41. РЕШЕНИЕ ПРОКУРОРА РОЧНИЦКОГО
Прокурорская секретарша Люда многозначительно посмотрев на следователя Нину Круткину, сказала с непередаваемыми интонациями:
– Борис Романыч вас давно ждет.
«Сучка», – подумала Куркина, приветливо улыбаясь в ответ.
Впрочем, над тем, что прокурор Борис Романович Рочницкий и следователь Куркина регулярно подолгу совещаются, посмеивались все работники ославльской прокуратуры…
– Как супруг? – спросил Борис Романович.
– Что ему сделается? Все так же.
– Все пьет?
– Пьет…
– Что ж, это его личное дело, вот только номер дела не помню…
– Ха-ха, очень смешно, товарищ Рочницкий, – грустно улыбнулась Нина.
– Люда, – крикнул Рочницкий секретарше, – принеси нам чаю, пожалуйста, и можешь идти домой. – Вот, почитай, что пишет гражданка Титова, Татьяна Юрьевна…
Куркина взяла бумагу. Там было написано:
«Прошу защитить меня от домогательств гражданина Сергея Фролова, проживающего по ул. Трудолюбия, дом 5. Этот человек систематически преследует меня с целью завлечь в свою секту, которая находится по ул. Пустырная, дом 36. Кроме того, при встречах он неоднократно склонял меня к сожительству. Прошу принять меры к С. Фролову и его секте, которая вымогала у меня деньги под видом добровольных пожертвований.
В настоящее время, как мне известно, С. Фролов нашел еще одну жертву – молодую девушку, жительницу нашего города.
С уважением и надеждой на торжество закона и правосудия,
Т.Ю. Титова».
– Веселое заявление, – сказала Куркина, – а кто такая Титова?
– Никто… Найди этого Фролова, выясни, в чем там дело… в любом случае, здесь есть о чем подумать. Интересно, сколько же у нас сект в городе? Надо справиться в администрации.
– Чего? – спросила Куркина.
– А вот чего, – ответил прокурор и прижал ее к себе.
* * *
Прокурор ославльского района Борис Рочницкий был невысокого роста полный человек, с крупной головой и мясистым лицом. Его внешний вид производил бы, пожалуй, неприятное впечатление, не обладай он пронзительными голубыми глазами, силу взгляда которых он частенько использовал в разговоре. Учился Рочницкий в Петербурге, у самого Собчака. Долгое время работал в областном центре, но карьера не задалась – вот уже пять лет как его перевели в Ославль. По этому поводу говорили разное. Сам Рочницкий объяснял перевод происками завистников, не признавая за собой никаких грехов.
В последнее время прокурор пребывал в размышлениях о том, что будет делать после выхода на пенсию, до которой ему оставалось совсем немного. Можно было бы поработать юрисконсультом или в адвокатуре, но его манила иная стезя. Рочницкий всерьез подумывал о том, чтобы выставить свою кандидатуру на выборах главы города. Об этом он конфиденциально проконсультировался с нужными людьми в Верхневолжске и, заручившись их поддержкой, стал собирать материал на потенциального конкурента. Он знал, что Белоруков достал всех своей наглостью и жадностью, хотя, как ни странно, простые горожане любили его, видя в нем «своего парня».
Помимо компромата на Белорукова и поддержки людей из области у прокурора имелись и другие козыри. Борис Романович имел приятельские отношения с председателем суда Любовью Петраковой, женщиной глупой и слабохарактерной, ставшей судьей «через одно место»… Петракова всегда его поддержит, был уверен Рочницкий. Жаль только, что авторитета у этой Фемиды в районе никакого – разведена, пьянствует с сомнительными торгашами, в довершение ко всему живет с любовником, который моложе ее на пятнадцать лет. И всего боится, даже собственную дочь, которая бьет ее по физиономии… Но это мелочи. Так, что дальше? Начальник милиции поддержит. И самое главное: немало депутатов настроено против Кудрявого. Потенциальные союзнички.
