/Этюд, навеянный Пушкинской трагедией "Моцарт и Сальери"/.
Per aspera ad astra…
На ночном небе в свете бледной луны внезапно вспыхнула яркая точка. Приближаясь к погруженному в сон старинному городу, сверкающая звезда замедлила свое падение. Однако, прочертив огненную линию сгорающего метеорита, она неожиданно обернулась черным плащом и стала скользить по улицам, заглядывая в потемневшие окна. Было поздно, давно затих городской шум. Лишь в редких окнах спален тлели тусклые свечи, и вздрагивало едкое пламя от дымных каминов.
Сначала странный человек в черном в раздумье постоял у высокого дома, как будто прислушиваясь к тихой игре старинного клавесина, а затем, растерянно покружив по улицам, направился к убогой каморке у трактира Золотой Лев. Там давно жил старый слепой скрипач. Черный плащ завис над узким окошком бедного жилища, и одинокий старик сразу же беспокойно заворочался во сне. Обычно он спал без сновидений. Да и какой сон у слепого? Но в ту темную ночь старый скрипач узнал, что такое зловещий морок.
Это был не просто кошмарный сон. Известно, что страшный морок навязчиво преследует человека и терзает его мрачным предчувствием. И этот ночной морок принес скрипачу скорбное предчувствие смерти. Он оголил струны его музыкальной души и заставил долгое время терзаться сомнениями. Смерть всем страшна, особенно старику, который давно слеп и совершенно беззащитен в своей слепоте и старости.
Для одинокого скрипача смыслом всей его жизни была музыка, лишь в такт с музыкой билось его старое сердце. Проснувшись от кошмара, слепой сначала подумал, что мрачный сон мог предвещать потерю его скрипки. И с этого дня он старался быть особенно осторожным и часто беспомощно вздрагивал от всего необычного, бережно прижимая к себе дорогой ему инструмент. Даже в своей одинокой каморке старик прислушивался к каждому шороху и перед сном молился, чтобы в новом сне ему пришло объяснение зловещему мороку. Иногда ему даже казалось, что мелодии его простой скрипки тоже стали выдавать его затянувшуюся тревогу.
Но в многолюдном трактире, где с утра и до вечера весело стучат кружки, любая музыка была просто приятным сопровождением чужого праздника жизни. Посетители трактира пили и закусывали у горячего очага, не замечая тревоги старого скрипача. Он же ни с кем не делился своей печалью. Да и вряд ли кто-то мог его успокоить. Ведь у всех людей иногда бывают кошмарные сны, которые ничего не значат в реальной жизни.
***
Прошло три недели. Но слепой музыкант не забывал свой страшный сон, который надолго лишил его покоя. Теперь он чутко прислушивался к каждому посетителю, особенно к случайным проезжим. Краски жизни старик всегда воспринимал необычно - в звучании всего окружающего, которое он ощупывал своим чутким слухом слепого. С раннего детства для него каждая нота в музыке имела определенный цвет. В мажорных мелодиях скрипач чувствовал гамму желтого, белого и зеленого цвета. Минорные, грустные напевы – навевали розовые и голубые небесные мечты. Окружающих людей старик тоже ощупывал своим внутренним зрением. И каждого человека он тоже представлял по-разному.
Некоторые были отягощены коричневым цветом повседневных забот. Вокруг молодых беззаботно витал ореол бело-розовой мечты и любовного томления. Когда же в трактир забегали дети, музыкант вдруг радостно ощущал пестрые тона веселых луговых цветов. Однако еще был самый страшный - черный цвет, который для всякого слепого был горькой трагедией его судьбы. Наверно, восприятие мира музыкант давно определил для себя как тепло, горячо, холодно и кромешная темнота.
Теперь кромешная темнота означала смертельную опасность, которая исходит от зловещего черного человека, с омертвевшей душой. Преследовавший ночной морок грозил неизбежной встречей с черным человеком, вестником трагической смерти. Однако слепой понимал, что ему никак не избежать роковой встречи. Обреченность совершенно измучила старика, ведь он был беззащитен перед черным человеком. День за днем слепой скрипач ждал неизбежной встречи с ним, боясь узнать его среди посетителей трактира.
