Глава 7.
Когда же я открыл глаза, уже как следует, рассвело, я продрог, меня даже знобило, еще ощутил невероятно сильное чувство голода.
Запустив руку в карман сюртука в надежде обнаружить что-нибудь съестное, но ничего не оказалось.
Тело еще болело от усталости, но немного удалось отдохнуть. Фасады зданий вырисовывались после ночной дымки.
Сам того, не зная, я уснул напротив театра – «Atelier» – надо же, как судьба испытывает меня. Ничего, я еще стану служить в этом театре, добьюсь хороших ролей, и с улыбкой буду вспоминать, как однажды уснул напротив театра, потому что пойти некуда было.
Бог над нами, видя наши страдания, помогает нам, и, когда закрываются все двери, одну открывшуюся дверцу точно можно отыскать. Обессиленный и уставший, под самый вечер второго дня моего пребывания в Париже я случайно наткнулся на вывеску возле кафе, что на улице Риволи: «Сдаются жилые комнаты на улице Риволи».
Я поспешно вбежал в кафе и стал расспрашивать мальчика-официанта, знает ли он, где именно на улице Риволи сдается жилье.
Мальчик быстро объяснил, как я могу найти дом, я на ходу бросил на барную стойку чаевые и опрометью побежал по указанному адресу, забыв даже про усталость.
На небольшие сбережения, которые мне удалось накопить, ещё живя в Сен-Мало, теперь я смог арендовать просторную, светлую меблированную комнату у некой мадам Бланшар.
Кроме меня, со мною делили крышу над головой ещё несколько человек: здесь были промышленники, музыканты, один эмигрант и зажиточный буржуа из Руана. И даже русский писатель.
Дом, в котором мадам Зизи Бланшар сдавала комнаты под жилье, напоминал больше семейный пансион, она сама жила там вместе с племянницей и следила за домом очень щепетильно.
Оттого цены в пансионате казались слишком высокими для провинциала, каким я и был.
Каждая вещь выглядела опрятной и по-домашнему уютной.
Часто в самых дорогих гостиницах – и то всё постороннее и чужое, здесь же я почувствовал себя как в лоне семьи.
Пансион утопал в зелени, на заднем дворе был разбит миловидный садик, помимо цветов было несколько фруктовых деревьев. В тени деревьев располагались деревянные скамейки, аккуратно выкрашенные в белый цвет.
Они стояли друг против друга, и сидящий мог ногами касаться собеседника напротив.
Рядом со скамейками по обе стороны возвышались витиеватые газовые фонари, их свет падал на соседнюю улочку.
С фасада дом выглядел старым, но не ветхим: трехэтажное здание из серого камня, с мансардой и каменными ступеньками.
Только после того как я оказался внутри дома, я ощутил запах сырости, по-видимому, запах доносился из подвала.
А лестница, что вела на верхние этажи, жалобно скрипела, подобно больной старухе, постоянно ворчащей.
Как только моя рука прикасалась к периллу и я поднимался наверх по лестнице, мне слышалось: «оставьте меня, уйдите прочь».
Все же какое странное порой воображение, а у меня оно развито с ранних лет.
Мне досталась светлая комната, окна которой выходили в сад.
Едва я вошел в комнату, мне тут же захотелось распахнуть все окна, чтобы наполнить её вечерней свежестью.
На минуту я предался радостным мыслям: «наконец-то мне удалось найти угол».
И тут меня окликнула мадам Бланшар.
— Ну что, молодой человек, готовы ли платить за мое маленькое сокровище названную плату? В этой комнате жила только моя племянница, я никогда не сдавала ее. Думаю, вы оцените этот факт.
— Мадам, мне очень повезло, и, хотя денег у меня не так много, я готов уже сейчас уплатить за целый месяц вперед.
— Вот и славно. Я сразу поняла, как только тебя увидела, что ты хороший мальчик. Жду тебя к ужину в девять часов вечера. Завтрак и ужин, а также свежие полотенца, постельное белье входят в стоимость аренды комнаты.
Мадам взяла деньги и положила в карман синего передника. И ушла.
Я услышал, как она стала спускаться по скрипучей лестнице. Еще несколько минут скрип продолжался, а потом все стихло. Я огляделся.
Мебель в комнате была красивой.
На резном палисандровом комоде, что стоял возле окна, величественно возвышались бронзово-золоченые часы на подставке.
Скорее всего, они были времен эпохи Людовика XV. Мой взгляд скользнул по часам. Они показывали ровно восемь.
До ужина еще есть время, подумал я почти вслух.
Еще в комнате я заметил несколько тяжелых серебристых подсвечников, они стояли на круглом палисандровом столе.
Зеркало, висящее на стене, маленький шкаф для одежды и два стула.
На окнах красовались темно-зеленые бархатные с длинной бахромой портьеры.
Кровать мне досталась большая, резная, темно-коричневая, вместо нижней спинки по бокам на меня смотрели золотые головы львов с открытой пастью.
Я прыгнул на кровать, ловя себя на мысли, что «если сломаю или кровать слабая, вот будет позор».
Но ничего такого не случилось, и я мягко приземлился, кровать скрипнула пару раз и успокоилась.
Львы — не обратили внимания на мое баловство.
Я тут же уснул, забыв об ужине. Да и обо всем на свете.
Глава 8.http://proza.ru/2009/11/09/1155