Впрочем, Рочницкий был осторожен, о своем решении он намеревался объявить в самый последний момент. «Никому доверять нельзя, – думал он, сидя вечерами в своем кабинете, – немало толковых прокуроров слетело со своего места только из-за одного неосторожного слова». Он никому и не доверял, разве что Нине Куркиной, с которой у него установились близкие отношения. Он и сам не понимал, как это случилось…
– Поверь мне, старому пердуну… – говорил он, натягивая брюки, – в прокуратуре скоро начнутся большие перемены. Всех преданных служак погонят…
– Ну, какой вы старпер, не обижайте меня. Вы еще ого-го! – ответила Куркина.
– Да ладно тебе, в прокуратуре мне уже не работать… у нас, как в спорте, главное – вовремя уйти. Да и надоело. Работай по 20 часов в сутки, а от начальства одни нахлобучки, и каждый умник из числа небожителей вычисляет, кого бы из своих людей пристроить на твое место. Для них я уже труп, вот только не знаю какой: гнилой или свежий. Я хочу сказать тебе одну важную вещь, только ты пока никому не болтай. Если все получится, как надо, возьму тебя с собой.
Куркина напряглась.
– Скоро выборы главы города. Считаю, что с Белоруковым надо кончать. Мне обещали поддержку серьезные ребята из области.
Рочницкий показал пальцем вверх, где, как надо было полагать, находились эти серьезные ребята.
– Никак в политику решили податься, Борис Романович?
– А чем мы хуже этих жуликов? Кудрявого завалим только так, со свистом пролетит.
Нина восхищенно посмотрела на шефа.
«Что это с ним?» – подумала она.
* * *
Дома прокурора ожидало неприятное известие. Жена была в расстроенных чувствах. Их восемнадцатилетняя дочь Катерина, приехавшая на выходные из Москвы, надерзила матери и ушла, громко хлопнув дверью.
– Опять у нас скандал, – вздохнул Борис Романович, – а что? нельзя хотя бы один день провести спокойно?
– Я ей ничего такого не сказала… ей позвонили, она тут же засобиралась, мечется по квартире, как кошка... Спрашиваю, ты куда? – «Пойду к подруге»… Ты же знаешь, меня ее вранье сразу выводит из себя… я ведь слышала, как она щебетала: «ты уже подъехал?» Говорю ей, никуда не пойдешь! Она нагло посмотрела на меня и молча, понимаешь, молча, демонстративно уходит. Всё назло делает, всё…
– Показывает, какая она взрослая. Она же теперь у нас студентка.
– Показывает, какая она дура… Тварь неблагодарная! – вскипела жена. – Посмотри, что я у нее нашла.
Она бросила на стол две пачки таблеток. На одной было написано «Трихопол», на другой – «Фромилид».
– Не иначе какую-то заразу подцепила… о, Господи! За что мне такое наказание… после нее придется все продезинфицировать, мало ли что? И ей все мало, бессовестной, опять понеслась к своим кобелям.
– Не понимаю, чего ты так разволновалась? – попытался успокоить супругу Борис Романович, – придет, первый раз, что ли? И ничего с ней особенного не случится, сама знаешь. Ну, даст очередному уроду, ты из-за этого переживаешь? Наша мышь копны не боится… Еще неизвестно, кому будет хуже – ей или этому уроду.
Жена возмущенно покачала головой:
– Отец называется… послушать только, какие слова говорит о дочери.
– А что мне еще говорить, если она к восемнадцати годам уже три раза аборт делала?
Супруга ушла в свою комнату. Там она не придумала ничего лучше, как смотреть новости по первому каналу.
«Откуда в Катьке это шлюхачество? – спрашивал себя Борис Романович, – с каждым встречным готова…» Он вспомнил, как впервые застал Катерину с ее одноклассником в недвусмысленной позе… Тогда он крепко ей всыпал ремнем, но, как показало время, не помогало даже самое жестокое битье. Катерина только крепчала… один раз он довольно сильно избил ее, она вытерла кровь с губы и, глядя своими чуть косенькими глазками, сказала: доволен? Потом исчезла из дома, и он с милицией искал ее несколько дней. Нашел в грязном подвале с компанией придурков… после чего отец махнул рукой. «Живи, как знаешь, только подумай, что будет с твоей дыркой, когда захочешь родить»… – сказал он тогда ей в назидание.
