Ромбик

               


               
                ( юмористический рассказ)

   Неприятности начались уже в поезде. Нет, ещё раньше, на вечере выпускников, когда по обычаю обмывали значки с эмблемой их института, и Саня едва не проглотил свой ромбик, опущенный в стакан с шампанским!
   А в поезде к нему пристал сосед по купе, сморщенный гражданин в белой кепке. Он как вошел, сразу так и  вцепился взглядом в Санин значок.
   - Вижу, вы – юрист, а потому должны помочь моему горю, - заявил он безапелляционно. И с таинственным видом  вывел Александра за рукав в вагонный коридор.
   - Так вот, молодой человек, - сказал он свистящим шёпотом   и оглянулся. – Такое дело. Везде уши!
   Саня насторожился.
   - Дело в том, что я изобрёл совершенно новый двигатель безостановочного движения. По принципу крутящейся табуретки, - прожужжал попутчик Сане на ухо. – Долго и не время всё рассказывать! И понятно не для всеобщего это сведения, поскольку народно- хозяйственный эффект – наигромаднейший! А значит – военная тайна. Вам доверяю как человеку серьёзному и не болтливому. Чертежей у меня, правда, ещё нет: всё в основном здесь.
   И он постучал себя по узкому, отливающему желтизной лобику.
  -  Да и выбора у меня, признаться, тоже нет. Ну  ничего: дело сделаем – лишних уберем!
  -  А я-то тут причем? – холодея, спросил Саня.
  -  Вы мне нужны, чтобы оформить официальную заявку в Комитет по изобретениям. Но учтите, - попутчик заговорил уже вполне громко, чуть ли не кричал, разом отстранившись от него, - Разглашение грозит вам большими неприятностями, ведь изобретение – оборонного значения, а китайских шпионов, как всегда, здесь хоть пруд пруди!
«Влип! - с тоской подумал Саня. – На чокнутого нарвался!»
   Он  беспомощно взглянул в другой конец коридора, но не узрел ни единого человека, который пришел бы ему на помощь. Вдобавок всё, что касалось изобретательского права, напрочь было забыто им ещё на третьем курсе. В голове вертелись обрывки каких-то «таймчастеров» и «коносаментов», что, впрочем, относилось совсем к другой «опере».
   - Знаете что, - сказал вдруг Саня, и кадык его решительно дернулся. Тощая Санина шея, покрытая беловатым пушком, слегка порозовела. – Я, знаете ли, не могу исполнить вашу просьбу. Дела такого рода оформляются только по решению сверху. – Саня внушительно ткнул пальцем в замызганный вагонный потолок. – Конечно, при этом  я обязан сообщить куда следует. Хотя, как мне кажется, вы в этом не очень-то заинтересованы? Но я все же сообщу! Прямо на ближайшей станции! Ваша фамилия?
   И Саня полез в карман за авторучкой.
   - Нет, если так, то конечно лучше не надо, - засмущался бедный эдисон и немедленно скрылся в туалете.
   Выиграв сражение, Саня в отличнейшем настроении залёг на верхней полке с томиком Шукшина и в оставшиеся три часа до прибытия поезда корчился от едва сдерживаемого смеха. Мелкие неудобства типа детского крика в соседнем купе и приставания какого-то наглого типа, предлагавшего купить у него игральные карты с голыми бабёнками, уже не могли вывести его из себя.
   В родной город Александра поезд прибыл в третьем часу дня. На перроне было шумно. Саню встречали мама, папа, младшая сестрёнка Зина.
   Сестра словно вихрь ворвалась в вагон, продираясь навстречу выходящим пассажирам, кричала:
  -  Саня, Саня! – Её фирменные штаны с карманами ниже колен развивались как знамёна. – Санечка, наконец-то!
   Она повисла у него на шее.
   А затем они быстро взяли чемодан, подхватили другие вещи Александра и выбежали на перрон к родителям.
   - Ну, как доехал? – басил отец.
   - А осунулся-то! – причитала мать. -   Всё эти экзамены!
   Уже в такси Саня вспомнил, что в вагоне на верхней полке остался его рюкзак! Но возвращаться на вокзал уже не было смысла: поезд давно отошел от станции.
   Саня как-то сразу поскучнел. Нет, в рюкзаке у него ничего такого не было: рубашка, пара книг, да кипа Ленкиных писем, перетянутых резинкой. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что от Ленки было только два письма, прошлогодних, из стройотряда. А остальные – его собственные, не отправленные за этот последний учебный год.
   «Кретин, чего ты ждешь? – говаривал Сане его приятель и сосед по общежитию Мишка Кончевский. – Чего ради изображаешь из себя великого поэта Петрарку с Беатриче? Сейчас комплексом неполноценности никого не удивишь!»
