38. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ ОБЕЩАЕТ ОТСТРЕЛИВАТЬСЯ
Свадьбу назначили на февраль. Немалого труда стоило Сергею убедить Марину и ее родителей, что прежде, чем идти в ЗАГС, они сочетаются браком в Доме молитвы. Так положено, говорил он, сначала скрепим узы перед Богом и Его народом, а уж потом перед кесарем…
* * *
– Пышную свадьбу играть не будем, – говорил Алексей Михайлович, сидя с женой за кухонным столом, – да и Маринка не хочет. И правильно, а то вбухают по миллиону, а потом разводятся через месяц. Людей только смешат.
– Не знаю я ничего, – отмахнулась Галина Даниловна, – как подумаю об этой свадьбе, у меня сердце болит. Я вообще скоро сойду с ума! Кто их там будет венчать? Часовщик Василий Петрович? Дурдом какой-то… Ноги моей не будет в их молельне. Идите без меня.
– Пойдешь, ничего с тобой не случится, – твердо сказал Алексей Михайлович, – не съедят же нас там… а хочешь, я на всякий случай револьвер с собой прихвачу? Они на нас кинутся, а я буду отстреливаться до последнего патрона, бах-бах!
Он изобразил, как будет отстреливаться.
– Ты все шутки шутишь, а я дочь упускаю… Мариночку еретикам в руки отдаю, вот ужас-то!
– Ха-ха-ха! – заржал Алексей Михайлович, искренне веселясь над переживаниями жены, – никакого ужаса, все идет по плану.
– Надеюсь, они хоть в нашем доме жить не будут. Пусть идут на свою… как ее? Как называется улица, где он живет?
– Трудолюбия.
– И название-то дурацкое.
– Ха-ха-ха! – еще больше развеселился Алексей Михайлович, – ты меня сегодня смешишь, матушка Галина. А пускай у нас живут, места хватит. Интересный будет ковчег: православная мамаша, зятек протестант и неверующий папаня. Впрочем, какой я неверующий? Я верю в высшую математику.