2004г.
Рассказ опубликован издательством АСТ в сборнике "Club-story"
Клуб - унылая двухэтажная коробка, напоминающая общежитие или административный корпус разорившейся фабрики, находился на окраине города. Внутри же, заведение впечатляло: интерьер в стиле звездолет-бордель, три танцзала, неплохой звук.
Обычно я бывал по субботам, выстаивал в длинной очереди, петлявшей вдоль турникета-змейки, и, обилетившись до полуночи, то есть по скидочному тарифу, проходил внутрь.
Мне нравилась уютная ниша в баре на первом этаже и крохотный амфитеатр уровнем выше. Я не танцевал, просто сидел и смотрел на людей. Бессмысленное занятие, которое мне редко надоедало: калейдоскоп лиц, блеск глаз, мелькающие стрелы флирта, сигаретный дым, смех, музыка - всё перемешивалось, образуя забористый коктейль.
Нравился и здешний шумовой фон. Сотканный из мешанины звуков, он напоминал ватный гул самолетных турбин. Если, к примеру, закрыть глаза и представить себя в салоне самолета - очень похоже. Плотный гвалт странным образом успокаивающий; переходящий, если слушать его долго, в динамическую тишину. В тишине статичной есть что-то зловещее и разлагающее, она парализует шестеренки моего воображения. Кладбища не в счет. Всё же кладбище, если прислушаться, очень даже шумное место. Частенько я делал так: в субботу, с утра, отправлялся бродить по Богословскому кладбищу, а вечером меня ждал столик в клубе на отшибе. После мрачных аллей все краски вокруг делались немного ярче, и приходило давно позабытое детское чувство жажды жизни.
В ту субботу - 20 октября, на город с утра обрушился шторм с залива, прогулку по кладбищу пришлось отменить. Когда же непогода малость утихла - питерский дождь взялся за свое дело: кап-кап- в час по чайной ложке и остановиться не хочет и разродится как следует нету мочи. Какое-то время я лежал в теплой постели, слушал эту скучную музыку, потом с трудом заставил себя встать, умылся, приготовил завтрак, перекусил, сполоснул посуду, включил ящик, пробежался по каналам, почитал, глянул на часы - 22.30. За окном, продолжала моросить сырая питерская немочь. Натянув плащ, я прихватил зонтик и отправился ловить такси. В полночь, пройдя контроль, я сидел за стойкой бара на первом этаже: какой-то молодняк занял мой столик. В подобных случаях я либо довольствуюсь табуретом у стойки, либо шатаюсь по этажам. Шататься желания не было, я опустился на табурет, заказал минералку и уставился на батарею бутылок. Сидел, особо ни о чем не думая, отхлебывал по чуть-чуть и время от времени косился в сторону занятого места. Народ прибывал, людской гам набирал силу, из зала летел звуковой вихрь. Стойка наросла страждущими аж в две шеренги, и бедолагам барменам пришлось заметно прибавить в живости. Изучая бутылочные этикетки, я пытался заарканить динамическую тишину. С тишиной не клеилось: справа зашел спор о новом фильме Тарантино, слева выясняла отношения какая-то парочка. Обернувшись в очередной раз проведать столик, я заметил девушку, стоящую у входа в танцзал. Она теребила соломинку в своем мохито и улыбаясь, смотрела в мою сторону. Скорее безадресная улыбка, просто у девушки хорошее настроение,- решил я и перевел взгляд на стеллаж с алкоголем. Рассматривая этикетки, я думал о ней: до чего смешная...и странная: сторомодная блузка в клеточку, совсем не клубный фасон. Спустя минуты три, я снова посмотрел в сторону клетчатой. Она все также стояла, сложив руки на груди, вот только улыбки, как ни бывало. Теперь я не сомневался - смотрит именно на меня. Не улыбается, но все равно выглядит трогательно-забавно: челка девочки-подростка, янтарно-карие глаза, какие-то наивно-беззащитные.
