Много притч поведал своим ученикам святой Рамакришна. Одни притчи донесло к нему великое наследие предков, другие сам он донес трудным путем кармы до последнего своего воплощения. Некоторыми, быть может, одарила его сама Великая Матерь, когда он приближался к ней по ступеням непостижимых озарений.
Притча есть притча. Это радужное слово певучего языка мудрости, и этим она всегда правдива. Притча не станет весомей, если окажется былью, не станет проникновенней, если окажется вымыслом. Она несет с собою весь свой мир, схож ли он с нашим или разнится с ним. Притча к нам снисходительна. Слишком крепок для нас чистый напиток познания, слишком привыкли мы разбавлять его, смешивая с пустоватой водицей опыта, скопившейся во впадинах изжитых годов. Как дети, хватаемся мы за теплую родную руку привычного, когда вспышки света выхватывают вдруг из повседневной темноты истинные облики окружающих явлений. Слишком свойственно нам спотыкаться о встреченное и подолгу ощупывать его, не зная истинных мер и форм. Мы послушно расплачиваемся за свое неведение синяками и шишками, снова и снова прикрывая глаза, слабые свои глаза, которым больно от прямого света. Притча — желанная светлая гостья нашего полумрака. С ней спокойнее, чем перед молниеносными откровениями. Она терпеливо и заботливо приучает нас к выходу из тени.
Много притч поведал своим ученикам святой Рамакришна. С тех пор эти притчи переходят из уст в уста, из книги в книгу, из страны в страну...
* * *
Неизмерима мудрость царя богов Индры. Не застывая ни на мгновение, она не знает тусклых оков покоя.
Не хлебом и водой питается Индра, не амброзией и нектаром. Даже священную сому благоволит он испить лишь в знак принятия жертвы, в подтверждение того, что ничтожные люди так же дороги ему, как и всё величие его вселенной.
Единение со всем сущим, слияние с ним, воплощение в нем — вот покой Индры, вот его священная еда и священное питье. Да, и царь богов идет по своему пути, как и самый жалкий раб кармы, хотя с царским величием, с божественной свободой. Ведь путь — это всё, а цель — всего лишь мерцающая звезда, указующая направление. Каждое новое воплощение необходимо для Индры — и лишь потому неизбежно. Мы же повинуемся неизбежности, потому что необходимость остаётся для нас пустым звуком.
* * *
В обличии хряка нашёл Индра необходимую противоположность. Как муравей противоположен слону размером, как заяц противоположен льву повадкой, как болото противоположно росинке своим грязным постоянством, так испокон веков свинское противоположно божественному.
Ах, каким хряком стал Индра! Не возжелал он наслаивать противоположности: он стал хряком, но лучшим из хряков. Хряком по кличке Ардни. Хряком с длинным серебристым телом, окутанным седоватой дымкой белоснежной шерсти. Его уши были нежны, как опахала самой изнеженной красавицы; их ленивые движения не замирали даже во сне. Маленькие помаргивающие глазки, осененные длинными светлыми волосками ресниц, были умны и пронзительны. Желтоватые клыки раздвигали уголки рта в довольную усмешку. Упругий хребет извивался волнами, и в местах блаженства, где стерлась шерсть, светилась розовая замша удовлетворенной кожи.
Многое можно было бы рассказать о наслаждениях Ардни, о купании в прохладной грязи, о рытье в земле, таящей множество угощений, о бурных радостях его могучей мужской силы и веселом похрюкивании бесчисленного сонма суетливых поросят, о легких закусках из прелых плодов и обильных пиршествах перед помойным корытом. Но разве только к этому сводилась обретенная противоположность нового воплощения! Главное заключалось в феерическом, абсолютном, немыслимо исчерпывающем отсутствии божественного начала. Даже дерево стремится вверх, даже гранитный валун возвышается над землей. Ни одной клеточкой своего торжествующего тела, ни одной ноткой своей наслаждающейся души не ведал и не хотел ведать Ардни, что "вверх" — возможно.
* * *
Пока Ардни пребывал в разбухшем до вечности прекрасном мгновении, вечные боги начали ощущать нарастающее со временем беспокойство. Пора было бы Индре вернуться к браздам правления. Много раз сходил он в земную жизнь — и впервые, как поняли боги, воплощение оказалось для него изощренной ловушкой. Он не мог оставить тело хряка, не пожелав вернуться на небо, и не мог возжелать вернуться, пока душа его не ведала о существовании неба. Благоволосый бог-избавитель Вишну — вот кто взялся вернуть Индре свободу, а богам повелителя.
...Конечно, читатель вправе удивиться или даже возмутиться дальнейшим изложением. Где же хряк? И неужели великий индус Рамакришна мог вплести в свое повествование некоторые мелкие подробности нашей, очень уж нашей жизни? Читатель вправе...
В три шага преодолел Вишну все небесные и земные сферы и возник под видом странника у жилища Ардни.
— Здравствуйте, здравствуйте, уважаемый. Заходите. Чем могу служить?..
