– Не догоните. Меня голыми руками не возьмёшь! – Василий бежал в сторону оптовых складов, там легче спрятаться. Хорошо, что пистолет не сдал. С оружием оно как-то надёжней будет. – Кажись, оторвался.
Опершись на стенку, с трудом переводил дыхание, когда из подворотни выехала всадница. Зазевался, любуясь крепким бронзовым телом амазонки. Окаменел, потеряв дар речи. Когда же заметил, что ее подруги, появившись невесть откуда, оставили его без штанов, было уже поздно. Их и след простыл.
– Стойте! Верните одежду! Как я теперь до дома доберусь? – рука скользила по голому бедру, в надежде нащупать хотя бы трусы. - Вот досада - ещё и ботинок в болоте утонул!
- Принесите мне одежду и обувь, очень прошу, – умоляюще прошептал, обращаясь к женщине в белом.
– Брюки ваши вот на вешалке висят, а тапочки теперь не скоро понадобятся. У вас серьёзный перелом. Сейчас необходимо снять отёк и убрать воспалительный процесс в ноге. А дальше ждёт операция.
Постепенно приходя в себя, Василий силился понять, что произошло, где он находится:
– Какая операция. Вы шутите? Мне домой надо. Ещё буряки с огорода не убраны. Скоро заморозки. Если перелом - одевайте мне гипс и отпускайте.
В голове не укладывалось, что он, крепкий, здоровый мужчина, теперь прикован к постели, но в ноге торчала спица, а тяжёлая гиря тянула вниз, лишая возможности даже пошевелиться.
– Он на стакане серьёзно сидел. Я вот бутылку принёс. Наливайте ему по 50 грамм, - обратился Руслан к медсестре с просьбой.
– Да мы в препараты, которые капаем, спирт добавляем. Для него сейчас полный отказ от спиртного убийственен так же, как и увеличение дозы. Опасность в том, что на фоне отёка может наступить паралич мозга. Пока больной ведёт себя сравнительно спокойно. Но глаза уже начинают бегать. Не хотелось бы связывать – ведь это дополнительный стресс. Будем надеяться, что обойдется. Можете навестить Вашего друга, но не надолго.
– Ты как здесь? Откуда узнал, где я? – отрешённые глаза, покрытые мутной поволокой, смотрели в никуда, сквозь предметы. Вдруг, лицо приняло таинственно загадочный вид, взгляд суетливо заскользил по палате, пока не остановился на открытой шухляде.
Василий поманил к себе:
- Слышь, Руслан, наклонись, чёт скажу,- затем прошептал на ухо - Подай-ка мне нож, я веревку отрежу. Отвезёшь домой меня.
– Домой нельзя, подлечись чуток, полежи, отдохни немного.
Василий нетерпеливо поджал губы и стиснул кулаки, глаза вмиг налились кровью, со свистом вдохнул воздух:
– Сс-сссс. Дай нож по-хорошему, не то счас как вмажу! – Руслан с трудом вырвался из цепких рук и вся сила удара пришлась по тумбочке. Со звоном полетели на пол пузырьки и ампулы, посыпались таблетки. Палата наполнилась запахом разлитого спирта.
– Да пошел ты! – Руслан рассердился не на шутку. Звериный оскал, раздувшиеся ноздри, жадно втягивающие спиртные пары, вызывали отвращение.
Что бы ни делал человек, даже в безумии своем – всё творится по собственной воле его. Сейчас воля Василия была слаба, его помутненным сознанием руководило единственное желание – выпить. Но ведь он впустил в себя раньше агрессию, сочетаясь в сознании своём с нечестивыми мыслями, он сам отдал душу в руки бесовского племени, позволив превратьить себя в неисправного азартного забулдыгу. И теперь непрекращающиеся позывы к алкоголю изводили, терзали душу, адское пламя огня пожирало ткани всех органов, причиняя невыносимые страдания. Тело содрогалось в конвульсиях. В затуманенном сознании обрывки мыслей превращались в мутную коломазь – мозговую слизь.
