Алексей спешил. Он шел по промозглой сырой улице. Стоял октябрь. Молодой человек любил осень, но не сырую, туманную ее часть, а солнечное теплое золото-багряное «бабье» лето, такое длинное в их южном городе. Навстречу валил народ. Хмурые лица мужчин и женщин, даже дети, постоянно одергиваемые взрослыми, не улыбались. Хотелось стереть с лиц прохожих их хмурую сосредоточенность. «Если б я мог», - подумал Алексей и улыбнулся. «Люди улыбнитесь!», - хотелось крикнуть ему.
Алесей Иванович уже пять лет работал учителем физики в той же средней школе номер пятнадцать, которую некогда окончил с золотой медалью. Все, и одноклассники, и учителя были удивлены его выбором, когда он, гордость школы, поступил в педагогический институт. «Ну, да!», вспоминали они. - «Он всегда возился с младшими, водил их в походы, устраивал вечера, организовал кружок обожаемой им физики. Но это же не престижно, да и денег платят совсем мало. Ну, что это за профессия для мужчины».
Прошло время. Алексей окончил институт и вернулся в родную школу. Он преподавал физику, вел факультативы, опять организовывал вечера и походы, безропотно заменял коллег, у которых часто болели дети, родители, да и просто возникали срочные домашние дела, входя каждый раз в «женское положение». Милые дамы с радостью принимали его помощь, но, однажды войдя в учительскую, он услышал: «Чудак!» и понял, что это определение относится к нему.
Алексей поежился. Теплое, солнечное «бабье» лето закончилось, моросил мелкий дождик. В это воскресное утро он спешил к одной из своих подопечных, старенькой маминой подруге, живущей за городом в десяти минутах езды на пригородной электричке. Ох, уж эти мамины подруги! Все, как одна, они пережили своих мужей. Дети разъехались, и пожилые женщины доживали свой век в одиночестве. Комсомольская юность не давала раскиснуть, «девочки» поддерживали друг друга, ежедневно перезванивались по телефону, и, если кто-то заболевал, поочередно дежурили у подруги. А вот все «мужские» работы легли на плечи Алексея: что-то прибить, покрасить, починить, вскопать. Все это он проделывал легко, никогда не отказывался, не ссылался на занятость. И его помощь принималась так же легко и радостно, как и дарилась. Все «тетушки», так он называл маминых подруг, обожали своего Лешеньку, закармливали пирожками и булочками, страстно желали женить. На что он, смеясь, отвечал:
- Что вы, я еще не готов, да и не встретил ее, единственную.
Вот и сейчас молодой человек улыбнулся, вспомнив уговоры «тетушек».
- Чудак, какой, - услышал он сердитый женский голос, - и чего лыбится?
«Что-то частенько слышу это определение», - подумал Алексей, но улыбаться не перестал. – «Может, есть в этом доля правды?»
- Леха, друг, привет! – вдруг услышал он.- Как я рад тебя видеть! Сколько же мы не виделись, а?
Крупный солидный мужчина в дорогом длинном, распахнутом пальто, пахнущий спиртным и дорогими сигаретами, открыл объятия. Его качнуло, и он почти упал. Алексей подхватил его. Николай Замятин учился на одном с ним курсе в параллельной группе. Он был удачлив во всем: отличный спортсмен, неплохо играл на гитаре и пел в студенческом ансамбле и, конечно же, имел успех у девушек. Это он увел самую красивую из них, Нинку, Ниночку, которая снилась Алексею до сих пор, и женился на ней на пятом курсе. Он ни одного дня не работал учителем, устроился в какую-то фирму. В общем, пути бывших приятелей разошлись.
- Да, вроде, лет пять. Ты поосторожней. Шел бы домой, а то неприятности могут быть.
- Какие неприятности? Какой дом? – Николай вытер слезу. – Неприятности все уже свершились, хуже уже ничего быть не может. А дома у меня больше нет.
- Коля, ты прости, опаздываю на электричку. Давай встретимся завтра вечером, поговорим…
- На дачу едешь? Я с тобой, там выпьем и обсудим все, идет?
- Ну, что с тобой делать. Идет. Только нужно поспешить.
Приятели вскочили в электричку на ходу. Все десять минут езды Николай рассказывал о своих неприятностях.
- Понимаешь, круг замкнулся, совсем, - говорил он, дыша перегаром. – Началось с маленькой неприятности. «Кинули» меня.
- Как это – «кинули»?
- Отстаешь, стрик! Это обычное дело в нынешней жизни, только у меня в первый раз. Обманули меня партнеры, деньги взяли и пропали. Я, конечно, расстроился, но не сильно. Думаю, поправлюсь, выкручусь. Но не тут-то было. Полезли кредиторы. Раньше, вроде, обещали ждать целую вечность, а тут, все разом: «Вынь, да положь!», и все. Напряг страшный! Ну, я не выдержал, один раз выпил, второй и понеслось. А тут Нинка, ты ее знаешь. Ультиматум выставила: «С пьяным говорить не буду!» и выгнала, совсем. Так что все, хуже уже быть не может: ни дома, ни жены, ни бизнеса. Во, как. Давай выпьем? – и он достал плоскую флягу.
- Потом, Коля, потом. Наша остановка. Давай, давай, стоим две минуты.
Едва приятели успели выскочить на платформу, как электричка тронулась. Дом Евдокии Петровны был в пяти минутах от остановки.