Застеклённые стеллажи тёмного дерева по обеим сторонам длинного коридора поблескивали позолотой книжных корешков, перед которыми пестрели шеренги всевозможных безделушек. В гостиной мягкий ковер гасил шаги. Цветные фигуры метались по огромному экрану плоского телевизора, висящего на стене. Ардни нажал кнопку, и изображение исчезло. Они погрузились в пушистые кресла, напоминающие формой лотос. "Нам бы на небо такие," — мелькнула у Вишну странная мысль, но он тут же брезгливо её уничтожил.
Вишну хорошо помнил, зачем он явился. Собрав всю свою внутреннюю силу, он устремил взгляд навстречу взгляду Ардни и вложил в него то сверкающее знание, которое он должен был вернуть царю богов. И вдруг непонятное оцепенение напало на Вишну. Ардни не прятал глаз, он смотрел на гостя своими маленькими помаргивающими глазками с насмешливым любопытством. И ничто не могло преодолеть барьера, созданного этим отгораживающим взглядом. Обескураженный Вишну вынужден был отступить. Ему пришлось прибегнуть к тому смутному карнавальному способу общения, который принят на земле. Он заговорил словами.
Ардни выслушал его внимательно и приветливо, не перебив ни разу.
Когда Вишну сказал всё, Ардни протянул руку к бару и достал бутылку коньяка, всю в блестящих наклейках, и хрустальную вазочку с конфетами "Грильяж в шоколаде". Налив гостю и увидев, как тот отрицательно качает головой, Ардни пригубил налитую рюмку сам и добродушно усмехнулся.
— У меня есть один знакомый, которого мы каждое воскресенье на обед приглашаем. Кстати, он тоже, как и вы, не пьет, да ещё вегетарианец.
Я от него такие разговоры уже много раз слышал. Он уйму книжек прочел, мне-то самому читать просто некогда, и очень интересно всякое рассказывает. Так вот он тоже любит объяснять, что каждый из нас бог, хотя и забыл про это. Очень забавный мальчик. Надо будет ему сообщить, что меня уже в цари богов произвели... Мне, конечно, эрудиции не хватает, но вообще-то я с вами согласен.
Ардни отхлебнул из рюмки и развернул конфету.
— Действительно, жизнь божественна, а ценить её по-настоящему мы не умеем. Сколько всего нам дадено! Надо правильно к жизни относиться. Богом себя ощущать или, как вы говорите, царем богов даже!.. За ваше здоровье!..
* * *
После неожиданного поражения, которое потерпел Вишну, вызвалась действовать чёрная богиня Кали. Неистовая Кали, носящая ожерелье из черепов! Смерч несчастий обрушила грозная богиня на Ардни. Развеяла по ветру всё его благополучие. Лишила его уютного крова и плотских радостей. Каждую из цепей, что приковывали Ардни к земной жизни, перерубила гневная своим разящим мечом. И предстала, наконец, перед несчастным в подлинном своем устрашающем обличии. Сам вид её говорил обо всем, ввергая в страх и трепет. Молча взирала она палящими очами на забывшего про свою власть властелина.
— Ну вот, конечно, чёрт-те что уже перед глазами маячит. Во глупая баба, чего уставилась? Думаешь, я твоих черепушек испугаюсь? Тю!.. Я такого насмотрелся в жизни, что на это меня не возьмешь. Чего, пьяного не видала? Смотришь, какой я грязный да пачканый? Ну и что? Думаешь, мне плохо? Да мне замечательно. Тебе моя жизнь свинской представляется? Это потому, что ты только внешность видишь. А могла бы внутрь заглянуть, поняла бы. Я стакан принял — и всё, я уже царь и бог! Поняла? Да нет, куда тебе, трезвой. Хочешь, налью? У меня ещё чекушка в заначке... Да постой, чего боишься!.. Удрала глупая. Ей же хуже. Мне больше достанется.
* * *
И тогда боги поняли, что ловушка захлопнута намертво, что открыть её невозможно, что необходимо её разрушить. Бог-разрушитель, синегорлый Шива, взял на себя эту страшную необходимость. И выполнил свой долг без колебаний. Заколот, заколот был божественный хряк по кличке Ардни!.. И даже убитое тело его было настолько величественно, что ни у кого из людей не поднялась рука отделить хоть малую долю на собственное пропитание. Целиком было тучное приношение сожжено на жертвеннике в дар царю богов.
* * *
Вновь воцарился на своем престоле великомудрый Индра. Так завершилось самое непростое из его воплощений. Не раз возвращался он к этому бесценному опыту, вспоминая происшедшее вместе с благоволосым Вишну, чёрной Кали и синегорлым Шивой. Но настал день, после которого никто уже не слышал от него упоминания об этой истории. И кто бы мог подумать, что причиной тому будет шутливая реплика вечно юного Вишну, которого тоже не оставляла мысль о своей неудачно сыгранной роли:
— Между прочим, шеф, — однажды проговорил (или, вернее, промыслил, так что не стоит придираться к слову) Вишну на божественном языке. — Что бы вы сказали, если бы сейчас к вам явился неведомый посланник... ну, допустим, в моём обличье... и яснее ясного объяснил бы, что "Индра" — это всего лишь жалкое воплощение могущественного сверхбога? Что пора вам сбросить с себя шутовское обличье и вознестись в забытый вами мир сверхбожественного бытия. А?..