Бакенщик

Соня Белкина
                Кате Козловской, которая мечтает жить у реки




-Сначала Шурик был масленщиком на теплоходе, потом мотористом. Потом он долго учился и стал директором судоремонтного завода, - я рассказываю Вовке сюжетно-бытовую сказку. Про своего деда. 

Мы с Вовкой друг другу никто.

Мы с Вовкой друг другу просто соседи по даче.

Вовка стоит прислонившись плечом к «колонне» -  тесаному брусу, который держит крышу веранды. 

Я сижу рядом  в зеленом пластиковом кресле, какими обычно оборудуют уличные кафе. Они очень удобные и легко моются.

Вовка пьет коньяк из небьющейся прозрачной кружки, а я прямо из горла. Маленькими глотками.  Я люблю пить из горла и есть с газеты. Мы чокаемся. 

Мы с Вовкой  чокнутые!!!!!

На самом деле мы с Вовкой почти родные, потому что лечим коньяком свое постыдное вегетативное расстройство.

Мы с Вовкой  боимся.

 - Вот еду за рулем и вдруг чувствую, - Вовка делает театральную паузу и смешно таращит глаза, - сейчас накатит. И ка-а-ак накатывает. ****ец страшно! Ну, чо, останавливаю машину и жду…А  когда с водителем раньше ездил, то он эти приступы как-то по моему взгляду       научился определять. Сразу в «Скорую» вез. Я еще ничего не чувствую, говорю: «Зачем в «Скорую». А он: «Сейчас поймешь».  И точно, только подъезжаем, а меня уже колотит. Я и в психушке лежал. Все без толку. Пока сам не додумался коньяк пить. Отлегло.

Я молчу. Мне страшно стыдно за мой страх. Мой страх обыкновенный, а у Вовки - героический.
 
Простой деревенский хлопчик-Вовчик «сел на измену» после Чечни, где чуть не лишился головы и получил жесточайшую контузию. В видениях к нему являлась его любимая девушка Инна и показывала дорогу обратно.  А ко мне…


- А ко мне «жаба приходит», садится вот сюда, - я кладу руки ладошками на грудь, - и сидит, и давит. Вовка, она меня так мучает! Делать ничего не могу. Как парализованная становлюсь. Сама себе противна!  Хоть бы кто-нибудь пришел, взял за руку и вывел.


Я пытаюсь заплакать, но добрый Вовка легко снимает пафос моих страданий…


- Куда, говоришь, жаба садится? Сюда? - Вовка тянет руку к моей груди. Я даю ему потрогать. От меня не убудет.

 
Вовка уверен, что когда-нибудь мы переспим.  Я не спорю. Вовка верит в коньяк, я верю в любовь. Ну, и уже немножко в коньяк.

А Вовку я не хочу.

Мимо проплывает космический корабль. Он тарахтит и сияет множеством цветных огней.  На космическом корабле очень громко слушают Антонова.  Я встаю и машу рукой человеку в рубке. В ответ  теплоход гудит и увозит в туман Антонова и баржу серого речного песка.


- Во время войны мой дед был директором судоремонтного завода в Хабаровске, -я продолжаю свой рассказ, -дед ночевал  прямо у себя в кабинете. Боялся, что вдруг среди ночи позвонит Сталин, а его на месте не будет. Тогда все руководители частенько ночевали на работе. Ждали. Бабушка рассказывала, что дед держал под диваном  небольшой чемоданчик со сменой белья и сухарями. За ним в любой момент могли придти.

А когда было особенно страшно, дед начинал мечтать. Он мечтал выйти на пенсию и работать бакенщиком. Плавать на лодке, тихо грести в тумане от бакена к бакену и зажигать на них сигнальные огни. Показывать теплоходам верную дорогу, чтобы капитаны не боялись сесть на мель…


Вовка запрокинул голову и допил очередную дозу:

-Хорошая мечта. До пенсии-то дожил?

-Дожил. Только заболел чем-то. То ли диабетом, то ли склерозом. Все пытался в зеркало выйти. Там дверь отражалась. Выход никак не мог найти, бедный….

Вовка расстроился и закурил:

- А все равно бакены теперь на электричестве. Автоматически зажигаются.

Огонек его сигареты казался большой красной звездой. Словно в ответ, на небе начали зажигаться настоящие летние звезды.

Наблюдательный Вовка радостно ткнул пальцем куда-то в область Кассиопеи и заорал: «Во! Если звезды зажигаются, значит это кому-то нужно!»

А я подумала что, по ходу, моему  деду все-таки удалось стать бакенщиком.


иллюстрация - картина гениального художника и моего друга Юрия Попова