(глядя на картину Боттичелли)
Еще с полудня разыгралась невиданная буря. На почерневшем небе, почти непрерывно, метались молнии. Гром грохотал, распугивая все живое. Сбесившийся ветер гнал волны и с остервенением бросал их на берег, в клочьях пены. Еще вчера ласковые и лазурные, сегодня они посерели от ярости, и со злобой накатывали на берег, потом нехотя отступали, чтобы через мгновение снова коварно ударить с еще большей силой. Ветер безжалостно гнул деревья и сметал все с берега, кидая в пасть прожорливого моря. Казалось, что Творец, окончательно разуверившись в нужности своего создания, решил разом все уничтожить, смыть, стереть в порошок, чтоб глаза его уже не видели эту землю, погрязшую в грехе. Люди, звери, птицы, все попрятались за скалами, забились в расщелины и в страхе закрывали глаза и уши, чтоб не видеть и не слышать разбушевавшейся стихии.
Горе было тому, кто не успел спрятаться. Ветер сбил и волны унесли в бушующее море всех зазевавшихся. Ночь опустилась на проклятую землю, а буря и не думала стихать. Молнии расчерчивали кромешную тьму и в короткие мгновения света, было видно, как огромные валы взбесившейся воды снова и снова остервенело пытались размыть берега. Ничего не было слышно, только грохот грома и рев разъяренных волн. И лишь перед рассветом начало затихать. Сначала прекратилась гроза, потом начал ослабевать ветер и волны начали терять силу и злобу. Только восток чуть порозовел, последняя высокая волна вынесла что-то на берег, вторая чуть подвинула это подальше от кромки воды, словно боясь, что снова смоет в море, но оно уже стихло, словно устав от вчерашнего гнева.
Волны нехотя и лениво плескались, лениво поигрывая под легким свежим ветерком, ласково пытаясь обнять берега. Только клочья пены напоминали о ночной буре. Ветерок тихонько шуршал листвой в апельсиновой роще, птички, сначала осторожно, словно пробуя голос, а потом, все смелее защебетали, приветствуя восход светила радостной песней.
Светало с каждой минутой и стало видно, что на берегу лежит большая золотистая раковина. И, как только первый луч выглянул из-за горизонта, раковина раскрылась. Чудесная златокудрая дева осторожно ступила на песок. Ласковый зефир нежно играл ее кудрями, подбадривая деву, словно подталкивал ее идти дальше по берегу, к людям, которые до сих пор не ведали любви. Дева с печальными глазами, стыдливо прикрывая свою наготу, кротко вздохнула, и направилась в сторону апельсиновой рощи, туда, где пели птицы, туда, где просыпались люди. Сегодня на землю была послана сама Любовь и теперь она будет учить нас своему искусству, тому всепоглощающему чувству, которая спасет человечество и сделает его подобным Богу.