   Да, сам Мишка не удивлял! И девчонок у него была пропасть! Но то – Мишка, красавец и атлет. А Саня весьма критически относился к своей особе. Мысленно представив ладную Ленкину фигурку рядом с собой, «жердью», как говаривала мать, он бросал очередное, написанное им письмо не в почтовый ящик, а в прикроватную тумбочку. Потом, укрывшись с головой одеялом, жалел себя до слёз. Ясно, не ему, «пособию по анатомии» и «усохшему Гераклу» заниматься донжуанством! Да и трусил он, признаться, Ленкиного насмешливого характера. А разлюбить не мог.
   Так и скопилась эта пачка, оказавшаяся потом в рюкзаке на день, когда Саня возвращался домой с учёбы, получив по распределению место юрисконсульта в одной из строительных организаций города.
   А за окном такси пролетал этот самый город, родной и знакомый, в котором Саня не был уже около двух лет, поскольку прошлым летом ездил на Сахалин на заработки. Новые здания тянулись вереницей, промелькнул новый театр, ЦУМ. А «жигулей»-то сколько снует повсюду! А ведь с момента начала их выпуска прошло чуть больше года! Да, бежит время; не успеешь оглянуться, а ты уже древний старик!
   В честь приезда сына дома устроили банкет. Многочисленные родственники, разузнав о его возвращении, пришли взглянуть на Саньку Митяева, теперь – Александра Григорьевича, человека с высшим образованием!
   К вечеру вся Митяевская квартира шумела как улей от голосов, звона посуды и магнитофонных воплей. Молодёжь отплясывала «Синий, синий ветер бьёт по проводам», старики обсуждали новую марку телевизора. Санина тётка, Анфиса Трофимовна, рассказывала соседке по этажу бабушке Марусе, пожертвовавшей часть своей посуды на вечер и потому тоже приглашенной к столу, о том, какой негодяй живёт у неё «на огороде», алкаш и прощелыга, как он давит её кур, которые иногда пролазят под плетень с её двора в усадьбу соседа. И даже её он обещал когда-нибудь удавить как куренка!
   -Ну, ничего! – кричала Анфиса Трофимовна на ухо своей собеседнице, стараясь перекрыть голосом завывания знаменитого «Роллинг стоунз». Дождались мы защитничка! Племянник-то о-ё-ёй! Задаст он ему, фулюгану, перцу!
   Саня поперхнулся винегретом, услыхав о такой перспективе.
   - Санечка! – плачущим голосом обратилась уже непосредственно к нему тётка. – Спаси ты меня, одинокую старуху, приструни его, нехристя! Вот сейчас прямо и пойдём!
   Сопротивляться и что-либо объяснять ей было бесполезно. Тетка схватила Александра за руку и, переваливаясь широким телом, поволокла к своему домишке, стоявшему за  два квартала от пятиэтажки, где жила семья Митяевых. Нарастала катастрофа. Несостоявшийся ещё юрисконсульт  должен был предстать в роли судьи или  прокурора. А, может быть - безвинной жертвы? Саня даже зажмурился, словно прыгая в воду, когда вслед за тёткой переступил порог покосившейся избы её недруга. В нос ударило сивушной вонью и ещё чем-то кислым и резким. «Нехристь» в майке с татуировкой на плече, изображавшей кинжал с розой, опутанные колючкой, и с датой: 1950 г., сидел за столом в компании друзей и из мятого жбанчика разливал бражку по стаканам. Здесь тоже что-то отмечали. «Баклан, - тут же вспомнил Саня, глядя на синюю картинку на «вражьей» руке. – То есть – хулиган». Практика по исправительному праву у них в институте была прекрасной.
   - Вот, Митрий, мой племянник Саня. Юрист. Теперь учти: ежели чуть что – у нас тоже руки долгие имеются!
   Хозяин от неожиданности разинул рот с прилипшим к нижней губе окурком и поднялся с табуретки.
   «Сейчас будут дела», - подумал Саня, но, выступив вперёд, словно юный пионер на литмонтаже, сказал отчетливо и твердо, как всегда у него бывало в минуты волнения.
    - Я пока что лишь конфиденциально вас предупреждаю: всякие выходки с вашей стороны могут окончиться для вас плачевно. В административно-правом смысле, конечно. Оставьте, пожалуйста, эту старую женщину в покое!
   Бульдожья физиономия «фулюгана» как-то сразу сникла и посерела, видно от соответствующих безрадостных воспоминаний, а потом растянулась в улыбке.
   - Да ты что, земляк? Какие выходки? Присаживайся-ка к столу, да выпей с нами! И ты, Фиса. Все давно забыто. Амба! Как говорится, кто старое помянет, тому в глаз!
