Бывает так.
Человек страстно любил авто. Не мыслил жизнь свою без машины. Изъездил и сменил их несколько раз. Но вот пришла старость и немощность. И он последний раз выехал из гаража, подъехал к дому, оставив свою последнюю любимицу возле трансформаторной будки, и, смахивая слезу, медленной дрожащей походкой направился к своему подъезду. Все, отъездил. И осталась стоять сиротливо машина у этой будки и днем, и ночью. Постепенно покрывается пылью, и кто-то из бомжей-наблюдателей понимает: ее оставили умирать. И по ночам начинается варварство.
Сначала украдут одно колесо. В следующую ночь остальные три. Через пару дней кто-то ударом дубины раздробит лобовое стекло. И пошло-поехало.
Каждое утро проходил мимо несчастной машины, и жаль мне было её. Я думал о том, что у меня никогда не было автомобиля, о том, что я об этом не сожалею, о несовершенстве человеческой породы, о дикости... О многих нелюдях среди людей. Иногда кажется, что их число увеличивается. Т.е. имеет место не прогресс, а регресс. Час быка настал, говоря по-ефремовски.
"Бедная машинка", - думал я, проходя мимо нее в очередной раз. Она все больше и больше напоминает груду металлолома. Изодраны сиденья, поржавели колесные ступицы, сломаны и брошены открытыми дверцы. Никто ее не свезет на кладбище машин, никто не похоронит. Нет хозяев на территории. Все - случайные люди.
А однажды увидел, как сиденье водителя облюбовала мягкая, пушистая кошечка. Чистенькая и молоденькая. Очень удобно ей было сидеть в кресле водителя. Показалось даже, что она мне улыбнулась, когда я сказал ей: "Кисюня!". Глянула на меня, медленно повернув головку, и снова отвернулась, углубившись в свои загадочные мысли.
"Воображуля ты", подумал я про нее. Но очень удобно устроилась на сиденье, верой и правдой когда-то служившем человеку.