Ребенку четырнадцатый месяц. Он завел привычку поев, аккуратно, пригоршнями или кусочками, перекладывать на пол остатки еды со своего столика.
Не швырять. Не вываливать. Именно перекладывать, уделяя процессу максимум внимания и энтузиазма...
Ну, восторги в яслях по поводу нового умения здесь опущу, спасибо им за то, что сумели остаться в поле нормативной лексики...
Когда ребенок, доев, в очередной раз принялся за любимое дело, мама решила использовать момент, чтобы объяснить ребенку, что это неправильно, строить пирамидки из кусочков хлеба и украшать их башенками из каши на полу, обильно политом чаем. Когда мама произнесла волшебное слово «нельзя», глаза юного архитектора загорелись, на лице засияла улыбка и он, с утроенной энергией, принялся за «строительство», теперь твердо зная, что он на правильном пути, ведь где «нельзя», там всегда, по меньшей мере, интересно!
Со стороны казалось, что мама и ребенок играют в карусель: мама, читая нотации, поднимает кусочки хлеба с пола, кладет их в тарелку на столике, нагибается за новыми кусочками, а ребенок в это время собирает эти же кусочки со столика и выкладывает свой конструктор в другом месте пола, эффективно расширяя размеры «стройплощадки»...
Не знаю почему, но при виде этого зрелища меня стал душить смех, грозивший перейти в истерику. То ли от самой «карусели», то ли от неподделной радости ребенка, который искренним смехом благодарил маму за новую забавную игру, которую она для него выдумала. Понимая, что это очень непедагогично мешать маме учить дитя уму-разуму, я спрятал лицо за огромного плюшевого медведя, но, увы, трясясь от смеха не мог держать его ровно и он трясся вместе со мной...
Все-таки мне повезло в тот день, что мама не держала в руках ничего тяжелого. Боюсь, что даже мягкий плюшевый медведь не уберег бы меня от летящей табуретки. Не в восторге от самой карусели, собирая мелкие кусочки хлеба и каши по всему полу, мама не могла получать от спектакля, такое же эстетическое удовольствие, как я, наблюдая со стороны.
Спастись от праведного гнева мамы можно было только сменив ее на воспитательском посту. Все еще выглядывая из-за мишки, чтобы не испортить вконец серьёзность момента, я стал строгим голосом воспитывать ребенка, мучительно пытаясь не сорваться на смех... Теперь уже пришла очередь мамы прикрывать рот рукой. Видать, плюшевый мишка, читающий нотации о каше, был даже для нее чересчур. Чем больше она пыталась сохранить строгость, тем отчетливее напрягались мышцы лица, ответственные за улыбку. Скоро прикрывать лицо стало бесполезно, что ей, что мне...
А что же ребенок? Доведя до истерики обоих родителей, наблюдая, как они катаются по полу от смеха, ребенок, наконец, смог вернуться к своему мирному «строительству»...