- Здравствуйте, здравствуйте, помощники. Хорошо, Лешенька, что ты с другом, быстрее освободитесь, - встречала хозяйка гостей у калитки. – Ишь, какой франт нарядный. Кто ж так на работу одевается? – она протянула Николаю старенький ватник. – Переоденься. А лопаты в саду у крайней яблони. Работайте, ребятки, а я угощение вам приготовлю.
- А где дача? – не мог прийти в себя от удивления Николай. Он так и стоял с ватником в руке у калитки.
- Входи, входи, не стесняйся, - Алексей подтолкнул его вперед. – Дача, не дача, а покопаем, разомнемся. А потом и закусим. У тети Дуси огурчики просто объедение.
- Мы так не договаривались, - возразил Николай, но все-таки вошел в сад. Вздохнув, он переоделся в старенький ватник и взял лопату.
Приятели разошлись в разные углы сада. Алексей скинул куртку и с удовольствием принялся за работу. Он любил возиться в саду в любое время года. Но особенно ему нравилось перекапывать сад весной и осенью. Эта механическая работа не мешала думать, а нагрузка снимала мышечное напряжение, накапливаемое за месяцы работы в школе. Вот и сейчас молодой человек, копая, думал о Николае, о судьбе, такой непредсказуемой, способной в одно мгновение так круто изменить всю жизнь человеческую, о Нине, о том, что на удивление ничего не шевельнулось в его сердце при воспоминании о ней, выходит, любовь проходит, и мамины слова: «Время все лечит, сыночек» верны. Потом мысли перескочили на работу, вечную круговерть школьных проблем. Алексей глянул на Николая. Тот ожесточенно копал, ватник лежал под деревом, пар шел от разгоряченного дыхания. Казалось, он закапывал в землю всю накопившуюся в сердце злость, всю обиду, раздражение.
«Вот и хорошо», - подумал Алексей.- « Земля-матушка все выдержит, переварит, в любовь переплавит».
На удивление, сад был перекопан быстро и аккуратно. Не сговариваясь, молодые люди починили и ограду, и ступеньки крыльца.
- Вот спасибо, так спасибо,- оценила их работу хозяйка. - Мойте руки и к столу.
На столе, накрытом на веранде чего только не было: и огурчики, маленькие, в пупырышках так и просились в рот, и розовое сало с прожилками мяса в каждом прозрачном тонко нарезанном кусочке, и рассыпчатая, белая, ароматная картошка, и вяленый, икряной чебак, истекал жиром на тарелке в центре стола, и соленые «синенькие» щедро сдобренные ароматным подсолнечным маслом и тонко нарезанным луком.
- Вот так закуска! – воскликнул Николай, потирая руки от нетерпения.
- Несу, несу, - хозяйка появилась из глубины дома с пузатым графинчиком. – Водки нет, не обессудьте, а вот наливочка вишневая у меня знатная получается. Алеша знает. Да вот, он не любитель, обычно отказывается, - и она вопросительно посмотрела на Николая, - будете?
Выражение его лица стало меняться от радостного «да» до сосредоточенного «нет».
- Спасибо, Евдокия Петровна, но в другой раз, - наконец улыбнулся он. – А вот закусочку отведаем.
Приятели ели с отменным аппетитом, нахваливая хозяйку. Николай шутил, рассказывал смешные и поучительные истории. Алексей видел прежнего Николая, всегдашнего центра любой компании, влюбляющего в себя всех женщин. Вот и сейчас, строгая Евдокия Петровна не сводила восторженных глаз с гостя, подкладывала в его тарелку самые лучшие кусочки.
- Приезжайте, просто так приезжайте, летом. Яблочки ранние у меня хорошие – «Белый налив», ягоды разные.
- Обязательно, Евдокия Петровна, приедем. – Николай обнял старушку, и приятели поспешили на станцию.
В электричке он замолчал и сосредоточенно о чем-то думал всю дорогу. Алексей ему не мешал.
Было темно, когда приятели вышли на привокзальную площадь.
- Спасибо, тебе, - серьезно сказал Николай. – Надеюсь, круг заколдованный, наконец, разомкнулся. Еду к Нинке, поговорим, а там видно будет. Да, и вообще, повоюем еще.
Алексей пожал протянутую руку:
- Удачи тебе!- и они разошлись.
Алексей отправился на троллейбусную остановку, Николай - на остановку такси.
-Да! Ты звони, когда к старушкам своим соберешься копать или ремонт, какой, я с тобой обязательно поеду, - донеслось оттуда, хлопнула дверь машины, и все стихло.
Нужный троллейбус подошел быстро. Он был полупустой, и Алексей сел у окна. Болели плечи.
«Намахался», - думал он, улыбаясь. - «Хороший день удался. И поработали славно, и круг этот окаянный разомкнули. Может, наладится все у ребят. Точно, наладится. Колька справится, не сомневаюсь. А номер телефона не оставил, да и забудет об обещании своем в круговерти дел. Но это ничего, ничего».
Молодой человек поймал на себе взгляд. Девушка в вязаной шапочке, худенькая, большеглазая удивленно смотрела на него. Улыбка Алексея стала еще шире. Нужно было выходить, и он отправился к выходу.
- Чудак, какой,- услышал он и обернулся. Пожилая женщина поджала губы и неодобрительно смотрела на него. А девушка улыбалась.
«Все правильно», - подумал он и вышел.