Поздней осенью 92-го года на рейсовом сорокаместном «Икарусе» я возвращался домой из Вахшской долины в столицу Таджикистана Душанбе.
Из Вахшской долины в Душанбе есть один путь – через Дангаринский горный перевал высотой в две тысячи метров над уровнем моря.
С начала осени 92-го года на Дангаринском перевале стоял блок-пост Российской 201-й мотострелковой дивизии.
Такие блок-посты были установлены на всех ключевых перевалах Таджикистана после короткой, но жестокой гражданской войны лета этого года.
Солдаты на блок-постах останавливали транспорт, проверяли документы у людей, искали оружие, наркотики, взрывчатку.
Время было тревожное. Недобитые банды боевиков разъезжали по дорогам, нападали на блок-посты, убивали российских солдат. Забрав оружие, бандиты растворялись среди мирного населения, как сахар в воде.
На Дангаринском блок-посту всем пассажирам «Икаруса» предстояло пройти процедуру военного досмотра.
Уже полтора часа тяжелый «Икарус», ревя мотором, медленно взбирается по асфальтированной дороге на вершину перевала.
Пышная осенняя растительность Вахшской долины постепенно сменилась сначала на чахлые кривые деревца, потом на пожухлую редкую травку и уже в конце подъема через окно автобуса я не видел вокруг ничего, кроме голых скал и пыли, которую мёл вдоль дороги сильный горный ветер.
Здесь, на вершине перевала, не было ни малейших признаков присутствия человека.
Только скалы, ветер и бегущие облака, такие низкие, что до них, казалось, можно было дотронуться рукой.
Через некоторое время бесконечный подъем все-таки закончился.
С вершины горы, как из кабины самолета, далеко внизу стали видны желтые квадраты убранных полей, белая змейка реки Душанбинки и крошечные кубики жилых домов справа и слева от нее.
Это был Душанбе.
Наш водитель переключил скорость и автобус, будто сбросив с крыши бетонную плиту, легко рванулся вперед.
Но разогнаться ему не удалось.
Впереди, справа от дороги, показалась ровная, недавно очищенная от камней площадка. На ней стоял тяжелый бронетранспортер и внимательно наблюдал за нами узкими пулеметными амбразурами.
Выглядел бронетранспортер так, как будто его недавно купали в душе, терли мочалкой и вытирали полотенцем.
Ни единого грязного пятнышка, ни малейших признаков ржавчины – ничего подобного не было заметно на его бронированных боках. Видно было, что за ним ежедневно и тщательно ухаживают.
На дорогу перед автобусом вышел человек в военной форме и сделал знак рукой.
«Икарус», подняв небольшое облачка пыли, послушно съехал с асфальта на обочину дороги.
Зашипев пневматикой открылась передняя дверь автобуса.
В наступившей тишине отчетливо стало слышно как тонко и жалобно свистит среди скал холодный горный ветер.
В салоне «Икаруса» сразу стало прохладнее. Утомленные долгим подъемом пассажиры зашевелились в креслах, задвигали руками и ногами, начали сладко потягиваться, разминая затекшие мышцы.
Пять минут спустя в автобус, громко стуча большими, не по размеру сапогами, один за другим поднялись два русских солдата с автоматами Калашникова через плечо.
Они за руку, будто со старым приятелем, поздоровались с пожилым шофером-таджиком и, не проходя в салон, начали осматривать пассажиров, вытягивая вперед тонкие юношеские шеи.
Смотрелись солдаты настолько живописно, что некоторые из пассажиров даже привстали в креслах, чтобы получше их разглядеть.
Оба они были молоды, лет по восемнадцать, по двадцать, улыбчивы, уверенны в движениях и невероятно грязны.
По их военной одежде – телогрейке и ватных брюках – сверху вниз, от шеи до колен тянулась сплошная грязная полоса черного цвета, состоящая из смеси машинного масла, земли и пыли.
Казалось, что какой-то великан взял этих парней за руки и животом протащил через лужу технического масла.
Даже надетые чуть набекрень зимние шапки, как положено лихим воякам, были вымазаны в чем-то черном.
У одного из солдат и на носу чернело грязное пятно.
Пассажиры смотрели на них во все глаза с оживленным веселым вниманием.
Но для солдат это внимание, видимо, давно стало привычным.
Через несколько минут они закончили осмотр, лица их расслабились и один их них, чуть повыше ростом и почище второго, громко, на весь салон, сказал:
- Товарищи пассажиры! Оружие, наркотики, сигареты – есть? Прошу сдавать.
Легкий смешок волной покатился по салону.
И сразу же несколько мужчин подняли руки и зажатыми в пальцах пачками сигарет.
Солдат с пятном на носу пошел по проходу между кресел, взял три или четыре пачки и вернулся обратно.
После этого солдаты в последний раз окинули взглядом салон, как бы прощаясь со всеми, и легко соскочили на землю.
Водитель подождал, пока они сойдут, закрыл дверь и мы тронулись.
В широкое окно автобуса я успел заметить, как навстречу нашим солдатам от бронетранспортера быстро шагают, почти бегут, трое парней в такой же грязной военной форме.
Они стали отбирать у наших сигареты, а те не давали, и у них поднялась молодая веселая кутерьма, похожая на возня косолапых щенят, жизнерадостных и наивных.
А мне впервые стало жалко, что год назад я бросил курить и теперь не могу угостить этих ребят сигаретами, хотя мне очень этого хотелось.
Наш «Икарус» легко покатился под гору, почти беззвучно подрабатывая себя мотором.
Некоторое время в салоне царило последосмотровое оживление, но постепенно люди успокоились и начали подремывать.
А мне почему-то не спалось.
В голове неотступно шевелилась беспокойная мысль: почему эти солдаты были такие грязные?
Неужели им не возят сменную одежду? Они же работают с людьми. Надо хоть немного держать армейский фасон!
Но сколько бы я не задавал себе подобных вопросов, ответа на них не мог найти.
Видимо, не только меня беспокоила эта мысль.
Позади меня сидели мужчина и женщина, должно быть, муж и жена.
Некоторое время они молчали, потом женщина спросила:
- А почему они такие грязные? Как ты думаешь?
Мужчина ответил не сразу.
- Жить хотят, потому и грязные, - сказал он неторопливо через минуту.
Женщина не поняла ответа.
Она несколько раз молча шевельнулась в кресле и затихла, видимо, задремала.
А меня будто палкой по затылку ударило!
Всю грязь с бронетранспортера солдаты забрали себе, чтобы в случае опасности боевая машина работала как часы.
Если на блок-пост нападут бандиты, то жизнь этих парней будет полностью зависеть от бронетранспортера.
А вдруг в бою заглохнет грязный двигатель или заклинит нечищенный пулемет!
Тогда еще теплые трупы русских солдат боевики, как поленья, положат рядом на холодный асфальт дороги, а сами соберутся вокруг, будут смотреть на них и восхищенно цокать языком.
Потом снимут с мертвых сапоги, одежду, шапки, заберут оружие и уедут.
А трупы будут каменно лежать на чужой таджикской земле за тысячи верст от России и даже вороны не станут их клевать, потому что вороны так высоко не залетают.
Конец