Накануне рокового дня, страдая от затянувшейся бессонницы, сквозь вой ветра под крышей бедного жилища ему вдруг послышались зловещие слова:
«Я сделался ремесленник…
Звуки умертвив, музыку я разъял, как труп», - а затем совсем тихо, издалека донеслось: «Хоть мало жизнь люблю. Все медлил я. Как жажда смерти мучила меня».*
Скрипачу стало жутко. Оказалось, что кто-то замышляет злодейское убийство музыки. Но ведь музыка не умирает, ее невозможно убить! Так, все же кого так терзает преступная жажда чьей-то смерти? Музыкант воспринял эти страшные слова как указание морока, что именно в ближайший день может произойти что-то трагическое.
В то хмурое утро старик был особенно растерян. Хотя внешне он держался спокойно и по-прежнему виртуозно играл на своей скрипке для веселых гуляк.
В Золотом Льве как будто все было обычно, однако израненная душа скрипача постоянно тревожно прислушивалась. И вдруг в натопленном трактире у горячего очага повеяло мертвящим холодом. Это произошло в тот момент, когда музыкант играл арию из «Дон–Жуана». Выводя знакомую мелодию, слепой скрипач вдруг услышал неповторимый смех любимого маэстро, который заглянул в трактир выпить кружку вина.
Обычно, старый музыкант воспринимал его образ в свете небесной радуги. Божественный Моцарт стремительно вошел в зал, весело отвечая на восторженные приветствия разгулявшейся толпы. Однако у старого скрипача в мрачном предчувствии мгновенно вздрогнула струна. Как будто ее внезапно коснулся мрачный холод промелькнувшего черного человека.
Старый музыкант почему-то подумал, что черный человек из ночного морока преследовал великого композитора. И от волнения скрипач неистово заиграл для любимого маэстро, не ощущая онемевших пальцев. Но даже сильная музыка не смогла отогнать мрачную тень смерти. Стремясь от нее избавиться, слепой старик превзошел себя. Он играл виртуозно и вдохновенно, как перед знатной публикой в великолепном, сияющем огнями театре. Когда он закончил играть voi che sapete, Моцарт вскочил из-за стола и в восторге закричал: «Браво!» - и неожиданно взял его с собой, настаивая, чтобы бедный музыкант сыграл на своей старенькой скрипке в доме его знакомого композитора.
***
На скользкой, мощеной булыжником улице, слепой старик боялся потеряться в крикливой толпе, стараясь поспевать за легкой походкой божественного композитора. Грохот от проезжающих карет и шум со всех сторон на время развеяли его опасения. Он твердил себе, что обознался и что черного человека нет рядом: "Я просто старый скрипач. Странный сон был к счастью и звал меня сыграть любимому маэстро", - шептал он на ходу молитву всем святым.
Когда же они зашли в чужую богатую гостиную, бедный старик прислонился к безжизненному мраморному камину и вдруг опять почувствовал мертвящий холод опасности. Музыкант настолько растерялся, что от ледяного страха холодный пот стал градом катиться с воскового лба, хотя он почти не прислушивался к разговору известных господ. Старое сердце опять разрывала боль рокового предчувствия смерти.
Моцарт легко и весело говорил со своим надменным другом. Однако слепой старик вдруг опять начал ощущать возле них присутствие третьего - черного человека. Поэтому, когда маэстро попросил его им сыграть, руки отказались слушаться виртуозного скрипача и вдруг предательски, по-старчески задрожали. Талантливый музыкант первый раз в жизни не звучал в унисон со своей скрипкой и играл плохо. Ведь он не знал, как прогнать роковую тень смерти от дорогого человека. Стыд жег душу старого мастера, но он ничего не мог изменить. Поклонившись и взяв деньги за бездарную игру, старик тихо удалился, низко опустив седую голову и глотая слепые слезы.