В минуты просветления понимал всю степень падения своего. Тогда становился угрюмым и молчаливым. Отвернув голову к стене, часами лежал недвижимо. Но ненасытные желания горького пропойцы требовали подпитки, выворачивали тело наизнанку, забрасывали остатки светлых мыслей грудой нечистот.
– Принесите нож, будьте добры, – обратился тихим покорным голосом к дежурной сестре, разносившей еду.
Та сочувственно посмотрела на измождённое лицо, обессиленное тело:
– Что-то порезать нужно? Давайте, я мигом. Вы кушайте, сил набирайтесь.
– Нет-нет, я сам. Не хочу утруждать столь милое создание напрасными хлопотами.
Ничего не подозревая, женщина принесла кухонный нож, и спокойно ушла обслуживать лежачих из других палат.
Сил оставалось всё меньше, с трудом дотянулся до штатива, на котором лежала больная нога, и, обливаясь потом, принялся резать верёвку с гирей. Понимал, надо выбраться, во что бы то ни стало. Ведь Они специально упекли его в эту больницу. Теперь хотят отравить. И Руслан с Ними заодно. Вчера медсестра специально вливала лекарства в систему не в палате, а в манипуляционной. Наверняка добавила яд. Главное, вырваться отсюда и добраться домой как можно скорее.
Под острым лезвием ножа лопались тонкие нити, из которых свита верёвка. Скрючивались, словно порванные струны, издавая напоследок жалобный стон. Обмякнув и потеряв стержень, провисали бесполезными клочьями вокруг натянувшейся до предела основы. ХлопОк! И резкая внезапная боль пронзила ногу. И тьма окутала пространство.
В тесной сырой яме нечем было дышать. Василий метался в поисках выхода. Потеряв всякую надежду на спасение, вдруг нащупал ступеньки. Собрав последние силы, начал продвигаться вверх. Больная нога затрудняла движение, но руки ещё были крепки. И вот в узком туннеле забрезжила полоска света. Главное, не останавливаться.
В голове шумело. Где-то он уже слышал эти звенящие браслеты. Звук нагонял, приближался с сумасшедшей скоростью, приводя в движение разреженный прелый воздух за спиной. Подобные колебания воздуха служат сигналом о приближающемся в метро поезде. Кровь пульсировала в висках, разрывая мозг, волосы становились дыбом. Василий отчаянно сопротивлялся желанию оглянуться. Надо торопиться, иначе поезд настигнет его. Всего на миг поддавшись искушению, дорого заплатил за потворство минутной поблажке. Яркий свет больно резанул глаза, взгляд дьявольски обворожительной танцовщицы ослепил мощной вспышкой. Потеряв равновесие, ведомый страстью и вожделением, мужчина полетел обратно, в чёрный омут бездонных глаз восточной красавицы. Как тяжело и долго поднимался, и как быстро оказался снова внизу.
Залпом осушил предложенный кубок с вином, второй, третий, но жажду утолить не смог. В страстном порыве прижал танцовщицу, и струйки горячей пьянящей жидкости от раздавленных калиновых украшений потекли вниз, к манящей впадине, где собирался драгоценный нектар. Жадно припав губами, вылакал, вылизал всё до последней капли, но причащение пламенным напитком не прекратило позывы к алкоголю, а еще сильнее распалило желание.
Жажда была несносной. Без горилки, рожденной в чертовом дыму и пламени, не будет спасения. И вот со всех сторон устремились к нему мохнатые шептуны. «Ты должен убить женщину в белом, и мучения прекратятся. Ты будешь пить и наслаждаться. Чистая, как утренняя заря, крепкая, словно январский лёд, водка, развеселит душу твою. Только убей её! Убей!», - шипели они всё настойчивее. "Убей!-вторила им танцовщица,-Убей!"
***
- Отдайте пистолет - я сейчас всех перестреляю. Ни одной живой души не оставлю! Не уйдёшь от меня! - дикий звериный рёв разбудил больных даже на первом этаже. Первой убью эту стерву - сестру из вчерашней смены. Это она спрятала водку, подменив её ядом в ампулах.
