В шесть утра в трусах-у кромки!
Или
Монументальный футбол и казак Опрокидыч
……………………………………………… Экспромтик улыбочный
....................Первая часть про Опрокидыча здесь -
....................
http://www.proza.ru/2009/11/02/536
***
Жинка у Опрокидыча-казака – да, прелесть! Да и сам он - могучий парняга. Волевой. Кубанский. Сказал - сделал. Глыба!
Сидим как-то. Семейно сидим - я, Опрокидыч, Твардовский. Твардовский хушь и не казак, зато морской пехотинец! Тоже товарищ мощный, пусть и в очочках. К тому ж – земляк Владивостокческий.
Сидим семейно. С жинками. С детворою. За праздничным вечерним столом. Пятница. Красный день. Святое. Питейное время.
Твёрдо решили - подкидывать никого никуда не будем. А то, понимаешь, в прошлый раз про «ути-ути-уточек» соспевали по-станичному, могучестью грузоподъёмной померились, к потолкам жинок поподкидывали-пооброняли об полы паркетно-блестящие… Не-а! Твёрдо решили – пьём культурно, поём гитарно, ну и хором тоже, не без того - чтоб общинность соблюсти, танцуем в перерывах, дабы жёнушек романтизировать.
***
Сидим семейно. Выпиваем. Юмор болтаем. Смех, гам, суета. Гитарка. Танцы.
Тут жинка Твардовского говорит - а времени уж около трёх ночи:
- Вот вы, ребяты, всё работаете да работаете, потом всё пьёте да пьёте. А ведь это обидно и вредно! Вон, посмотрите, остальные мужички с Базы - по утрам, по выходным встают ни свет-ни заря, в футбол бегают, свистом свистят, эмоции эмоционируют... Здоровье!
- Ага! А потом - в близлежащий пивной бар несутся аки коняки с ногами. И гужбанят там до ночи, ором массовым пугая власти страны пребывания! –Опрокидыч разумен во глаголе; ну, казак, что ж тут.
- И не работают! Абсолютно не работают, в отличие от нас. Вот им и некуда энергетику девать! А мы - трудяги! Хоть и выпиваем часто! Часто, зато - по служебной необходимости. – Твардовский умеет подвести идеологическую основу под тяготы наши и лишенья, а также под суровые необходимости пития. - Ибо! «Ибо питие житие есть!». Последнее, это Твард уже парафразом сыграл, умеет.
- Ну, так и ладно уж с ними! Пусть не работают. Мы ж о вас печёмся. Одряхлеете без спорта. Животы пораспускаете. Гипертония, сердце... Близорукость, опять же. – И смотрит супружница Твардовского на своего с укоризною. С укоризною-то – с укоризною, однако ж - любящим всё ж взглядом.
- Ща-а-ас! Иди-ка ко мне утичка, давай-ка я тебя поподкидываю любынька моя, как встарь! Зачем нам близорукости эти ненужные! - Опрокидыч, опрокинув в горловод очередную стакашку вискарика – нету ж там, в странах пребывания нормальных напитков, приходится вот гадостию пробавляться, морщась - тянет ручища к супружнице.
- Тю-ю-ю. Наопрокидывался уж… Хватит! – Жинка Опрокидычева.
Ну, посмеялись. Ещё выпили. Четыре утра.
Потом Опрокидыч хмуреет бровию, скулой суровится и ответственно заявляет:
- Всё, Твардовский, завтра, нет, сегодня, - смотрит на часы, пытаясь сфокусироваться и перейти от трёхформатного режима к обычному видеоряду путём закрытия одного казацкого глаза, - с утра - на поле! Футбол футболировать! Чтоб не!
- Есть, господин есаул! – Бодр и куражист Твардовский, наливая всем по очередной.
- Чтоб в шесть утра в трусах - у кромки!
- Я не пойду! – Твёрдо иду в отказ. - Я семью к морям везу. В шесть утра, как раз. Обещал.
- Ну, ладно. Ты в следующие выходные присоединишься. – Решило воинство.
***
Ну, что? Слово дадено - казак в порядке! Допили вторую литруху. И-по-до-мам. Нож-ка-ми. Спать. И готовиться к утреннему спорту.
***
В шесть утра, с больною головою, взбодрившись контрастным душем и зелёным противным чайком, еду на своих "митцубисях" к морю, к Бохайскому, семью везу.
Подъезжаю к выездным воротам Базы. А поле футболизированное справа как-раз. Близ.
Вижу картинку.
Поле пустынно. Никого из традиционных футболистов.
В центре монументально возвышаются два богатыря наших - Опрокидыч и Твардовский.
Стоят в круге в центральном. Один напротив другого. Плечами друг к дружке прислонены. Головушки на братские плечи же и возложены. Монументятся. Монументятся так непоколебимо, глазки поприкрыв. Ну, а что? Сами попробуйте. Тяжело - фигли! До четырех - виски разговаривать, а шесть футболь эту гимнастическую футбольничать. Нда-а-а.
Глянул я на ребят. Вздохнул. «Эх, - думаю, - а мне ж ещё и повезло - сиди себе, крути педаль, в морях откисай медузою. Никаких тебе подач, никаких тебе беганий-гиканий. Там же ещё и этот, как его? Круглый! В него ж и попадать надобно… Не-е-е. Повезло. Ну, его».
***
Возвращаюсь чрез пару-тройку часов. Море выдалось не удачным, промозглым и бессолнечным, плюс к тому же - отлив. Не-а! Уехал.
Возвращаюсь. Въезжаю в ворота Базы.
Слева - поле футболизма. Пустынно на нём.
Но! Посередь, в центральном круге возвышаются два монумента.
Братки!
Плечом друг к дружке, головушки соклонены ко братским ко плечам. Стоят!!! Прям памятники олимпийству! Спят, бедолаги. Стоя.
Не понял я. Чего ребятня застыла, домой на заслуженный отдых не отправляется после праведного боя со мячами? И мимо проезжаю. У дома встречаю жинок казацких и пехотинских плюс пьяненькую ватагу традиционных футболистов Базы.
- А чего эт Вы, товарищи? Сегодня футбола не было? – Вопрошаю у аполлонов с пузиками и с мячиками.
- Было! Как не было?! Мы уж и пивасика употребимши! - Футболёры молвят.
- А эти, там, ребята-монументы? Чего стоят себе, вздыхая на плече? Как «Кубань»-то, типа, с Владивостокским «Лучом-Энергией» сразилась?
- Дык, а чего? Как – как?! Мы приходим - они стоят. И не сдвинешь же - монументы! Пришлось вбрасывание сбоку проводить! Так и бегали два часа вокруг столбов этих Стоунхеджских. А им - хушь бы што! Стоят себе и стоят. Что Кубань стоит, что Владивосток – стоит! И прямые мячи их даже не шевелят! И силовые приёмы не действуют!
- Так это чего? Ноль-ноль что ль получается?
- От оно ведь как, от ведь! – Жинки.
***
Так вот. Казак и спорт. Казак и слово. Сказал - держи! И стой до последнего! Великая сила! Дух! Ну, и пусть себе ноль-ноль на табло вырисовывается. Пусть! Братство, честь и слово! Вот оно как!
***
Первая часть про Опрокидыча здесь - http://www.proza.ru/2009/11/02/536
Продолжение тут - http://www.proza.ru/2009/11/10/391