У дочери была проблема, что-то связанное с психикой, как сказал профессор, с которым он советовался по этому поводу. И об этой проблеме было лучше не распространяться. Поэтому Рочницкий, выложив немалую сумму, отправил Катерину учиться в Москву. Там девочка обзавелась массой знакомых, пристрастилась к пиву и джин-тонику, и меньше всего думала об учебе, проводя время в ночных клубах.
«Дура, а не дочка», – думал Борис Романович о своем чаде, которое очень любил, несмотря на психическую проблему… Куда же делась прежняя Катенька, ласковая, худенькая дочурка, с радостным визгом бежавшая ему навстречу, когда он возвращался с работы? Рочницкий поморщился от этих воспоминаний… Прислушался. Из соседней комнаты раздавался храп супруги…
«Снотворного, что ли, успела наглотаться? – с неприязненностью подумал Борис Романович о своей половине. – Ну и зачем мне вся эта суета? Жена – глупая корова, дочь – шлюха, а я, видите ли, собираюсь…»
Он подошел к окну. За окном было темно – опять перегорел фонарь на столбе. Рочницкий вспомнил, что так и не поужинал сегодня. Будить жену не стал. Подогрел вчерашние пельмени, налил стакан водки. Еще один вечер, похожий на все другие…
«Ну и что дальше? – думал Рочницкий, перейдя после ужина в свой кабинет, – а вот что дальше: нельзя раскисать. У меня есть шанс, есть… первый раз в жизни появился этот шанс, и дурак я буду, если его упущу… И пусть все идет к такой-то матери. Я сделаю это!»
Мысли его потекли в направлении успеха. «Выиграю выборы… стану хозяином в районе… Вот это будет жизнь». Перед глазами возник готовый дом, не хуже чем у Кудрявого, новая большая дача на берегу озера…
«Накоплю деньжат, на старости лет переберусь в Москву… ни одна собака не достанет… Так, Ниночка будет доверенным лицом… Уехать бы с ней куда-нибудь. Нет, это я не о том думаю. Выборы… вот на чем надо сосредоточиться».
К двенадцати вернулась Катя.
– Привет, папуля! – пискнула девчушка и чмокнула отца в щеку.
От дочери неприятно пахло пивом и табаком. Борис Романович поморщился, но ничего не сказал. Посидели на кухне.
– Я тебе скажу одну тайну, только пока никому не болтай, – Борис Романович прижал палец к губам, – я собираюсь, доченька, выдвинуть свою кандидатуру в мэры.
– Давай, пап, я в тебя верю.
Катя еще раз поцеловала отца и пошла в свою комнату. Борис Романович вздохнул. Кажется, слова о выборах на дочь не произвели никакого впечатления.
«Что у нее в голове? – подумал отец, – ладно, даст Бог, все еще образуется… только бы к дури не пристрастилась в этой Москве».
* * *
Через два дня Куркина доложила, что Фролов – приезжий из Верхневолжска, здесь получил в наследство дом по улице Трудолюбия. Действительно ходит в секту «Эммаус». Сведения были получено от Анатолия Борисовича Слюнькова, словоохотливого соседа Фролова. Картина вырисовывалась довольно интересная: Фролов вместе со своим другом Олегом Шишкиным занимают важное положение в этой секте. Активно занимаются миссионерской деятельностью.
– Самое главное, – добавила Куркина, широко улыбаясь большим ртом, – Фролов на днях собирается жениться, и знаете, на чьей дочери?
Куркина назвала фамилию.
– Да, губа у парня не дура, – хмыкнул Рочницкий, – спасибо, Ниночка. В любом случае информация небезынтересная. Заявительнице пока отпиши, что факты проверяются, меры будут приняты, только не строчи казенно-суконно, как-нибудь помягче – чувствуется, что дамочка обижена… у такой не заржавит и в генпрокуратуру жалобу накатать. А на жениха этого надо бы посмотреть… но потом, время терпит.