8. Сдача металлолома
На вещевом рынке был пункт приема металлолома. Сталь и чугун принимались почти за бесценок, а цветной металл (медь, латунь, бронза, алюминий) примерно в пятнадцать раз дороже.
Однажды я и Боча нашли огромную шестерню, прикрепленную к круглой, еще большего размера стальной детали, толстыми заклепками. Думаю, что этот агрегат весил не менее двадцати килограммов. Мы продели толстую палку через его центральное отверстие и кое-как приволокли во двор барака, в котором жил Витька. Затем он сбегал домой, принес молоток, зубило, напильник, и мы принялись за работу. На первую заклепку ушло не менее получаса, а их было шесть или восемь штук – точно не помню. В это время к нам подошел Витькин отчим и поинтересовался, чем мы занимаемся.
- Хотим сдать медь и заработать деньги, - ответили мы.
- Вы испортили хороший узел - сказал дядя Миша – Это дифференциал от автомобиля «ЗИС», а шестерня не из меди, а омедненной стали. – Он взял напильник и чиркнул им по ребру шестерни; место пропила предательски сверкнуло стальным цветом; дядя Миша знал, что говорил: он работал шофером на пожарной машине. – Если бы вы раньше обратились ко мне, - сказал он, - я бы вам заплатил в два раза дороже, чем вам заплатят за металлолом. - И ушел.
Сначала у нас опустились руки.
- Что будем делать? – спросил я.
- Давай продолжим работу, – ответил Боча, - может быть удастся сдать деталь как медную; старик много раз нас обманывал: то обвешивал, то расценку занижал, вот и мы, может быть, обманем его хоть раз.
Работу мы закончили через несколько часов.
На следующий день с помощью палки мы принесли шестерню на рынок. Старик деловито осмотрел «медь», взвесил ее и рассчитался с нами сполна…
На эти деньги мы весь день ели мороженое.
* * *
Витька Бочкарев жил на территории областной пожарной охраны в бараке. Здание пожарной охраны было двухэтажное, на первом этаже было депо для четырех пожарных машин, на втором этаже размещалось областное управление пожарной охраны, на углу здания пристроена каланча высотой 35 м с площадкой для наблюдения за городом.
В большом дворе размещались спортивные сооружения: барьеры, «мышеловки», бревно, стена, имитирующая трехэтажное здание и многое другое – все необходимое для тренировок бойцов-пожарных. Был садик, в котором росли молодые деревца, правда, неухоженный, заросший высокой травой.
Однажды в садике были размещены новые ручные насосы-качалки (еще их называли «лягушками») – штук 30, не меньше. Они предназначались для рассылки их в села и аулы, где отсутствовал пожарный водопровод. Работал насос так. Надо было конец всасывающего рукава опустить в водоем или резервуар с водой, а напорный рукав протянуть к месту пожара. Затем два человека должны вручную попеременно нажимать на «коромысло», приводя в движение поршни, которые, двигаясь в цилиндрах, всасывали воду при подъеме, и нагнетали ее в напорный рукав при опускании.
Конечно, нам мальчишкам было любопытно обследовать насосы, посмотреть – а что там внутри? Но коробка под цилиндрами была опломбирована. Любопытство взяло верх, и мы сорвали одну пломбу. Открыв крышку, мы увидели блестящие алюминиевые клапаны – по четыре штуки под каждым цилиндром, восемь штук в одном насосе. Мы переглянулись и без слов приняли решение о наших дальнейших действиях. Витька сбегал домой, принес довольно большую сумку, и мы приступили к потрошению насосов, безжалостно срывая пломбы; пломбы мы не выбрасывали, а складывали в карманы, ведь они были свинцовые, а свинец пригодится нам для изготовления грузил для рыбалки.
На следующий день мы понесли клапаны на рынок. В сумке было не менее восьми килограммов. Старик молча принял у нас «металлолом», не спросив даже, где мы взяли эти новые детали, не украли ли?..
…Сейчас я вспоминаю это событие, как кошмарный сон. Нами было совершено серьезное преступление, ведь разосланные по деревням насосы превратились в металлолом в полном смысле этого слова. Хорошо помню, что за воровство государственного имущества минимальный срок заключения составлял восемь лет, причем, посадили бы наших родителей, т.к. мы были несовершеннолетними.
К нашему счастью, не было никакого расследования.