Холод. Холод такой, что слышно, как где-то внутри позвякивают остатки рыданий. Босыми ногами по полу. Чтобы температура тела соответствовала температуре сознания. А оно почти не дышит. И я стараюсь не дышать. Чтобы не слышать собственного дыхания, чтобы забыть о себе. Пульсом в крик, в пустоту, в мозг. Ничего нет. Только слабое шуршание льдинок где-то в области сердца. Крошится надеждами, мыслями, истерикой. Тихими шагами из комнаты в комнату. Было холодно. Была осень. А сейчас?
Что-то вторгается в пределы восприятия, чем-то вытягивает из серой мути. Мигает оранжевым глазом. Машинальным движением нажимаю какую-то кнопку, подношу к уху.
- Ника, ты как?! Ты держись, я сейчас буду! Я уже еду! Ты лежишь? Может, скорую? Да говори же! Две минуты и я у тебя!
- Голова.. болит..
- Я скоро! Ты держись! …
Становится на самом деле холодно. Кутаюсь в халат. Пальцы ног безуспешно сжимаются в кулачки. Усаживаюсь на пол и немедленно чувствую, что из-под двери дует. Но уходить нельзя. Иначе я забуду, как выглядит дверь. Или где она находится. Стук. Не без усилий открываю.
Стоит девушка, очень высокая и худенькая. Прямая и серьезная. Даже строгая. Заходит в дом, я отстраняюсь. Снимает перчатки, разматывает шарф. Достает сигарету и довольно раскованно садится на мое любимое место – в широкое кресло рядом со столом.
- Ну, и как же тебя угораздило?
Потупляю голову и молчу. Слезинками прицельно грею пол.
- Крики, упреки, слезы в наличии?
К чему вопросы? Разве не видно?
- Травма головы имеется. Другие отклонения?
Мне не нравится этот вопрос. Но возражать просто нет сил. А левая щека и висок и вправду горит. Хочется убежать и спрятаться, забиться сразу во все щели, чтобы если и отыскали, то по частям. Авось одна затеряется? Хочется говорить, но голоса нет. Протягиваю к ней руку и замечаю, какая она тонкая, хрупкая. Девушка не обращает на меня никакого внимания. Может, меня на самом деле нет.
Сидит, вытягивает из меня тоненькие резиночки, сплетает их в причудливые узоры. Она может делать со мной все, что захочет. И ей фиолетово, что мне плохо. И вдруг я начинаю кричать, кричать что есть сил, заламывать руки, биться, но даже я себя не слышу. Ударяясь об углы и выпуклости, прошу, чтоб меня оставили в покое. «Не трогайте меня, я не делаю ничего плохого, я просто живу. Я больше никогда ни на что не пожалуюсь, пожалуйста… пожалуйста…». В вихре сквозняка заколыхалось окно. Нет, не окно. Острые песчинки белого цвета взвихрились и устремились в лицо. Поднимать руки в поисках защиты от них. Расширенными зрачками стараться предотвратить что-то страшное, предотвратить это, впитать в себя, чтобы только не видеть, не слышать, не воспринимать. Кто эта девушка? Почему она здесь? Чего она хочет от меня?
Дверь. Где-то должна быть дверь, в которую можно выйти. Нужно ее найти и бежать, бежать, пока хватит сил. Все слилось в одну мутную полосу. Надо протянуть руку и остановить эту карусель ужаса и отчаяния, нужно ощутить в руках реальность.
Рука ударяется обо что-то острое и твердое, неприятный привкус железа во рту и липкая жидкость в пальцах. Все холодное, неразличимое, ускользающее. Только стук все отчетливее в ушах. Кажется, что вот сейчас мой комочек страха взорвется. Комочек, а раньше было сердце… И как ни зажмуривайся, эта девушка стоит рядом, крепко прижимает меня к себе, а оттолкнуть ее нет сил, и как не кружись, она всегда за спиной. Не вникать в то, что она мне кричит, это как гипноз, тянуть вымученную руку в вереницу обжигающих холодом видений, не помнить горящих фар и бетона в виске. Ну вот, наконец, натыкаюсь на что-то материальное и окончательно проваливаюсь в бездну.
- Все будет хорошо. Легкое сотрясение. Я везу тебя в больницу. Хорошо еще, что ты смогла открыть дверь, я нашла тебя лежащей ничком без сознания.
- Пусть она уйдет..., - прошептала я , глядя на девушку, держащую руку на моей голове, - я не хочу ее видеть. Это она.. так издевалась надо мной.. пока я ждала тебя..
- Здесь никого нет. И не было. Это все слабость, бессилие.
- Так вот как тебя зовут. Бессилие..