих его частей, что уясняется с особой убедительностью при "организменном" подходе к художественной структуре – методе, который мы считаем эвристически наиболее плодотворным при рассмотрении такой проблемы, как телеологический уровень искусства. Об этом неоднократно писал А. Ф. Лосев, анализировавший развитие объектов, в том числе и эстетических, из неразвернутой их стадии – до ступени полной реализованности. По его словам. "это развернутое состояние, в котором все отдельные точки содержат в себе свое целое" и "есть организм"[3]. Поэтому перед исследователем открывается возможность анализировать гомогенность текста, исходя из любого его морфологически сформированного пункта. Бытующая в современном филологическом сознании мысль о правомерности топографического плюрализма при подходе к тексту во многом базируется на релятивистской идеологии стилей Серебряного века.
7. Итак, вовлеченность в структуру эстетического высказывания невербализованного содержания меняет устроительную конфигурацию стиля, который из горизонтально организованной лексической сплошности превращается в дискретную и волнообразную речевую конструкцию, требующую не традиционных, а иных критериев для оценки ее содержательных и формальных качеств. Этим и призвана заниматься релятивистская поэтика литературы.
Библиографический список
1. Вдовина И.С. Исследуя человеческий опыт...// Рикер П. Герменевтика, этика, политика: Московские лекции и интервью. М.,1995. С. 148.
2. Каньо З. Заметки к вопросу о начале текста в литературном повествовании // Семиотика и художественное творчество. М., 1977. С. 229.
3. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время. М., 2000. С. 103.
4. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 256.
5. Раков В.П. Релятивистская поэтика Серебряного века (подступы к проблеме) // Потаенная литература. Материалы и исследования. Иваново, 2000. Вып. 2.
6. Торшилов Д.О. Античная мифография: Мифы и единство действия. СПб.,1999.