Гостей Погореловы не ждали, да что им гости, когда
радость дома ночует: хозяин приехал. Но Михайлов день –
гостевой: постучит в окошко гость, которого и не ждёшь.
Так и случилось. И снова оказался прав старый Пан-
телей, когда настоял на покупке ведра вина.
21 ноября из соседней Осиповки, куда была отдана
замуж Лизавета Синебродова, приехали гости во главе
со вчерашним женихом и сватами: на блины к тёще. А с
ними и Катерина Погорелова. Румяная, красивая, покло-
нилась дома отцу:
– Здравствуй, батюшка! С возвращением.
Ах, ты красота-красуля!
– Здравствуй, доченька, здравствуй, – Гаврила обнял
Катерину. – Невеста без места.
Катерина зарделась ещё больше:
– Дозволь разоблачиться.
– Что спрашиваешь? Раздевайся, домой приехала.
Мать! Ставь самовар!
– Мне не надо, – ответила Катерина, снимая кожу-
шок. – Меня потчевали. – И скрылась за занавесками.
– Кто от чая отказывается, да ещё в Михайлов день?
– укорила Аграфена дочь.
Та промолчала.
– Что-то с девкой происходит, – сказал тихо Гаврила,
свежим взглядом заметивший перемену в дочери.
– Знамо что! – Аграфена продолжала возиться с само-
варом. – Со свадьбы ведь, да не со своей.
И только отзвонили колокола к обедне, как раздался
стук в дверь. Вошли два мужика: один из них Кузьма Ку-
лыгин, другой – Прохор Городилов. Потопали валенками,
оббивая снег:
– Хлеб-соль в дом!
– И добро хозяевам!
Кузьма подошёл к печке, громыхнул заслонкой, за-
тем, взявшись за столешницу, потряс стол в красном углу
и сел на лавку под потолочной балкой – матицей. Прохор
Городилов сел напротив. Тоже под матицей.
Вот тебе блины да блинчики!
Гаврила и Аграфена онемели: так приходят только
свататься. Гаврила глянул на занавеску, за которой скры-
лась Катерина, развёл руками:
– Милости просим!
И Аграфена ожила:
– Всегда рады гостям. Да и какой Михайло без гостя.
Поняли всё отец с матерью, но вида не показали.
Не положено. Пока сами сваты не скажут.
– Прознали мы, что лисичка-чернобурочка в ваших
краях появилась, – крякнув, приступил Кузьма Кулы-
гин. – А наш охотник как раз ищет такую.
– Не держим: ни зайчатины, ни зверятины, – париро-
вала Аграфена. – У нас больше цветы.
– А у нас – садовник, – вступил в обязанности и Про-
хор. – Не пересадить ли цветочек да в наш садочек?
– Это дело непростое и сходу не решается, – оконча-
тельно пришёл в себя Гаврила.
– А мы не сходу – мы смотрим на погоду. Мы к вам с
торгом. Товар у вас достойный, купец наш честной и таро-
ватый. – Прохора понесло по накатанному.
– Что скажите?
– Прошу к столу. – Аграфена поправила полотняную
скатерть.
– Раздевайтесь, – пригласил Гаврила.
Сваты сняли полушубки, положили их на лавку, пе-
рекрестились на Николу-угодника и сели к столу.
– Не поздновато ли торг затеяли: завтра «пёстрая» не-
деля начинается, – напомнил Гаврила.
– Где голь да беда – нам не туда, – нашёлся Кузьма.
– Мы заранее. Сладимся, так на святки – честным пирком
да за свадебку.
– Аграфена, ставь самовар! Как раз готов.
– Нет! – возразил Кузьма. – Невесту зови, Гаврило,
как положено!
Катерина за занавеской всё слышала и уже несколько
раз обмирала.
– Доча! – позвал Гаврила. – Поставь гостям самовар!
Катерина вышла пунцовой, рдяной. Не поднимая
глаз, поставила самовар и осталась стоять у печки. Агра-
фена засуетилась, доставая хлеб, пряники, закуску. Гав-
рила выставил бутыль вина (ах, как прав был старый Пан-
телей!) и бутылку водки, купленную сегодня в лавке.
Дальше пошло всё как по маслу. Не выставляют
столько вина на сватовство, но сегодня, 21 ноября – Ми-
хайлов день, а потому можно. Договорились завтра же
смотреть хозяйство жениха. Да и Михайловский обычай
требовал «перегостьбы», отдачи визита. А потому Погоре-
ловы просто обязаны были прийти завтра в гости к Кузьме
Кулыгину.
…Глубоко к вечеру отправились сваты по хряпкому,
морозному снегу на свой конец села. И не они одни бороз-
дили улицу от плетня до плетня. Многие. И гости Лизаве-
ты Синебородовой, и сродственники крутояровских крес-
тьян. Шли скользя, падая, оставляя у тёмных провалов
ворот загулявшую родню.
День кончился. Но Михайлов день набирал силу. Пос-
ледний праздник перед Рождественским постом.