Никогда не знаешь как вести себя в подобных ситуациях. Кажется, что ни сделаешь, всё будет невпопад. Улыбнуться в ответ, наверное, самое естественное, но я не обучен улыбаться симпатичным незнакомкам. "Сделать ручкой"- фамильярщина. Откровенно проигнорировать? Да, это ход, так сказать для интриги. Но с ней не тянуло затеивать подобные игры. Пока голова соображала, что же предпринять, тело выкинуло нечто невнятное и получилось то, что получилось: кособокая улыбка, полукивок, куцый салют рукой. Она отреагировала не сразу. Пауза, замешательство, нахмуренные бровки и утомленный взгляд в потолок. Поставила допитый стакан на стойку и вышла из бара.
Кому не приходилось попадать в подобные ситуации? Шоу "Лопухи крупным планом" в прямом эфире. Оказывается я заигрывал с воздухом. Я допил свою минералку и погрузился в чтение этикеток. Jim Beem, Теquila, Pina Colada... Этих трех бутылок хватит чтобы прикончить мою печень. И все же , она смотрела на меня и улыбалась тоже мне. Вздорная, такие сами не знают чего хотят. Но какие теплые глаза...
Накачавшись, молодняк вскоре двинул в танцзал. Я, наконец-то перебрался за свой столик. Удобнейшее место, сидишь себе как в ложе, а все эти люди даже не подозревают, что разыгрывают спектакль для тебя одного. В центре зала, как всегда в это время, началась рекламная акция пива. Парень в зеленом комбинезоне, с чем-то навроде акваланга за спиной и шлангом в руке, бесплатно заправлял желающих. Выскакивающая под давлением струя, шипела, плевалась и неизменно покрывала физиономии халявщиков, пеной похожей на мыльную. К парню выстроились очередь. Только и слышалось шипенье шланга и гогот публики. Я вспомнил о "клетчатой кофточке". Наверное, танцует где-нибудь на третьем, или также подпирая стеночку, кому-то загадочно улыбается. Захотелось увидеть ее снова. Не успел я об этом подумать - светлая шелковая челка мелькнула в дверном проеме. Девушка облокотилась о стойку и со скучающим видом стала наблюдать за пенной вакханалией. Теперь её можно было разглядеть получше. Лет 25 не больше, стройная фигура, узкое, немного бледное лицо. Но как оно оттеняло эти горяче-карие глаза - живые и печальные одновременно. Я поднялся, пугаясь своей решимости и направился к незнакомке.
-Привет. Один вопрос...
Посмотрела насмешливо, в глазах читалось: ну давай, валяй.
- Вы мне улыбались? или показалось?
Видно было, как она заучено прячет природную теплоту за образом холодной гордячки.
-Приходишь сюда, чтобы побыть в одиночестве?
-Если честно - да, - Произнес и онемел. То ли от этих слов, то ли от ее голоса, неожиданно низкого.
-Вот видишь, сам все понял,- сказала, как отрезала. И потеребила часики на руке, и посмотрела, куда-то мне через плечо.
- Не волнуйся, я не из тех, кто клеится, - (надо исправлять ситуацию, то бишь врать напропалую).
-Все вы клеитесь,- сказала так, что трудно было понять, огорчает её это обстоятельство или в тайне радует. Я вспомнил ее утомленные глаза. Эта фраза видимо из той же серии. Вновь бросила взгляд, куда-то мне за спину.
-И всё же, просто интересно... - настырничал я.
Ох, какой же непонятливый- почти театральный вздох.
-Хмм
-Угу.
-Ну, тогда извини.
Я хотел было отчалить, но она вдруг произнесла:
- Возьмешь мне молока? - более чем серьезный взгляд в упор.
- Молока?
- Эти сучки, ноги что ли бы побрили! - вдруг раздраженно выдала, и снова совсем не любезный взгляд поверх моего плеча.
На этот раз я все-же обернулся.
-В баре на втором,- тронула меня за локоть,- есть молоко. А я пока твой столик покараулю.
В голосе теплые нотки, а взгляд, минуту назад жесткий и неуступчивый, чуть ли не лучится дружелюбием. Я отправился на второй, совершенно сбитый с толку. Какие сучки? Какие ноги? Какое молоко в клубе?
На втором и вправду отпускали молоко. Нет, очереди с бидонами не было, просто бармен держал пакетик-другой, миксануть коктейль. Видимо она уже отоваривалась у него.
Я принес молоко. Пока заказывал его у стойки и шел через бар, произвел настоящий фурор.