– Придётся вязать, – переглянусь между собой санитарка с медсестрой. И когда немного стих приступ агрессии, подошли к кровати с двух сторон.
– Василий Степанович, вы знаете, где находитесь сейчас?
– Знаю, в больнице. Перелом у меня. Готовлюсь к операции.
– Всё верно. А ещё сегодня доктор искривление позвоночника обнаружил у вас. Надо спинку подвязать немного.
– Странно, а мне он на обходе ничего не сказал. Ну ладно. Доктор - он Челове-е-ек!
Ловкими движениями медработники быстро обхватили его простыней, плотно прижав руки к туловищу, а затем привязали к кровати. Такие же манипуляции произвели со здоровой ногой.
– А ногу зачем? Ведь я не могу теперь даже пошевелиться.
– Для равновесия. Это ненадолго, до утра потерпите. Так надо.
– Ах ты, змея подколодная, связать меня удумала! – сообразив, что случилось, попытался освободиться, - Убью, гадину! Всех перестреляю!
Именно в этот момент в палату зашла Галина. Когда Руслан сообщил о случившемся, бросила хозяйство на Ленку, сняла остатки денег на карточке и отправилась в дорогу.
– Гала. Как хорошо, что ты здесь. Звони генералу! И машинку печатную принесёшь мне. Я это так не оставлю, буду жалобы писать. Держат меня в вытрезвителе, в холоде собачьем. Связали меня, - возбуждённо зашептал муж. - А вчерашняя смена вообще отравить удумала. Но я кушать и пить отказался. Не на того напали. Звони генералу, говорю тебе! Да развяжи поскорее!
Галина набрала номер оператора и когда протянула трубку Василию, приятный женский голос рассказывал о новых тарифах «Киевстара».
– Ты за кого меня принимаешь? Я просил с генералом связать напрямую. А ты секретаршу со штаба подсовываешь. Быстро набирай номер, – и он принялся громко диктовать набор цифр. Но вдруг умолк и уставился в одну точку, затем глаза перепугано забегали,– Прячься! Они переоделись в форму милиционеров и снова охотятся на меня.
Василий скукожился, задрожал и приказал накрыть себя с головой одеялом. Галина с ужасом вылетела из палаты.
–Это было бы смешно, если бы не было так страшно, Леночка, – рыдала Галина в телефонную трубку, когда после введения конской дозы снотворного, муж отключился.
– Держись, подруга. Мы с Юркой буряки убрали, по хозяйству управляемся. За это не беспокойся. Завтра заготовители телёнка вашего заберут. На операцию деньги будут. Ещё станцуем с Василием.
– Дак если бы только нога. Врач говорит, что беспричинное сердцебиение его, необоснованный страх, перемежающийся с приступами агрессии, бурное возбуждение, остановка пульса – это признаки опасной одержимости. В такие минуты больные обладают недюжинной силой. Некоторые подрываются даже вместе с привязанной кроватью, вырывают решётки на окнах, выпрыгивают со второго этажа.
– А ты меньше слушай страсти такие. Прорвемся. Я вчера в церкви свечу поставила. С Божьей помощью…
Третьи сутки дежурила Галина у постели больного. Он бредил, находясь в полусознательном состоянии. Пугали страшные бездонные глаза с неподвижными зрачками.
– Змеи клубятся у меня на ноге. Сними. Нету мочи терпеть. Смотри, сколько их, – сам он не мог даже пошевелиться, чтобы сбросить с себя этих сосущих тварей, которые жадно питались выделениями, сочившимися из больного колена.
Гадкие мохнатые существа начали сползаться со всех сторон, предлагая испить смрадную зеленоватую жидкость.
На цім світі пий соколе,
На тім світі не дадуть.
Мертві бджоли, мертві бджоли,
Мертві бджоли не гудуть.
Отмахиваясь от роящихся назойливых насекомых со свинными рылами и хвостами, Василий отчаянно мотал головой:
– Я не буду этого пить!
