«ВОЛШЕБНАЯ НОЧЬ ЛЕЛЯ», сказка для детей в двух частях
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 9. СЛЕЖКА
На крыльцо ветхой избушки в Дальнем лесу, той самой, в которой жила Баба Яга до того, как переселилась поближе к волшебному озеру, вышла, покачиваясь и переваливаясь, странная темная фигура. Она напоминала ожившую кляксу на толстых коротких ногах. Тело ее беспрестанно колыхалось, как плохо застывшее желе, и лицо ее то сплющивалось, то растягивалось, и поэтому постоянно принимало новое выражение. Клякса топнула ногой и крикнула:
– Слуги мои верные, слуги болотные, сей же час пред мои очи явитесь!
Очами ее бесцветные глаза навыкате, кроме нее самой, никто бы не решился назвать. Но самой Кляксе они, видимо, нравились. И вообще, держалась она уверенно, самодовольно, чувствуя себя уж если не первой в лесу красавицей, то точно полновластной хозяйкой. В ожидании своих слуг Клякса, вытаращив глаза и поджав губы, отчего лицо ее сплющилось и подбородок почти коснулся носа, смотрела по сторонам и нетерпеливо постукивала толстой пяткой по ступеньке. Она уже собиралась вновь топнуть да крикнуть, но тут из леса неторопливо выплыло серое облако, похожее на кота. За ним ковыляла большая толстая жаба необычного цвета. Прыгать, как все жабы и лягушки, она не могла – то ли от старости, то ли от обжорства. Об этом же, наверное, подумала и Клякса, потому что она с некоторым опасением смотрела на переваливающуюся жабу, а когда та приблизилась, спросила:
– А не лопнешь, Синюха?
– А какого я цвета? – вместо ответа поинтересовалась жаба.
– Синего… с фиолетовым отливом…
Синюха удовлетворенно кивнула головой:
– Вот как буду фиолетовая с черным отливом, тогда и насычусь. Лишь бы совсем не почернеть, а то и впрямь лопну.
– О-ой, – простонало серое облако, – ой, не могу, – протяжно, как бы лениво смеялось оно. – Ты сыч, что ли? Насычусь! Ха-а –ха –ха .
– Ну, насытюсь, – равнодушно огрызнулась Синюха. – Сам-то…
– Цыц! – грозно прикрикнула Клякса, вернее, Трясина, ибо черная клякса на самом деле была не кем иным, как злой теткой Бабы Яги. Брови ее при этом навалились на глаза, почти совсем скрыв их.
Слуги болотные послушно замолчали. Серое облако опустилось на крыльцо и, стукнувшись о ступеньку, превратилось в большого худого кота – Болокота.
– Сказывайте, сделано ли дело! – приказала Трясина.
– Все сделали, как велела, – ответил Болокот, он же Гнилой дух. – Свинью жаба завлекла, а я Кика одурманил, отнес в камыши. Там его шишига болотная стережет.
Лицо Трясины вытянулось и стало похоже на удивленную грушу.
– Про какую такую свинью ты мне тут толкуешь?
– С ним свинья была – маленькая такая, верткая, только уж худая очень. И есть-то нечего! Одно название – свинья… – презрительно прошлепала толстыми губами жаба.
– Синюха! – Трясина затряслась от злости и от страха, что объевшаяся жаба лопнет. – Ты что, слопала ее? То есть его. Это, должно быть, Петюня, Лесовичков помощник.
– Нет! – испугалась Синюха. – Я помощника не ела.
– А где он?
– Кто ж его знает! Он быстрее меня бегает. Говорю же: верткий такой! А я все сделала, как Болокот сказал. Сказал – отвлеки, я и отвлекла. Как поближе подошел, напугала слегка. Вот он и убежал.
– Упустили, значит! – Трясина опять нахмурилась.
– Ты велела Кика заманить, а про этого Петюню и разговора не было! – обиделся Болокот.
– Так думать надо! А ежели этот Петюня место запомнил, где Кика прячем, и народ туда приведет?
– Не запомнил! Он и не видел. Да и кого приводить-то? Лесные хранители от болота не отходят, и остальные при деле, – Болокот довольно потер лапы. – Задали мы им работу!
– И то правда… задумчиво чавкая, пожевала губы Трясина.
Тут сверху послышался знакомый свист. Над лесом, с шумом и свистом рассекая воздух, мчалась в своей ступе Баба Яга.
– Тетя! – закричала она еще в воздухе, приближаясь к избушке. – Ты кого за Киком посылала? Этих, что ли?
– А кого же еще? – недоуменно ответила Трясина, не понимая, отчего злится племянница. – Да чем они тебе не угодили, Ягуся?