Поставил стакан на столик, сел рядом. Девушка оценивающе глянула на молоко. Осторожно поднесла стакан к губам, отпила. Посмотрела исподлобья.
-Ты забавно выглядел, там, за стойкой,- облизала губы.
-Ты мне тоже показалась... забавной.
-Я совсем не забавная,- не терпящим возражений голосом произнесла кареглазая, снова прошлась влажным язычком по губам.
-И глаза у тебя теплые.
-Почему эти сучки не бреют ноги?!- будто не слыша меня, опять вспыхнула.
Дались же ей небритые ноги, подумал я. Девочка с теплыми глазами и закидонами.
-Какие еще сучки?
- Вон за тем столиком у колонны, - кивнула острым подбородком.
Я посмотрел туда. За столиком расположилась шумная женская компания. Может, у кого-то и были небритые конечности, трудно определить с такого расстояния.
- Знаешь, у кого-то небритые ноги, кому-то надо подровнять волосы в носу. Стоит ли обращать внимание?
- Может ты и прав, не стоят внимания,- небрежно махнула рукой будто говоря - всё, забыла, с ними покончено, и, подперев ладошкой подбородок, с наигранной виноватостью проговорила,- да, я улыбалась тебе, только ничего такого не подумай. Просто заслужил. Умеешь заполнять пустоты. Смотришь на кого-то и заполняешь чужие пустоты,- и опять, серьезнейшее выражение лица.
-Пустоты? В смысле?
-Кругом пустота и нет никаких теплых глаз.
-Все-же парочка есть.
-Смешной,- едва заметно улыбнулась.
- Ладно, как скажешь,- я хотел был сменить тему, но она вдруг продолжила.
-Нет, сидеть здесь ночи напролет и заполнять чужую пустоту - в этом нет ничего смешного. То, как ты выглядишь при этом, довольно уморительно, я это имела ввиду.
-Интересно... особенно о ночах напролет. Я тебя здесь никогда не видел.
-Вот-вот,- словно не слыша меня, продолжала она,- При всей этой движухе,- вскинула рукой, будто отгоняя надоедливую мошкару,- здесь энергетика чёрной дыры, не замечал? Если б не этот шум, все бы в неё смыло. Вот, послушай,- над нами мерно гудел кондиционер, в отдалении слышался рев музыки.- Всё дело в этом шуме. Он держит всё от обрушения, - и снова поразительная серьезность в глазах и ни тени иронии.
Я сидел и смотрел на эту взбалмошную, она несла околесицу, но странным образом затягивающую. Манера изъясняться напоминала спонтанную речь ребенка - вроде и белиберда, но ты почему-то продолжаешь слушать.
- Как тебя зовут?
- Зови меня - Рита.
- Я - Олег.
- Хочешь заполнить мою пустоту, Олег?- испытующий взгляд.
Я немного растерялся, ища ответ на вопрос.
-Долго думаешь. В таких случаях надо говорить первое, что придет в голову.
-Ничего не пришло, поэтому и промолчал.
-Завидую. Если б мне ничего не пришло, я все равно что-нибудь сморозила. У меня сюда, - кулачком постучала по виску,- мысли постоянно лезут с черного хода.
Рита рассеянно глянула на прошедшего мимо аквалангиста, добавила,- ну что, и сейчас ничего не пришло?
-В смысле? А, ты об этом... Ну если моя компания поможет заполнить, как ты говоришь - некую твою пустоту, это будет здорово.
-Ты как угорь. Почему бы не сказать прямо чего ты хочешь?
-Сейчас я просто хочу сидеть, разговаривать и смотреть, как ты пьешь это дурацкое молоко,- сказал и улыбнулся на всякий случай.
- Угорь, я тебя буду называть угрем, - насупилась, отодвинулась в сторону.
-Я не знаю тебя, ты меня. При первой встрече люди не вываливают друг на друга свои откровения. Думаю это правильно.
-Зануда-угорь, я хочу пива, позови сюда вон того, облитого зеленкой, - отставила недопитый стакан, демонстративно растеклась на стуле. Восьмилетняя девочка, да и только.
-Хочешь принять пенную ванну?
-Я хочу, то, что я хочу. В данный момент. Любишь стробоскопировать?
-Что-что?
