Кухня старой киевской коммуналки, в которой я вырос, – Версаль, по сравнению с тем, что я увидел в общежитии Одесского национального академического театра оперы и балета…
Сергей ПРОСКУРНЯ, экс-директор театра.
_______________________________________
Сергей Владиславович имеет полное право на столь кардинальную оценку, поскольку успел повидать в своей жизни не только родную коммуналку и резиденцию французских королей, но и общежитие Одесского оперного. А это, надо вам сказать, кое-что! Поскольку начальство - и театральное, и областное, и министерское, а также профсоюзное – всегда обходило сей чертог творческой интеллигенции десятой дорогой. То ли недосуг было, то ли страшно, то ли с народом общаться брезговало, история умалчивает. Доподлинно известно одно: за тридцать лет никто из высоко и удобно сидящих руководителей сюда так и не добрался (сведения получены от обитателей общежития, некоторые из которых и вправду пришли сюда жить еще в прошлом веке прошлого тысячелетия).
Добрался до общежития Одесского оперного театра его экс-директор Проскурня, который, начав наводить порядок во вверенном ему министерским приказом театре, не только облазил его отреставрированное и реконструированное здание от крыши до самых глубоких подвалов, но и явился с инспекцией в его театрально-художественные мастерские на улицу Садиковскую,18.
И здесь Сергей Владиславович обнаружил невероятное: на втором этаже внушительного здания, аккурат между цехом со станками (бух!-бух!-бух!), а также сапожной (тук!-тук!-тук!) и пошивочной (вжик!-вжик!-вжик!) мастерскими, подобно сэндвичу, зажатое производственными помещениями снизу и сверху, существует обиталище театрального люда.
Как органы санитарного надзора допускают явное превышение уровня «шумового сопровождения» в жилых комнатах и кто давал официальное разрешение на обустройство общежития Одесского оперного театра в производственном корпусе, установить не удалось.
Но поражает другое: почему санэпидемстанция на протяжении стольких лет не обращает внимания на антисанитарию, разруху, условия, не совместимые с человеческим существованием, царящие здесь? Может, забыла, что на Садиковской,18 живут люди?
А это и не мудрено: ни вывески, ни объявления, ни намека на общежитие театра вы здесь не найдете. Незаметная проходная, производственный двор… И лишь в окнах второго этажа под постоянно срывающимися с обглоданного карниза камнями колышется капитуляционными флагами белье жильцов общежития – свидетельство убогого быта.
В коридоре – кромешная тьма. Проводка горит регулярно, поэтому ее просто обрезали. От элементов дневного освещения на потолке остались раскуроченные доисторические обломки. Ветхий пол с гнилым линолеумом в колдобинах: бредите осторожно, дабы избежать членовредительства!
Две двери распахнуты настежь. Это кухни. Одна побольше, другая – крошечная. Впритык - столы, тумбочки, плиты, здесь же многочисленные тазы и ведра. Кладовки для их хранения нет. А тазы и ведра необходимы – это «удобства» жильцов, греть воду приходится кипятильниками и на плитах. О централизованном горячем водоснабжении здесь уже позабыли, в последний раз горячая вода текла из кранов лет пять назад.
Потолки и стены всех мест общего пользования до такой степени изъедены плесенью, что за годы без ремонта обнажилась арматура панельных плит, того и гляди очередной кусок потолка свалится на голову (в туалетах и душе такое бывало неоднократно).
Сантехника… Честно говоря, даже при журналистском умении подбирать нужные слова невозможно описать состояние разнокалиберных, как будто собранных на окрестных помойках, кранов, раковин, унитазов, бачков, батарей отопления, труб и прочих причиндалов, придуманных цивилизацией для создания приятной жизни человечеству. Да что там приятная жизнь! Не заразиться бы какой-нибудь гадостью от всех этих «удобств», покрытых грибком, слизью и мезозойским слоем солей. По всей видимости, их не только не меняли, но и не ремонтировали со времени установки.
В большой кухне, душевой – никогда не просыхающие лужи. Трубы текут постоянно, а сантехник, как жалуются обитатели, кричит, что «за бесплатно работать не намерен». Кстати, «бесплатно» - это его минимальная зарплата, которую он получает, по всей видимости, в качестве компенсации за созерцание «ужасов» в общежитии. Ничего другого сей специалист, по наблюдению жильцов, здесь не делает.
Но и это, как оказалось, не самое страшное. Вдохнем поглубже, соберем остатки мужества и посмотрим, как живут, к примеру, молодые артисты балета (детям и людям с ослабленной психикой на такое лучше не смотреть).
