46. СУСАННА АРВЕЛОДИЕВНА
После свадьбы Сергей стал уделять больше внимания своему магазину – семейная жизнь требовала средств, к тому же Марина выражала удивление, что все дела он передал в руки Вики. В один из наездов в магазин встретил Залуцкого. Тот стоял у стендов с философской литературой.
Эдуард выглядел посвежевшим, располнел, к тому же на нем была новая кожаная куртка, ботинки, которых прежде он никогда себе не мог позволить… Было ясно, что жизнь приятеля пошла в лучшую сторону.
– Кассу пришел выгребать? – бесцеремонно спросил Залуцкий, – а я вот заскочил посмотреть, думаю, может, что приличное у тебя появилось… да нет, все то же, сплошная коммерция…
Хорошее начало для разговора… «Зачем он это говорит?» Сергей хотел ускользнуть под благовидным предлогом, но Залуцкому, похоже, хотелось потрепаться.
– Ходишь в свою церковь? – спросил он, ставя книгу на полку. – Ты там, наверное, в пророках числишься…
– Это почему ж такое?
– Ну как же! Редкая птица к ним залетела – парень из центра, да еще филолог… они там тебя, поди, на руках носят.
– Да нет… я там рядовой товарищ, – ответил Сергей, – а ты как? Хорошо выглядишь… Филя говорит, женился…
– Ну, можно и так сказать… Живу с одной дамой, а зовут ее Сусанна Арвелодиевна Малишава. Нормально, да? Пойдем, познакомлю, она как раз затеяла какое-то мегрельское варево, типа «Сакартвело гаумарджос».
Сергей не стал отнекиваться. Почему бы и не посмотреть на перемену в жизни Залуцкого? По дороге Эдик купил бутылку сухого красного вина.
– Я теперь портвейн не пью, только сухенькое, – важно поведал он, глубокомысленно покачивая головой. – Жаль, что сейчас не найти доброго кахетинского «Саперави», я уж не говорю о «Мукузани», но на худой конец сойдет и французское…
Дверь открыла высокая пышная брюнетка с типично восточной внешностью. На вид она была лет на пять старше Эдуарда.
– Ай-яй-яй, Эдвард! – укоризненно покачала головой Сусанна Арвелодиевна, – что же ты не предупредил, что у нас будут гости? – я бы приготовила что-нибудь посерьезнее.
Сусанна явно скромничала. В центре стола красовалось фаянсовое блюдо с жареной курицей и фасолью. По обеим сторонам от блюда стояла пара ярких салатов. А еще корзина с фруктами, маленькая корзинка с виноградом, разнообразная зелень, пузатые бутылочки с соусами…
– Смотрю, проблема с питанием у тебя решена, – сказал Сергей, с улыбкой посмотрев на хозяйку.
– А у меня вообще нет проблем, – ответил Залуцкий.
Как истинная уроженка Кавказа, Сусанна почтительно прислуживала гостям, спрашивая Сергея, нравится ли ему еда.
Кушанье было аппетитным, но перченым, и Сергей, боясь за свой желудок, пострадавший от венгерских консервированных салатов, ел понемногу.
– Ты на меня не сердишься? – спросил Эдуард, когда они выпили и закусили.
– За что?
– Ну, как за что? Ведь я же тогда не поехал в твою церкву… Понимаешь, я уж собрался было ехать… но проснулся утром, и что-то меня остановило. Не знаю что… нет, я не испугался, чего бояться? Но спрашиваю себя: что, Эдик, сдаешься? со всеми потрохами? И подумал: что-то я еще рано помирать собрался… надо взять себя в руки. Да и не мое это… я хочу жить полной жизнью, радоваться всем ее краскам.