- Почему он еще не здесь?
Я махнул аквалангисту. Тот резво подошел - шланг на изготовке - принялся читать рекламный стишок. Я попытался было его остановить, но парень, будто в гипнозе продолжал свой речитатив. Наконец его словесный фонтан иссяк, уставившись на меня, словно только заметил, осведомился: сколько заливать будем?
-Пиво для девушки, - пояснил я.
-Литр!- Рита вскинула руку, как школьница, жаждущая блеснуть выученным уроком.
-Не больше ноль-пять, дегустационная норма,- сухо отрезал парень.
-А спрашивать тогда зачем? Давай ноль-пять,- обиженно надула губки.
Села поудобней, нескромно развела ноги, откинула волосы за плечи, подала подбородок вверх.
Носик шланга приблизился к её бледному рту, струя с шипеньем рванулась. Зажмурив глаза, она принялась лихорадочно сглатывать жидкость. Несколько капель угодили на юбку. Наконец рычаг вернулся в исходную позицию, пена заволокла губы девушки. Рита смахнула ладошкой белые хлопья, удовлетворенно икнула.
-Ну что, это и вправду было пиво?
-Пока не знаю, но струя - то, что нужно, ха-ха-ха, - простодушно рассмеялась и тут-же, замолчав, озабочено произнесла,- курить хочу.
Парень вновь затянул свою назойливую песню, предлагая заправиться и мне.
-Спасибо, не надо.
Я достал свой темно-синий Пэл-Mэл, зажигалку. Рита прикурила, взяла пачку из моих рук, поднесла к глазам:
-Хм, мой любимый - дип блююююю,- выдохнула табачное облачко. Глянула на меня.
-Сто лет не курила...А какой цвет твой?
-Мой? Ну, не знаю... зеленый,- пожал плечами.
-Сквозистый как изумруд? Хаки? Может болотный? - в голосе что-то насмешливо-дразнящее.
-Хм, сквозистый, как изумруд - звучит.
-Зеленый ни о чем,- брезгливо сбила пепел, как вынесла приговор цвету. Покрутила пачку в руках.
Некоторое время сидели молча. Она жадно затягивалась, будто и вправду дорвалась до сигареты после длительного воздержания. Смотрела отрешенным, потусторонним взглядом куда-то в зал, не замечая меня, словно рядом и нет никого, а она сидит в полном одиночестве и дымит погруженная в свои мысли.
-Знаешь, вчера рассматривала лицо спящего ребенка,- не выходя из транса проговорила Рита, - так крепко взрослые не умеют... Только голова коснулась подушки, - приложила ладошку к щеке,- словно провалился. Взрослые мало что умеют крепко. Лучше уж так однажды заснуть, не видеть ни-че-го, чем... - помрачнела недоговорив, сделала еще затяжку.
- Но иногда дети меня нервируют. С тобой такое бывает? - глянула как-то растерянно-виновато.
- Иногда они действительно невыносимы. Сужу по своему племяннику. Ну, это ж дети, что с них взять, - как и с некоторых девиц, хотел было добавить, но промолчал.
Холодно улыбнулась, будто угадала недосказанный обрывок фразы, глянула на свои миниатюрные часики. Повисла неловкая пауза... Или мне показалось? Только не молчать, мелькнуло в голове, иначе упорхнет.
-Учишься?- выскочил дурацкий вопрос, как всегда в такие натянутые моменты.
-Ага, слушать шум. Тут очень хороший шум. Музыка, птичий гам, гудящий кондиционер. Люблю этот столик. Прихожу иногда, слушаю этот шум. Тише ничего нет.
Я не верил ушам. Кажется, это называется родственные души. Или секрет динамической тишины пошел по рукам?
-Правда, всякие козлы отвлекают,- продолжила с ироничной улыбкой,- ведь у девушки неплохая фигура,- коснулась моей руки под столиком, улыбнулась уже как-то деланно,- очень хорошие гладкие ножки, нежная кожа. Так бы сама себя отымела, ха-ха-ха,- ее судорожный смех сбил пепел с сигареты. Насмешливо посмотрела, тут же мягко проговорила,- не дуйся, ты вроде на козла не похож. Возьми мне ещё выпить.
