Маленькая Красная шапочка, прихрамывая, брела по лесу и предавалась унынию. Ее сказку столько раз выворачивали наизнанку, ставили вверх дном все каноны, что она, кажется, стала забывать себя. Кто она - невинный ребенок или развратная искательница приключений? Что позвякивает в корзине - домашнее вино для бабушки или початая бутылка коньяка? Хуже того, она, кажется, уже не ориентируется в сюжете, который когда-то знала наизусть. Съел ли ее волк или совратил охотник? Направо или налево? Беда всегда приходит с востока... Или с запада? Бояться или пугать?
Знали бы вы, как тяжело быть архетипом!
А она, бедняжка, даже сумерки от рассвета не могла отличить, и мертвое от живого. И это в своей же сказке!
Эти обезумевшие людишки никак не желали оставить в покое старых идолов, и снова и снова заставляли ее размахивать боевым топором, спариваться с волком, а потом снимать с него шкуру, принимать охотника в бабушкиной постели, или же делаться добычей педофила на темной тропинке. Да, именно ее истории они так любили придавать эротический, да что там, порнографический подтекст. Беззащитная девочка, темный лес, хищный волк, кровь и луна. А может так все и было в самом начале, когда страсти были богами, а потом, в строгую викторианскую эпоху любители дидактики вымарали из первобытной истории всю правду, заштукатурили похоть, припудрили и напомадили, да отпустили в народ?
Красная шапочка не знала, где ей, заблудившейся, выведать правду. В глухом лесу и дорогу то спросить не у кого, а уж такие сакраментальные темы и вовсе затрагивать не стоит - не поймут, сочтут безумной, еретичкой, отступницей. Ведь как это можно - не знать собственной сказки! И никому нет дела, что сказку эту сотни раз уродовали все, кому не лень, растягивали на дыбе и вздергивали на виселицу, колесовали и купали в кипящем масле... Да, она претерпела не меньше трактовок, чем Библия, прошу прощенья за такое кощунственное сравнение.
А Красная шапочка легко отделалась, только хромота, да и то совсем ее не портит. Скорее наоборот, добавляет пикантности ее походке. То ли это волк цапнул ее за нежную ножку, то ли охотник расставил капкан - она не помнила и путалась в показаниях.
Сколько было начал и концов у ее сказки, не счесть. Вот только никто не додумался до единственно желанного ею сюжета. Никому не пришло в голову, что бабушка могла умереть, подавившись пирожком, никто не подумал, что Красная шапочка и охотник могли бы жить счастливо в ее избушке, как истинные язычники, не обвенчавшись, а волк, под благотворным влиянием женской ласки перестал бы охотиться на заблудившихся девиц, и стал бы верным стражем, отгонял бы кошмары от приюта двух неприкаянных душ.
Но увы, кому нужна такая сказка - ни крови, ни похоти. Так и придется бедняжке быть одиноким хромым архетипом, марионеткой в руках постмодерна. Как еще вывернут ее сказку эти ненасытные авторы, эти несносные твари? Красная шапочка не хочет об этом думать, у нее нет сил. Но так уж видно повелось, не бывает у таких сказок счастливого конца.