- Лизавета! Слышь, в дверь кто-то стучит! Поди открой!
- Иду, иду, - ворчливо отозвалась старая Лизавета и засеменила к дверям, на ходу отвязывая ключи, висящие на поясе. Скрюченные артрозом руки плохо её слушались, и ключи с грохотом упали на пол. Она суетливо затопталась на месте, запуталась в длинных юбках, в сердцах всплеснула руками и огорченно забормотала: «Да шоб вам пусто было, ишь как завалились, и не найти никак!» Стук усилился.
"- Да иду я, иду! Надоели уже, тащут и тащут старье всякое, денег всё выпрашивают, растратчики!». Найдя, наконец, ключи, с кряхтеньем разогнувшись, Лизавета направилась ко входу. Загрохотали запоры, и в открытую дверь вошел молодой человек. Лизавета всплеснула руками и закричала в сторону комнаты: «- Батюшки, Алена, Родя пришёл!» Послышалось быстрое шарканье, и в коридор из комнаты выбежала вторая старуха. Возрастом она была постарше, но гораздо подвижнее Лизаветы. Она подхватила гостя под руку и повела на кухню: - Пойдем, пойдем, милый, дай на тебя посмотреть на свету, а то я видеть плохо стала! Выглядишь хорошо... Где ты пропадал так долго, мы с Лизкой уж волновались, не случилось ли опять чего?
- Я, Алена Иванна, на службу поступил! Секретарем в судейство! Сегодня первое жалование получил и сразу к вам. Принес еды, сладостей разных...
Позже, когда старушки наевшись, пили сладкий чай и закусывали пряниками, Родион достал из кармана серебряные часы. Положил бережно на стол. - Это, Алена Иванна, вам на память от меня. Вы ж меня спасли тогда, когда я на вашей лестнице в обморок голодный грохнулся. Спасибо, накормили, напоили и до дома проводили!
- Да-а, - прихлебывая чай, согласилась Алена Ивановна, - спасибо и Лизке, шла из лавки, заметила!. А топор, что рядом с тобой валялся, я дворнику отдала, если надобен — зайди к нему, забери. А ты зачем его с собой тащил? Неужто заложить хотел?