Баба Яга, приземлившись второпях на кочку, вывалилась из ступы, но, даже не охнув, тут же вскочила и в ярости затопала ногами.
– Обормоты! Дуракоты! Лесунка от кикиморы отличить не могут! Неужели некого было послать?
Желеобразное тело Трясины начало мелко трястись, по лицу побежали складки, морща его в гармошку, и толстая клякса зарычала так, что все вздрогнули:
– Цыц, Ягуся! На кого кричишь?! На кого ногами топаешь?!
– Я же не на тебя, тетя! Я просто кричу… на них вот… – сразу присмирела Баба Яга. – Ведь они не того схватили, не Кика, а Лесунка.
Лесунка? Внука Лесовика? – все еще грозно хмурясь, переспросила Трясина.
– То-то и оно, тетя!
Трясина с каким-то всхлипом, похожим на «хап!», втянула губы и, не переставая чмокать ими, обвела всех глазами. «Ест она их, что ли?» – подумала Синюха и начала представлять, что будет, если хозяйка сжует свои губы: сможет она тогда разговаривать и кричать или не сможет. Трясина наконец открыла рот, и Синюха с разочарованием увидела, что с губами сердитой хозяйки все в порядке.
– Так, так, – сказала Трясина. – Лесунка, значит, поймали. Ну, что ж, это нам только на руку. – Посмотрев на ошарашенных слуг и еще более ошарашенную племянницу, она добавила: – Удачно вышло. Ох как удачно!
– Да что же за удача-то, тетя? – растерянно произнесла Баба Яга. – Лесунок-то нам не поможет. Не справится Лесунок-то! Кик нам нужен!
«Эх, – с сожалением подумала Трясина, – Гуся как в болото упала, соображать туго стала. А ведь какая мастерица была на всякие пакости да хитрости!» И, пожалев в душе племянницу, стала терпеливо объяснять:
– Не для того нам Лесунок сгодится, не для главного дела. Он у нас как приманка будет. Смекаешь? Мы Лесовика его внучком поманим да от поляны и отведем подальше! Уж тогда он нам точно не помешает.
– А-а… – обрадовалась Баба Яга. – Вот для чего! Хитро придумано! Ох, тетя, и как это тебе в голову пришло?
– На то и голова! – самодовольно сказала Трясина, в душе польщенная искренней похвалой племянницы.
Поглощенные всеми этими неожиданными событиями, разговорами и соображениями, ни Трясина, ни Баба Яга, ни их слуги так и не заметили, что на поляне, где они чувствовали себя в полной безопасности, они, оказывается, были не одни. За всем происходящим у ветхой избушки внимательно наблюдали из-за кустов незваные зрители. Они притаились в овражке, густо заросшем кустами бузины и лопухами. Затаив дыхание, лазутчики смотрели в четыре глаза и слушали в четыре уха, боясь пропустить хоть словечко. Они много узнали такого, от чего пришли в ужас. Но как ни хотелось им обсудить важные новости, они мужественно молчали, чтобы не выдать своего присутствия. Трясина тем временем рассуждала вслух:
– Теперь снова этого Кика неуловимого выслеживать придется. И с Лесунком возиться… Вот что. Пленника, Лесунка то есть, надо спрятать пока. Да сторожа к нему приставить.
– Кузьму? – подсказала Баба Яга.
– Больше некого, – согласилась с ней тетка. – Зови. А вы, – обратилась она к Болокоту и Синюхе, – давайте-ка быстро отправляйтесь за Лесунком и тащите его в избушку, да не в эту, а в ту, что на курьих ножках. Только смотри, Гнилой Дух, совсем-то сил не лишай, дунь легонько. Пригодится еще.
– Понял, не маленький, – ответил Болокот и, взглянув исподлобья на Бабу Ягу, пробурчал себе под нос: – ишь, еще дуракотом обзывается.
– Да Кузьму дождитесь. А как придет – тотчас же за Киком отправляйтесь.
– Тетя! – окликнула ее Баба Яга. – А Кика, может, сюда пусть ведут? С Лесунком вдвоем их опасно оставлять.
– Ладно! – махнула Трясина рукой. – Тащите его сюда, только смотрите лучше, чтоб за вами кто не увязался, а то, чего доброго, гостей приведете. Ну, несдобровать вам тогда!
– Не приведем! Не впервой! – самоуверенно ответил Болокот.
При этих словах сидевшие в овраге Кирилл и Петюня переглянулись с улыбкой и подмигнули друг другу. Они и были теми зрителями, о которых ни Баба Яга с теткой, ни их слуги даже и не подозревали. А оказались они здесь благодаря сороке. Она и за жабой проследила, и Петюне с Кириллом путь указала.