   И он, разлив содержимое бидончика по стаканам, стал церемонно подносить их новым гостям. Вероятно, за недостатком посуды, хозяин не забыл и себе плеснуть в поллитровую баночку из-под огурцов. От бражки разило еще чем-то кроме браги, вероятно для крепости  в неё был намешан денатурат. Это подтверждалось и приятным голубоватым цветом напитка.
   Итак, своеобразная трубка мира! От одной только мысли, что эту гадость в знак примирения придется выпить, у Сани закружилась голова и судорожно сжалось горло. Но положение спасла тётка.
   - Нет уж, Митрий, мы тебя предупредили, а ты подумай хорошенько своей головой. А пить с тобой мы не станем, не заслужил ещё!
   И, круто повернувшись, она вышла из дому. Следом на чистый воздух выбежал и Саня.
   Всю следующую неделю бывший студент отдыхал, если можно назвать отдыхом те постоянные консультации, которых от него требовали многочисленные родственники, знакомые, родственники знакомых, сослуживцы отца и родители Зинкиных приятельниц. Одному нужно было срочно посчитать  стаж для пенсии. Другому посоветовать, как написать заявление на развод и т. д. Саню зазывали в квартиры всего дома, а потому он не очень удивился, когда после обеда, отправленный матерью сдавать стеклотару из-под молока, на лестничной площадке второго этажа был затянут в квартиру каким- то незнакомым стариком, вероятно, новым соседом.
   Ни слова не говоря, сосед повел Саню почему-то в ванную комнату.
   - Вот, - сказал он, указывая на кран.
- Что вот? – не понял дипломированный специалист.
- Как что? Кран фонтанирует!
- Так позовите слесаря!
- А вы кто?
- Я – юрист!
- Тьфу, чёрт! – в сердцах сплюнул старик. – Я-то грешным делом думал: раз по квартирам тащат, значит, слесарь и есть! И то: инструменту у вас нема! Ну, извиняйте!
   Не в блестящем настроении Саня вышел из дому и … нос к носу столкнулся с Ленкой! От изумления он выпустил сетку из рук. Загромыхав, бутылки покатились по асфальту.
   - Осторожно, всю посуду побьёшь! – тихо сказала Ленка.
- Ты как здесь очутилась? – спросил Саня, поправляя сползшие с переносицы очки и собирая другой раскатившуюся тару.
- Дурачок! Я просто получила все твои письма.
- Все письма? Разом? – ужаснулся Саня.
  - Ну да! Мне их выслали бандеролью проводники того поезда, на котором ты сюда приехал. Кстати, и рюкзак тоже, добавила она. Ну почему же ты до сих пор молчал? Да не стой как истукан, идем!
   Она подхватила его под руку. И они зашагали через двор мимо звонкоголосой ребятни, мимо старух, сидящих у подъездов на лавочках, мимо фыркающей поливальной машины, домов, тополей, трамваев. Множество людей попадались им навстречу – они не видели их. Вечер наступил, сгущались сумерки, а они всё бродили, не чувствуя усталости, и всё говорили, говорили… О хорошем говорили: и о пустяках, и о главном. А потом сидели в сквере, и он впервые поцеловал её. И страшно был удивлён, до чего же она была маленькой и беззащитной в это мгновение! И ему так захотелось всю жизнь оборонять её – от любых бед и обид, что он чуть не задохнулся! От нежности и от счастья – и от того, что она его понимала! Даже с полуслова!
  - Меня уже давно потеряли дома, - сказал вдруг Саня, точно очнувшись.
  - Ну и пусть! Зато тебя нашла я!
   Горизонт вдали едва розовел. Наступала короткая летняя ночь. Они вышли к вокзалу.
   На перроне она вернула ему пиджак, которым Саня «спасал» её от ночного холода.
   - У тебя и у меня ещё целый год впереди, пока и я получу вот это, - указав на ромбик, сказала Лена перед отъездом.
   -Я же буду ждать тебя! – пробубнил Сана, глядя себе под ноги, как провинившийся школьник.
    Лена засмеялась.
    Подошел поезд. Стоянка была недолгой. Чмокнув зазевавшегося Саню, девушка быстро вскочила на подножку.
   - Пиши же! – успела крикнуть она. - У тебя получаются чудесные письма!
   Дверь захлопнулась. Поезд тронулся. Саня помахал вслед ему рукой. Потом недоуменно  посмотрел на свои руки. А где же сетка с бутылками? Ну и дела! Ещё одна потеря! Наверное, стоят его бутылочки где-нибудь в сквере у садовой скамейки! Выполнил же он просьбу матери, называется! Сдал тару! А теперь разыскивают скорее всего его самого! Звонки друзьям, в милицию, в морг…