А Они всё настойчивее пихали в руки ведёрки с брагой, чтобы заполучить отпечатки пальцев его. В землю стаканы умокали и затем ко рту подносили, чтобы отпечатки губ остались на них.
- Не пей! Не пей! Вода сия огнём крещённая, чертями калённая - на погибель честным людям сотворённая! - отчётливый звук ласкового и одновременно строгого голоса сверху неожиданно придал силы.
– Как прыгну сейчас с разгону на вашу посуду – разобью вдребезги. Вторую ногу сломаю, но не сдамся. А вы отвечать ещё и за это будете, – выкручиваясь и извиваясь, порывался подняться, отчего еще туже затягивались узлы на простынях, впиваясь в тело.
– Беги! На ту сторону беги. Тормози, надо мешки с сахаром погрузить. Да отпусти же руку! Отвяжи меня. Скорей. Махнуть надо, остановить. Маши, уедет ведь. Тпру-ууу, лошадка!
Тпру-ууу!
Галина с трудом удерживала руку, в которой стоял катетер, чтобы не сломалась иголка и отчаяяно шептала слова молитвы.
О, Милостивая Мати Божия,
коснись сердец тяжким недугом пьянства одержимых
и скоро возстави от падений греховных,
ко спасительному воздержанию приведи их.
Умоли сына Своего, Христа Бога нашего,
да простит нам согрешения наша
и не отвратит милости Своея от людей Своих,
но да укрепит нас в трезвлении и целомудрии.
Прими, Пресвятая Богородице, молитвы
матерей о чадах своих слёзы проливающих,
жен, о мужех своих рыдающих,
чад, сирых и убогих, заблудшими оставленных,
и всех нас, к иконе Твоей припадающих.
И да приидёт сей вопль наш,
молитвами Твоими, ко престолу Всевышняго.
Покрый и соблюди нас от лукавого ловления
и всех козней вражиих,
в страшный же час исхода нашего
помози пройти непреткновенно воздушная мытарства,
молитвами Твоими избави нас вечнаго осуждения,
да покрыет нас милость Божия в нескончаемыя веки веков.
Аминь.
Болезнь потихоньку начала отступать.
Ох, и натерпелась жена. То стрелял, то "Галю" пел, то "мертвые бджолы", то стриптизёрш в студию требовал...
– Что мне привиделось, Галочка! И в страшном сне никому не пожелаю такого, – рассказывал Василий, понемногу приходя в себя. – Я отрубал змеиные головы дракона, а они вырастали, крепнув ещё больше с каждым разом, огнём адским полыхая. Пока не поразил чудовище в самое сердце. Нет! Теперь хоть бы и заливали меня, пить не буду! А ещё менты переодетые меня в камеру закрыть хотели. На каждом углу подстерегали незримые враги. Полчища их несметные. Трудно вырваться из грубых лап. Но невидимая сила спасла меня. И уже сверху видел, как эти опасные типы, захватывая обрывки нечистых мыслей человеческих, ткали из них одуряющие, отравляющие сети. Сети эти прилипчивые – очаг заразы, разрушительны их вибрации. Хитрые и опасные пауки следят за каждым легкомысленным поступком, всё туже затягивая удавки на беспечных жертвах своих, опутывая невидимой паутиной. А человек и не подозревает, какая душная темница уготована для тех, кто попал в опасные сети алкоголизма!
- Теперь уже всё позади.
Страх в глазах Василия постепенно уступал место умиротворению. Измотанный, вымученный тяжкой болезнью, он впервые уснул крепким спокойным сном.
***
На этом мы оставим наших героев и пожелаем им упорства и силы для дальнейшей борьбы. Ведь битва ещё не закончена. Чтобы победить сильнейшую алкогольную зависимость, нужно прежде всего вытереть на подкорке желание пить. Не зря говорят: мужик год не пьёт, два не пьёт, а как прорвёт - так и всё пропьёт. Изгнанные мысли будут ещё не раз возвращаться для проверки твёрдости решения. И лишь изгнанные многократно, они уже не посмеют беспокоить очищенное сознание.