– Ну, ступайте, – отпустила Жадная Трясина своих слуг.
Болокот опять превратился в серое облако, и они с Синюхой отправились выполнять задание. Кирилл с другом буквально вжались в овраг. Запахло сыростью, а еще через мгновение их окутал запах гнилого болота. Значит, Болокот близко, догадались друзья, и с нетерпением ждали, когда он пройдет. Они очень надеялись, что кусты и трава надежно их скрывают. Вскоре запах стал слабее. Выждав еще немного, Кирилл и поросенок осторожно высунули головы из своего укрытия. Болокота с Синюхой уже не было видно.
– Ушли! – обрадовался поросенок.
– Старухи тоже, – Кирилл кивнул в сторону избушки.
Петюня покрутил головой и потянул носом воздух.
– Как хорошо, что он так ужасно пахнет! – радостно сообщил он.
Кирилл с изумлением посмотрел на поросенка: уж не одурманил ли его Гнилой Дух?! Но Петюня тут же пояснил:
– Из-за этого запаха колдуньи нас и не учуяли! То есть тебя! Я-то хорошо пахну, как положено – лесом.
– А я?
– А ты – как тебе положено! Человеком. Вот потому-то я и думаю: тебе идти надо, а я останусь. Ведь без Гнилого Духа они тут тебя унюхают.
На этот раз Кирилл не удивился словам поросенка. Он и сам уже думал о том, что придется им расстаться. Надо ведь Кика и Лесовика предупредить, надо Лесунка спасать, а еще хорошо бы за старухами проследить да подслушать: может, еще чего разузнать удастся. Ведь самого главного они так и не узнали! Что эти злыдни замышляют? Для чего им нужен Кик? Но с другой стороны, как же друга оставить с этими колдуньями? Страшно…
– Идти-то надо, – сказал Кирилл, – но как же я тебя одного оставлю? Я ведь и дорогу не очень хорошо знаю. Может, все-таки вместе пойдем, а, Петюня?
– Нельзя нам вместе! А вдруг старухи проболтаются о чем-нибудь важном? Не годится такой случай упускать! А вот тебе спешить надо, предупредить! Про Лесунка расскажешь, про Кика, и про этих – про Болокота и Синюху. А самое главное – про то, что старухи какое-то дело замышляют на какой-то поляне, и для этого им нужен Кик!
Кирилл молчал, соображая, как лучше поступить.
– Ну, что мы время попусту теряем? – возмущенно хрюкнул поросенок. – Я у избушки спрячусь, видишь, какая под окнами травища? Там заблудиться можно, не то что маленькому поросенку спрятаться.
Тут с шумом распахнулась дверь избушки, на крыльцо вышла Баба Яга.
– Кузька! Кузька! – крикнула она и прислушалась. Было тихо. Кузька не отзывался.- Кузьма! Поди-ка сюда, Кузя, Кузенька, – попробовала она по-другому. Но Кузьма по-прежнему не отвечал.
Друзья опять прижались к земле и затаились. Теперь им была видна, и то чуть-чуть, только голова старухи. Голова задвигалась. Сначала в их сторону, потом обратно, потом опять стала приближаться, а потом вдруг пропала. «Все! – подумал Кирилл. – Нашла! Нас! Вместо кота. Что делать?» Но в этот момент чуть в отдалении послышался шум, ворчня Бабы Яги, ругающей кота на чем свет стоит, а потом они услышали, как Баба Яга воскликнула: «Да я же сама его за Корнеедом длинномордым отправила! Ах я, печная заслонка! Голова – худой горшок!». Вскоре над избушкой поднялась ступа со своей хозяйкой, сделала круг и полетела над лесом.
– Пора! – зашептал Петюня. – Беги! Помнишь, как мы сюда шли? А как из Дальнего леса выйдешь, мавок кликни, они помогут.
– Ладно! Только ты смотри тут, не высовывайся.
Кирилл направился в лес. Не успел он сделать несколько шагов, как раздался громкий пронзительный свист откуда-то сверху. «Наверное, Баба Яга Кузьку высвистывает!» – догадался мальчик и помчался со всех ног из Дальнего леса.
А Баба Яга, свистнув Кузьме, вернулась на поляну. Из травы, где прятался Петюня, видно было хуже, а крыльцо и совсем не видно, поэтому поросенку приходилось полагаться только на свой слух и нюх. Но посмотреть хотелось. И как только он услышал, что старуха вошла в избушку, тут же высунул голову из травы и осторожно огляделся.