Осторожно держась за перила, музыкант медленно спускался по ступенькам высокого крыльца на шумную улицу. Он плакал и отчаянно звал за собой черного человека, желая умереть от позора. Однако черный человек исчез. Он не пошел за стариком в трактир Золотой Лев утешиться у кружки с горячим вином. Чуть не попав под проносившуюся карету и привычно снеся ругань разъяренного кучера, слепой музыкант с тоской искал и не находил призрачного вестника из злого морока. Неужели тот остался с маэстро, и трагедия неизбежна?
***
К обеду печальный скрипач уже опять привычно прижимался поникшей головой к верной подруге – скрипке, подыгрывая веселым гостям в трактире, твердо решив навсегда забыть о злом ночном мороке. И вдруг его сердце обжег холод ужасного прозрения. От страшной догадки на скрипке, резко рванувшись, лопнула струна. Старик медленно поднялся и пошел в свою каморку за другой струной, однако замер возле каменной ступени у двери, напряженно прислушиваясь к разговорам. Недалеко от пылающего очага ему послышались знакомые голоса.
Оказалось, любимый Моцарт со своим надменным другом тоже зашли в трактир. Слепой не ошибся - это были их голоса. Слуги подавали им обед и разливали в бокалы вино. Робко приблизившись к их столу, старик через минуту вдруг услышал непривычно слабый голос знаменитого композитора. Моцарт грустно сообщил своему собеседнику, что к нему недавно приходил странный человек в черном, который щедро заплатил, заказав ему сочинить необычную похоронную музыку. И после этого гениальный музыкант с болью скорбно добавил:
"Мой Requiem меня тревожит".
Старик застыл от ужаса. Значит, тень черного человека все же сопровождала любимого маэстро?! Оказывается, он тоже о нем знал! Но почему же тогда страшный морок терзал по ночам слепого музыканта? Бедный скрипач от страха и волнения почувствовал слабость. Старые ноги отказывались идти. Он в тревоге присел на ступеньку лестницы и остался слушать клавесин, к которому в это мгновение медленно подошел Моцарт.
Казалось, что даже огонь в очаге почтительно замер. Шумные зрители умолкли, завороженные чудом великого искусства. Трепетные звуки со стоном ворвались в сердца людей, оживляя их и пробуждая самые святые чувства сострадания. В притихшем зале городского трактира гениальный маэстро играл пронзительно скорбную музыку. Он назвал свое новое творение «Requiem». Слезы благоговения и восторга потекли из глаз слепого скрипача. Его чистое сердце разрывалось от горячей скорби по всем уходящим, и в его душе, как в чистом янтаре, навечно застыла каждая нота прекрасной музыки. Несчастный старик даже стал горячо молиться и благодарить Всевышнего за то, что он послал черного человека как вдохновение великому музыканту.
Но через несколько минут его вдруг отрезвил печальный, совсем ослабевший любимый голос, непривычно тихо произнесший у обеденного стола: «Мне что-то тяжело; пойду, засну».
А затем, вслед ему скрипач услышал знакомый, из ночного морока, зловещий роковой шепот, алчно жаждущий смерти:
«Ты заснешь надолго, Моцарт!».**
И бедный музыкант снова ослеп от горя и бессилия простого человека перед черной бездной зла. В его рыдающем сердце навеки оборвалась любимая струна. Бедный старик больше не боялся тени черного человека из ночного морока, потому что понял, что тот приходил к нему в каморку с роковым предупреждением. Небесное знамение просило остановить смерть, нависшую над гениальным композитором. Однако слепой скрипач оказался совершенно слеп и слишком стар. Разве в его силах было спасти чистый свет жизни гения от темного мрака злодеяний?
Теперь старик в отчаяньи сам звал смерть. Но слепой музыкант не умер от горя, а стал просветленным скрипачом. Он играл на своей старой скрипке «Requiem» вместе с другими музыкантами у гроба великого Маэстро.
08.11.2009
*
**А.С. Пушкин "Моцарт и Сальери".