Я некоторое время переваривал услышанное. Что это? Подкол или заигрывания? Наверное, мне хотелось её, даже скорее всего хотелось. Но чтобы не она подвела меня к этому, а я сам. Мне показалось, ещё грамм спиртного и Рита пойдет вразнос.
-Ты слышишь, девушка хочет пива, - в голосе глухое раздражение.
Я сделал заказ обносившему столики официанту. Тот принес большую граненую кружку с пенной пробкой. Рита залпом осушила треть, опять икнула.
-Угорек, у тебя никогда не возникало желания выкинуть в людном месте, что-нибудь до крайности непристойное? Меня подобные мысли осаждают как назойливые мухи. Давай учудим что-нибудь? Ты же спец по заполнению пустот, а?
Я посмотрел ей в глаза. Янтарь наливался смолью, и только искорки как бесята в зрачках пляшут.
- Например?
-Снова за свою масочку - "например". Например, то что ты сейчас представляешь, но чему не даешь волю. Смотри, - быстро затянулась сигаретой и неожиданно послала дымящийся окурок в толпу. Кувыркаясь, тот пошел шарашиться по головам тусовщиков, рассыпая веселые искры. Рита уткнувшись мне в плечо, залилась нервным смехом.
Размеренный клубный гвалт резанули крики. Несколько пар глаз устремились в нашу сторону. Их становилось все больше, они с негодованием глазели на меня; я бестолково смотрел на них. В какое-то мгновение я понял, что люди напротив почему-то хихикают, удивленно рассматривая нечто за моей спиной, а некоторые принялись восторженно вскидывать руки и улюлюкать. И тут же сзади раздались протяжные стоны. Я обернулся и увидел розовые соски: задрав кофточку, Рита дразняще оглаживала свои маленькие груди и с каким-то вызовом смотрела на гудящую толпу. Я встал, сгробастал ее в охапку и потащил из зала.
-У черного входа двое! Они могут рассказать о черной дыре, ха-ха-ха!
-Да ты надралась.
-Отпусти меня! Я сказала убери лапы!
-Непременно!
-Убери, чертовы лапы! - она принялась вырываться.
-Никогда не мешай молоко с пивом!- сжал ее крепче и насилу выволок из зала. Прислонил к стенке.
-Лапы! - рыкнула Рита.
-Остынь!
-Этим трупам не хватает огня!
-Ага, Прометей в юбке и бычком вместо факела.
-И тебе тоже, мозгляк!
Повисла тишина, казалось, что и музыка смолкла.
-Мне надо в туалет, - зло зыркнула исподлобья.
-Хорошо, я подожду.
Удивленно посмотрела, будто говоря - да ты придурок, ещё хлеще меня придурок - дунула на свою растрёпанную чёлку.
-Ладно, только иди обратно, столик займут, - одернула кофточку, поковыляла на своих шпильках, безбожно вихляя налитыми хмелем формами.
Я вернулся. Удивленных глаз уже не было. Все та же праздная вереница лиц. Всё тот же монотонный рой голосов. О самодеятельном стриптизе, похоже, все забыли. Сидел, дожидаясь её и думал, что по-видимому я действительно редкостный кретин. Поставь передо мной сотню девиц, непременно выберу самую сумасшедшую.
Прошло минут десять, Рита не появлялась. Я поймал себя на мысли, что уже скучаю по этой ненормальной. Решил - жду ещё пять минут и отправляюсь искать. Даже засёк по часам. Не истекло и минуты, встал и двинулся к туалету. Ещё несколько минут ожидания у двери с буквой 'L'. Безрезультатно . Моей сумасшедшей, как ни бывало. Выкурив сигарету, поднялся на второй, попутно ее высматривая. И след простыл. На третьем, тоже не было. Ушла, дернула молочишка с пивом, затушила о чью-то голову окурок и отправилась домой. Я побрел в сторону амфитеатра, через танцзал. Шел, продираясь сквозь толпу, высматривал ее и все-таки увидел. В темном углу, её тискал какой-то молодящийся старпер. Луч лазера, словно готовясь к лоботомии, колыхал пух на его лысине. Экстатично прикрыв глаза, она обвила старпера ногой. Темнота за их спинами то шевелилась, словно клубок змей, то зияла неподвижной дырой.