– Понимаю… – ответил Сергей, не желая обсуждать эту тему, но про себя подумал, что все краски жизни – это ведь не только золотые да серебряные, но и черные, коричневые, серые…
– Эх, Серега! Хороший ты парень, и мне всегда занятно с тобой поговорить, но, ведь по глазам вижу: осуждаешь… вот он, дескать, человек греха и сын погибели, еще один сосуд гнева… Ну как ты меня можешь понять, если ты добровольно, и я до сих пор не пойму почему, стал человеком одной доктрины, homo uno libri… Выдумал себе веру, записался в ославльскую общину, и думаешь, что теперь только ты на единственно правильном пути. Так ведь? Вот скажи мне, только без уверток: неужели ты всерьез воспринимаешь наставления ославльских мудрецов? У меня в голове не укладывается… человек с высшим филологическим образованием, увлекавшийся философией, языками… Ну чему они могут научить тебя?
– Не знаю, что и сказать… это моя вера, если хочешь. А проповедники, к твоему сведению, не считают себя мудрецами, просто комментируют Писание.
– Может, я ошибаюсь, ты меня поправь… ведь как было дело: ты – одинокий человек, которому после развода не хватало внимания, лучше сказать – любви… И вот ты натыкаешься на людей, обративших на тебя внимание, они окружают тебя заботой, любовью. И все! спекся Серега… «вот я, берите меня голыми руками»…
Сусанна осторожно посмотрела на Эдуарда, не слишком ли он резок с гостем?
– Мне там хорошо, – улыбнулся Сергей, – и вовсе не потому, что кто-то там меня окружил любовью… кстати, не все относятся ко мне так уж однозначно… у людей обо мне разные мнения. Но это нормально. Главное, что мне с ними интересно молиться… нет, не то слово, мне хочется с ними вместе молиться. Да вообще у нас общие взгляды на жизнь, христианскую веру, Библию…
– Сереженька! – патетически воскликнул Залуцкий, потрясая руками, – ну, почему ты позволил себя убедить в правоте взглядов всех этих толкователей? Да и какие у тебя могут быть с ними общие взгляды? ведь там, наверное, одни работяги? Нет, я ничего не имею против доярок и трактористов.
– Там нет трактористов…
– Это я образно выражаюсь… но ты же филолог, не можешь не знать, сколько существует интерпретаций текста. Любого… Что человек, то и толкование.
– Ты читал Новый Завет? – спросил Сергей.
– Конечно, читал, и если хочешь – вот мое мнение…
Сергей с усталым выражением лица посмотрел на приятеля. Что может сказать ему этот политолог?
– Мое мнение таково, – сказал Залуцкий, разливая по бокалам оставшееся в бутылке, – у людей, написавших Новый Завет, существовали различные точки зрения на христианство, и они вовсе не собирались их согласовывать. Каждый изложил свою версию.
– Слово Божие богодухновенно, – ответил Сергей.
– Не буду спорить, это вне моей компетенции – определять богодухновенность. Я занимаюсь анализом текста, и текст мне говорит, что апостолы – это живые люди, не функции. Не надо думать, что все было им ясно… Ничего не ясно! А вы, такие прыткие, уже нашли в Ославле окончательный смысл текста. Молодцы! Старик Багин тебя бы не одобрил. Интерпретации текста, если помнишь его лекции, неисчерпаемы. Сколько людей, столько и трактовок… да разве ты не слышишь в самом тексте Нового Завета полифонию? Каждый говорит на свой лад, все на равных участвуют в диалоге, и диалог этот незавершен. Поэтому я и удивляюсь, что ты принял одну точку зрения, и говоришь, что это твоя вера…
Сергей не стал возражать. Зачем метать бисер перед невозрожденным человеком?
– Скажите, Сергей, – вступила в разговор Сусанна, – вашу маму зовут Лариса Анатольевна?
– Да, – подтвердил Сергей, – невольно настораживаясь тому, что Сусанна упоминает его мать.
– Я тебе не сказал, – забежал вперед Эдуард, – моя супруга сотрудничает с гуру из Бобруйска, зовут Николай Николаевич, у него и познакомилась с Ларисой Анатольевной. Между прочим, Сусанна у нас гомеопат, рекомендую… Да, кстати, этот Николай Николаевич сейчас на весь город прославился… организовал центр духовного развития, группы по интересам… кому эзотерика, кому цигун, и все такое… Деловой товарищ, надо сказать, а вообще – интересный мужик, язык хорошо подвешен.