В одиннадцатиметровой комнате с голыми облезлыми стенами на полу лежат два матраца. Это спальное место трех ребят, которые обитают в этих условиях уже два года после приглашения на работу в Одесский национальный театр оперы и балета. Деревянные ветхие кровати, по их словам, развалились. Пришлось умащиваться на матрацах. Комендант общежития посоветовал принять это как неизбежное зло.
Кандидатом на вынос на помойку является и развалюха-шкаф артистов: его стенки в буквальном смысле распались и уже не в состоянии хранить содержимое. Вещи жильцов комнаты разложены по всем углам. Не лучше выглядят стол, стулья, ободранная дверь... Здесь же – электрическая плитка для приготовления нехитрой пищи: места молодым холостякам в кухнях не хватает, да они из-за обилия мышей и тараканов сами не хотят там готовить. Единственным свидетельством цивилизации в этой сюрреалистической декорации кажется холодильник, который ребята «оживили» сочными красками. Все остальное достойно разве что бомжевского подвала. И то подвала, в котором живут совсем уж опустившиеся бомжи.
По словам артистов, они начали собирать стройматериалы для ремонта своей комнаты, за которую, кстати, каждый платит около ста пятидесяти гривень в месяц. Стоимость проживания, по их же словам, постоянно меняется, естественно, в сторону повышения.
Но оказывается, им еще исключительно повезло получить от театра официальную крышу над головой. Молодой солист оперы Иван Фляк, «феноменальный голос», по оценке экс-директора театра Проскурни, которому Сергей Владиславович намеревался поручить исполнение заглавной партии Дон Жуана в планируемой совместной с голландцами постановке оперы Моцарта, вообще не имеет, где жить. Иван ночует в помещении мастерских на третьем этаже, рядом со столом коменданта.
Представить это просто невозможно, особенно если речь идет о солисте оперы, инструментарий голоса которого требует особого психофизического настроя, условий для отдыха и расслабления перед выступлениями. Не случайно, как рассказал Сергей Проскурня на недавней встрече с журналистами, Ваня Фляк отказался петь перед голландскими инвесторами спектакля. Уж простите за вынужденный натурализм, но солист извинился: «Я не могу сейчас петь Моцарта, потому что три дня не имел возможности принять душ…».
Жаль театр, жаль артистов, доведенных при таланте, блеске и былой славе до состояния унизительной нищеты. Настораживает, что рефреном нового руководства театра в лице и.о. директора Анатолия Дуды во всех его многочисленных выступлениях перед прессой и высокими покровителями стали сетования на отсутствие денег. Вот и на собрании труппы 12 августа в преддверии открытия юбилейного двухсотого сезона Одесского национального театра оперы и балета, когда речь в очередной раз зашла об ужасах театрального общежития, Анатолий Иванович пообещал: «Будем требовать деньги на общежитие».
Как рассказывают участники этого собрания, весь пафос рассуждений о состоянии общежития вылился у директора в выяснение вопроса, в каком году оно открылось, пятьдесят четвертом или пятьдесят седьмом, и когда ремонтировалось в последний раз – не в шестьдесят четвертом ли?..
Что ж, остается только поздравить труппу с возрождением «добрых» традиций Одесского оперного театра под руководством нового старого руководства и сослаться на мнение изгнанного экс-директора Сергея Проскурни:
- Чем государственное предприятие отличается от государственного учреждения? Учреждение ограничено в проведении коммерческой деятельности и обязано всю полученную от нее прибыль отдавать государству. Госпредприятие по уставу имеет право создавать свои собственные финансовые фонды (на материальные надбавки, премии, развитие, амортизацию, социальную защиту и так далее). Прибыль предприятия «заводится» в эти фонды, за счет чего постепенно можно решить массу финансовых проблем театра – от текущих ремонтов до съема жилплощади и покупки квартир артистам. Вот почему новая концепция развития театров Украины опирается на возможность самоокупаемости за счет создания госпредприятий на базе театров и активный менеджмент в их деятельности. Где же здесь негатив? При всем желании его найти невозможно.
…Возможно, Сергей Владиславович, возможно. Сегодня вы уже знаете, как это делается в Одессе. А что касается известного вам общежития, то похоже, пока будут выяснять, где взять деньги на приведение его в порядок, молодые его обитатели либо разбегутся по другим театрам, где условия лучше, либо состарятся и станут «скупее в желаниях», как некоторые из жильцов, прожившие здесь (страшно подумать!) по несколько десятков лет и жутко переживающие сегодня, что их, пенсионеров, просто выкинут за ненадобностью. У нового старого руководства это очень хорошо получается.
Как не вспомнить прецедент с одной из солисток Одесской оперы, которую из этих ужасающих трущоб пытались выселить через суд, с громким скандалом и интригами. Вот тогда-то все силы были брошены «на общежитие». Даже председатель профсоюзного комитета театра Людмила Ширина наконец соизволила его посетить…
Впрочем, это уже другая история.