Я спустился вниз, взял плащ и отправился домой.
Такси шуршало по мокрому асфальту, я смотрел сквозь влажное стекло на спящие дома и размышлял о том, какая же это хрень - родственные души.
***
Всю следующую неделю я думал о ней. Безумная девочка с разнузданными повадками и теплыми глазами, казалась ирреальным существом, эксцентричным привидением клуба на индустриальном отшибе. Оно шатается по этажам, швыряет окурки в публику, устраивает несанкционированный стриптиз, распаляет престарелых кобелей по углам и дразнит одиноких лопухов, верящих в родственные души. Бестелесное привидение, капризная дымка. В конце недели Рита напомнила о себе. Форма, в которой она это проделала, подтверждала её призрачную суть. Это был сон с пятницы на субботу, жутковатый, наполненный могильной тишиной. Я снова в клубе, словно в замедленной съемке, спускаюсь по лестнице со второго уровня, вижу, как в баре десятки безжизненных тел невесомо плавают над столиками. Пол охвачен бледным пламенем, языки которого подлизывают трупы, висящие в воздухе. Кругом очень тихо, все освещено тусклым желтоватым светом, и в этой унылой желтизне рассеяна едва светящаяся пыль. Тела не горят, ощущение, будто пламя просто гложет их, старательно и методично. Они словно шарики с газом, тихо барражируют над столиками. Рядом плавают бокалы, бутылки, купюры, женские сумочки, зажигалки, всякая мелочевка. Внезапно я отрываю руку от перил: железяка раскалена до бела. Понимаю, причина обжигающей боли не огонь, а лед сковавший перила. Языки пламени подбираются к моим ногам, и я чувствую их студеный холод. Тело начинает зябнуть, но что-то влечет меня вниз, в этот морозильник. Я спускаюсь. Лестница заканчивается, и меня окатывает холодная бледная волна. Я пересекаю вымерший бар и захожу в танцзал. Всё затянуто дымной кисеей. Десятки тел, будто парализованные стробоскопическим сполохом, замерли в нелепых позах, на их лицах - счастливые улыбки. Как ледяные статуэтки, окоченевшие фигуры кружат на месте. Из динамиков внезапно доносится низкий жеваный голос, похожий на убогое, тягучее мычание глухонемого, пытающегося затянуть горькую песню. Я ловлю себя на мысли, что это какая-то очень знакомая песня, запущенная на неимоверно низкой скорости. Прислушиваюсь, но не могу вспомнить. Понимаю, что должен вспомнить, но мелодия ускользает. Мычание сводит с ума. Я замечаю движение в диджейской рубке. Приближаюсь и вижу сквозь стекло Риту. В руке у нее стакан с молоком, на бескровных губах блуждает печальная улыбка. Рита макает указательный палец в молоко и касается стекла, разделяющего рубку с залом. Млечный подтек в точке соприкосновения устремляется вверх по стеклу. Девушка приоткрывает рот, и я читаю по губам:
"Всё дело в этом сполохе за твоей спиной. Больше ничего не ищи. Просто откройся и жди своих секунд. Они дадут о себе знать теплым укусом. Тогда включай стробоскоп и вмораживайся в свою бесконечность".
Сон оборвался. Я открыл глаза и тут же зажмурился: в окно совсем по-летнему било осеннее солнце. Похоже, суббота обещает порадовать хорошей погодой. Вот только в голове клубилась тягучая серая хмарь и во рту держался непонятно откуда взявшийся привкус кислого молока. "Включай стробоскоп..." - вспомнил я. Хм, самое время... Хотя в это солнышко я бы с удовольствием вморозился. Захотелось увидеть Риту. Может сегодня она будет в клубе?