– Николай Николаевич имеет неоспоримые дарования, – пояснила Сусанна, – это признают даже китайские наставники. В Китае его очень ценят. Мы с ним летом собираемся туда, в один монастырь. Обещал познакомить с уникальными специалистами по восточной медицине.
– Они теперь на пару работают, – подтвердил Эдуард, – Николай Николаевич цигунит, она гомеопатствует. Кстати, Сусанна – проктолог по первой специальности. Узнал про задний проход много интересного. А термины какие: неоформленные каловые массы… прелесть! Или вот: ректоманускопия. Арвелодиевна и меня привела в порядок. Все фурычит в лучшем виде.
Сусанна из вежливости опустила глаза.
– А как с алкоголем? – поинтересовался Сергей, посмотрев на пустую бутылку.
– В разумных пределах допустимо. Даже полезно, потому как препятствует ревматизму, способствует пищеварению, очищает сосуды. Ты к Сусанне запишись на прием, не пожалеешь. Для тебя – скидка, – засмеялся Залуцкий.
– Передавайте Ларисе Анатольевне большой привет, – сказала Сусанна на прощание. – Мы что-то ее давно не видим на занятиях…
* * *
Мать без энтузиазма восприняла привет от Сусанны Арвелодиевны.
– Остыла я туда ходить, – сказала она.
– А я, честно говоря, думал, у вас с Николаем Николаевичем отношения развиваются… – сказал Сергей.
– Я тоже так думала, только зачем я ему нужна? У него от молодых отбою нет. Да не нужен он мне… я уж буду одна.
– А что все-таки случилось?
– Да ничего не случилось, просто я его поняла. Только и думает, как бы денег с учеников содрать побольше. И все под предлогом, что ему самому нужно платить китайцам за учебу. Теперь вот эта Сусанна появилась… еще та баба. Помяни мое слово, добром у них не кончится.
– Да? А ведь какие речи тут говорил…
Мать отмахнулась:
– Речи-то он говорить мастак, это у него не отнимешь. А только все свое искусство поставил на поток… Теперь там вместо «Семьи» настоящий бизнес-центр: и гомеопатия с Сусанной, и восточная медицина, и какие-то мальчики с китайскими дипломами. А ведь приехал в Верхневолжск – ни кола, ни двора, жил в какой-то хрущевке. Теперь трехкомнатную квартиру купил, две машины… Да и в моральном отношении показал себя не с лучшей стороны… представляешь, учит наших дурочек индийскому сексу. Такой хлыщ… в общем, сплошное разочарование с этим Николаем Николаевичем.
Сергей был рад слышать эти признания. Наконец-то мать поняла, что заблуждалась в своих увлечениях…
– Что же тебе мешает уверовать в Бога? – спросил он, приготовившись к благовестию.
– А с чего ты взял, что я не верю? Я очень даже верю, и в православный храм теперь хожу.
– Опять двадцать пять! Почему же не пойти к библейским христианам?
– Извини, Сережа, но мне в православном храме спокойно… постою перед иконой, подумаю, поплачу… я уж буду веровать, как умею. Да ты обо мне не беспокойся. У меня друзья есть, я много читаю…
– Твоя сестра перед смертью к нам ходила…
– Это ее дело, куда она ходила. И не будем об этом, меня уже не переделать. Лучше почаще приезжай с Мариночкой.
«Значит, мать выбрала себе путь… – думал Сергей, собираясь в дорогу, – ладно, пусть так… а что тут еще придумаешь? По крайней мере, лучше, чем слушать Николая Николаевича…»
И от мысли, что мать приготовилась до конца жизни читать детективы, ходить по настроению в православный храм, болтать по телефону с подругами, такими же одинокими существами, Сергею вдруг так стало жаль ее, свою бедную маму, этого дорогого человечка, с которым он все время ругался, доказывал, поучал… Ему захотелось обнять ее, сказать какие-то добрые слова, но мать пошла принимать ванну, и он, постояв в нерешительности на пороге, тихо закрыл за собой дверь.