«Ох и здоров Кузьма!» – подумал Петюня, увидев, как по опушке леса мчится кот Бабы Яги. Поросенку показалось, что Кузьма сегодня выглядит странно: уж очень большой, но это ладно бы, а вот почему у него два хвоста? Никогда раньше ничего подобного за котом Петюня не замечал, поэтому был сильно озадачен. «Если бы это у меня в глазах двоилось, – подумал он, – тогда бы я видел не только два хвоста, но и двух котов. А кот один… вроде…» Однако разглядывать было уже некогда, потому что кот стремительно приближался. Поросенок спрятался и стал слушать.
Но на его беду, окно было закрыто, и доносились только шум и невнятные голоса. «Вот так слухач!» – поросенок так расстроился, что чуть не хрюкнул от обиды. Он лег в траву и стал думать, что ему теперь делать. Уходить ни с чем не хотелось. Вдруг почти над ухом послышался стук, потом со скрипом открылось окно и на подоконнике улегся кот.
«Вот спасибо, Кузьма! – мысленно обрадовался Петюня. – Хорошая у тебя привычка – на окошке лежать.» И тут же услышал голос Трясины:
– …да у кого узнавать-то? Кроме меня и Болотного деда и не знает никто!
– А ежели догадаются?
– Да! – поддержал Бабу Ягу Кузьма. – А ежели догадаются?
– Да где им! Никогда! Никто не догадается. Имена-то не простые! – уверенно сказала Трясина. – А без этого … хе-хе-хе… – мерзко засмеялась она, – сами знаете, сколько они с болотом возятся. А толку много ли?
– Немного, – согласилась Баба Яга. – Только опасаюсь я чего-то… А вдруг у них без имен получится?
– Да! – опять подал голос Кузьма. – Вдруг получится?
– Да говорю же вам, бестолковым, не выйдет без имен! – рассердилась Трясина.
Петюня даже открыл пошире рот, чтобы лучше слышать и чтобы нечаянно не хрюкнуть и не засопеть от волнения. А волновался он ужасно: вот сейчас, может быть, он узнает что-то очень важное, ради чего он готов тут лежать, сколько потребуется, хоть целый день.
– Да и это еще не все! – продолжала Трясина. – Надо столько народу собрать, чтобы вокруг болота встать и всем за руки взяться, а уж потом шишиг по именам окликать. Ну, что? Могут они про такое догадаться?
«Догадаться не могут, а вот узнать… – подумал поросенок с радостью и гордостью, – а вот узнать мы кое-что сумели, жирная ты трясучка!»
– Ладно, – проскрипела Баба Яга, – пусть возятся с болотом, лишь бы нам не мешали, лишь бы не ушли.
– Не уйдут! Побоятся. Знают, что без них болото вдвое быстрей расти начнет. А уж ежели Лесовик пойдет внука выручать, то эти двое – Леший с Николой и вовсе ни на шаг не отойдут!
– И то правда, – успокоилась наконец Баба Яга. – Эти теперь нам не помеха. А что в лесу? Сказывай, Кузьма.
– Все при деле, – лениво ответил кот. – Напуганы, как положено.
– А в Сосновом бору все ли сделали? – спросила Трясина.
– Кикиморы набежали, пришлось отойти, – раздался резкий писклявый голос.
«А это еще кто?» – изумился поросенок.
– Не отойти, а отъехать. Ты-то, небось, на моей спине катался, а бежал-то я, – проворчал Кузьма.
«Вот оно что! – подумал поросенок. – Вот, значит, чей хвост я видел…»
– Еще где были?
– В осиннике несколько ям вырыл, несколько деревьев обгрыз, – продолжал докладывать незнакомый голос.
– Несколько!- недовольно проговорила Трясина. – Несколько – это мало. Надо, чтобы к сегодняшней ночи ни кикимор, ни мавок в роще не было.
– Я туда не вернусь, – проворчал кот. – Кругов заколдованных понаделали, еле прошли с землеедом этим. Вон Лукавый-то – все кружит! И Анчутку с Морокой не дождались, тоже, небось, закружились.
– Разговорился больно! Еще как вернешься, ежели надо будет! – грозно прикрикнула Трясина. – Разлегся тут!
– Да ему же в избушку пора, – напомнила Баба Яга. – Лесунка стеречь.
– А этого зверя кто проводит? Обещали ведь. Дед Болотный шутить не любит.
– Сам дойду, – пропищал Корнеед.
– Только не я, – раздалось с подоконника.
– Ты еще тут? – вскричала Трясина. – Ты уже у избушки должен быть. Смотри, лодырь, если ты и сегодня ночью, в самый важный час…
Она еще что-то говорила, но больше Петюня ничего не разобрал: Трясина закрыла окно, согнав кота с любимого места.
«Пора и мне, – подумал поросенок. – Новости важные. Вот только про Кика ничего не узнал. Зачем он им понадобился?»