Кресты, ржавые звезды, искусственные цветы, кособокие оградки, фотоовалы с тусклыми ликами умерших... Видимая часть города мертвых. Убогий декор православно-советского ритуального минимализма. Интересно, что происходит там, на глубине, в спальных районах этого мертвополиса? Что-то да происходит. Не может не происходить. Есть свои улицы и скверы, присутственные места и злачные заведения, свой морг и кладбище, наконец. Многоуровневая смерть. Я медленно ступал по сырой листве, боль в висках постепенно стихала, все становилось на свои места. Только здесь, запах цветов так опасно-бодрящ. Только тут так остро чувствуешь, бегущую по твоим жилам теплую кровь. Пока ты жив, ты победитель, остальное не имеет значения. Я прошёл по алее Маринеско. Посидел зачем-то у могилы подводника. Затем по узкой тропке вышел к памятнику Цоя. Две совсем юные фанатки в "коже" прибирали могилу кумира. Под чеканным барельефом Вити лежали белые гвоздики. Гордый профиль, стремительный подбородок. В каждой черте избранность. Один из немногих, кто, находясь по ту сторону, остается победителем. Эх, Витя, Витя...
Небо медленно, но верно затягивало тучами. Солнце, будто напоследок поиграв в лето, превращалось в привычный, осенний диск - мертвенно-бледный, холодного свечения. Подул ветер. На голых ветвях тополей вороньё затеяло перекличку. Я поднял ворот плаща, закурил и двинулся по тропинке на выход.
Богословское - старое кладбище, свежих могил здесь почти не встретишь. Может поэтому, взгляд сам зацепился за рыжий холмик земли чуть правее южной аллеи. Я глянул мимоходом, уже было отвернулся и снова посмотрел. Цветы, венки, застекленный портрет в изголовье, унизанный хризантемами. Остановился, подошел ближе. Сквозь отсветы стекла показалась смешная челка, знакомый изгиб губ, теплые глаза... Ноги замерли, сигарета выскользнула из пальцев... Нет, конечно не она - невозможно - дата смерти -17-го, мы виделись - 20-го...И потом, имя... Совсем другое имя... Но лицо...Нет, не может быть она... не может...
Рита-не-Рита смотрела на меня и призрачно улыбалась. За спиной фыркнула крыльями невидимая птица. Я испуганно оглянулся.
***
В тот вечер она так и не появилась в клубе. Не оказалось Риты и неделю спустя. В надежде отыскать девушку я приходил каждые выходные. Безрезультатно. В течение месяца я исколесил чуть ли не все ночники города: центральные и захолустные, солидные и напоминающие подпольные притоны и это было уже похоже на лихорадку. Признаться, я начал вспоминать о той могилке на Богословском, но сразу гнал от себя подальше эту нелепую мысль: вот же, общался с этой сумасшедшей не больше часу и готов приписать ей всевозможную несусветицу, даже смерть задним числом.
А потом, в один из дней, вымотанный бессонницей, я завалился в какой-то чил-аут на Съезжинской. Это был даже не сон - виденье взбудораженного мозга с потайным 25 кадром. Рита сидела на траве рядом с той самой могилой, совершенно нагая, невероятно умиротворенная. Ни портрета, ни цветов, виденных мною ранее, только скромный холмик земли, испещренный кавернами дождевых капель. В ногах вились змеи, на плечах трепыхалась стайка бабочек. Она посмотрела на меня влажными своими глазами, тихо улыбнулась: "Ты прав, это не моя могила. Но все равно меня не ищи. Здесь меня уже нет. Я ждала и дождалась своих секунд. И у тебя получится. Всё дело в этом сполохе. Просто надо знать, когда включать стробоскоп. Помнишь, про теплые укусы? Это и есть твои секунды. Как только почувствуешь, стопори время, отменяй его, стробоскопируй. Вмораживайся в свою бесконечность, изо всех сил", - янтарь её глаз вновь налился искристой смолью, и бабочки вспорхнули с белых плеч.
Я провалялся до утра в чил-ауте, но меня отпустило, я перестал ее искать.
Года три назад на месте клуба появился огромный строительный котлован. Ходили слухи, что владельцы решили отгрохать здесь бизнес-центр. Этим летом меня случайно занесло в тот район по делам. Яма превратилась в заброшенное дождевое болотце, с одиноко торчащими сваями, на которых галдели вороны.
Как включать стробоскоп и вмораживаться, я до сих пор не знаю. Что стало с кареглазой и в каком она из миров понятия не имею. А порой кажется, ничего этого и не было, или было, но лишь как череда вполне реальных событий, слитых в нечто мистическое одной моею впечатлительностью.
Кто не знает, где у него вмонтирован стробоскоп? Как и когда он включается - вот в чем вопрос.