Какое, в сущности, страшное зрелище – циферблат и стрелки часов! Они движутся безостановочно, неутомимо отсчитывая не просто секунды и минуты – секунды и минуты нашей жизни, которых остаётся всё меньше и меньше. Можно позавидовать тому, кто не видит за движением стрелок уходящего времени, а только указание на то, что приближается обед или заканчивается рабочий день.
Скоро десять лет, как мы живём в Израиле. У нас небольшая, но удобная двухкомнатная квартира на восьмом этаже, выделенная нам государством. С балкона взору открывается великолепный сельский пейзаж: поля, причудливо поделённые на небольшие участки, засеянные разными культурами или просто фруктовыми деревьями; чуть дальше – россыпь сельских домов, а возле самого горизонта – ашдодские многоэтажки, протянувшиеся вдоль всей западной части города.
Квартира наша неплохо обставлена: два раскладных дивана современного дизайна, стол со стульями, платяной и два книжных шкафа, шикарное трюмо, кондиционер, холодильник, телевизор с двумя видеомагнитофонами (для копирования видеокассет); письменный стол, часть которого занимает компьютер со всеми его составляющими. В душевой имеется стиральная машина, сюда же из солнечного бойлера в любое время года бесперебойно подаётся горячая вода, так что купаться можно сколько угодно.
В нашем доме на первом этаже – большой супермаркет, банкомат, мясной и мебельный магазины, парикмахерская и даже ветеринарная лечебница. В соседних домах – овощные лавки и классический набор магазинов: одежды, сладостей, канцтоваров, хозяйственный, аптека. Поселиться в таком месте на старости лет – большая удача, так что грех жаловаться.
Нельзя, однако, сказать, что всё это досталось нам сразу. Пришлось немало покочевать по съёмным квартирам: десять лет мы меняли их чуть ли не каждый год. Причины бывали разные: один хозяин надумал продавать квартиру, другой ни с того ни с сего решил поднять квартирную плату, у третьего нас заливало водой во время дождей. Иногда смена квартиры была связана с переездами детей. Из-за высокой квартирной платы мы нередко брали кого-то на подселение, стесняя самих себя. Чтобы купить самое необходимое из обстановки, электротоваров, одежды, приходилось искать дополнительные источники дохода; и Лена нянчила детей, а я был у неё завхозом и помощником воспитателя.
Два с лишним года на нашем попечении была внучка Биночка. Папа с мамой уезжали рано утром на работу и возвращались поздно вечером. А я сажал внучку в коляску и колесил с нею по всему Ришон-Лециону. Ей очень нравилось бывать в зоомагазине и наблюдать за кроликами и птицами, играть на детских площадках, которых мы обошли не менее двух десятков; перекатались на всех качелях и каруселях, полазили по всем песочницам, лестницам и трубам. Смотрели книжки с картинками, разучивали стихи и песенки. Она рано стала учиться писать и любила рисовать сонышко, домики и почему-то ямку. Впрочем, ямка у неё не получалась, и я думаю, что ей просто нравилось звучание этого слова.
Через четыре года после нашего переезда в Израиль в Реховот прибыли Баланы. Они решились на этот шаг отчасти потому, что здесь жил их сын, но Олег отреагировал на их прибытие очень своеобразно: он вернулся в Молдавию, женился на своей давней подружке Оле, и вскоре у них родился малыш, наречённый Ванечкой – наш первый правнук.
Каждый год Олег прилетал на несколько месяцев в Израиль, чтобы заработать немного денег, так как сделать это в Молдавии было негде. Между тем, Оля родила ему второго ребёнка – девочку, которую назвали Машенькой – наша вторая правнучка.
В эти же годы Марик с Неллей успели обзавестись машиной и квартирой и даже поменять их на более подходящие. У них тоже родился второй ребёнок – мальчик, которого назвали Элиором, что на иврите означает "божественный свет". Трудно сказать, насколько он будет соответствовать своему имени, но волосики у него выросли рыженькие, и вообще есть в нём что-то солнечное: то ли улыбка, то ли выражение глаз.
Что же касается Баланов, то они поселились в Хайфе, где в конце концов купили трёхкомнатную квартиру. Наша дочь преподаёт музыку, организует концерты, её муж работает в доме престарелых. В театр устроиться ему не удалось, но он нашёл себе отдушину: в свободные часы занимается живописью, и некоторые картины у него покупают. Лучия оканчивает школу и готовится к поступлению в университет.
Я стараюсь не терять связь со старыми друзьями: продолжаю переписку с Юрой Кособоковым и Виталием Шаргородским, которого разыскал с помощью Интернета.
В сущности, все мы уже старики, и вроде бы пора нам привыкать к горизонтальному положению: меньше суетиться, больше внимания уделять здоровью, думать о вечном. Но ведь столько ещё не изведано, столько ещё недополучено в этой жизни, столько неосуществлённых мечтаний, планов!
Нередко думаю: есть же люди, которые могут позволить себе всё, абсолютно всё. А ты вот, приятель, можешь так и не узнать в этой жизни, каково, допустим, сидеть за рулём автомобиля, за штурвалом самолёта, владеть яхтой, плывущей на Гавайи, иметь собственный бассейн, пойти в театр, когда захочется, иметь книги, картины и компьютер – самый современный…
Суета сует – говорит Еклезиаст.
Может быть.
Но этот вывод он сделал после того, как обладал всем этим. Вот и я бы хотел – после. Сначала заиметь, попользоваться, а потом делать выводы.
А минуты бегут, складываясь в часы, дни, недели, которых, надо полагать, остаётся всё меньше.
Впрочем, прав, наверно, тот философ, который заметил, что человек часто страдает не оттого, что ему плохо, а потому, что ему кажется, что ему плохо.
Хорошо бы уверовать в это!
Октябрь 2000 – февраль 2001 г.
Доработка – январь 2003 г.
Послесловие.
Я назвал эту книгу "Сюжетом, придуманным жизнью”, потому что и в самом деле не я всё это придумал. Мои пожелания и стремления не играли никакой роли в этом сюжете, а то бы я сочинил что-нибудь повеселее. Я мог свою жизнь изменить только к худшему, а не к лучшему. Какая-то неведомая сила, мне абсолютно неподвластная, вела меня своими тайными тропами и рисовала в моей биографии такие узоры и повороты, которые чаще всего создавали мне массу трудностей, и все мои попытки противостоять этой силе неизменно кончались неудачей.
Единственное утешение: за одного битого двух небитых дают.
Впрочем, не единственное: у меня замечательные дети, замечательные внуки и высшей пробы правнуки. Ради того, чтобы они появились на свет, стоило испить ту чашу, которую приготовила мне судьба.
5 января 2002 года.