Написано в соавторстве с Рэной Одуванчик
Путешествие кошек на край земли
(Великая сила МЯУ!!!-2)
ГЛАВА 7
Сталкер
Четан проснулся и почувствовал, что его кто-то нюхает. Такое влажное тихое сопение: «хю-хю-хю». «Это сон», – подумал кот. Но тут что-то коснулось волосков на кончике его уха, стало щекотно, ухо дёрнулось, Четан открыл глаза и тут же вскочил:
– Собака?!
– Кот.
Собака была песчано-пыльного цвета деревенской дороги. В слабом свете, проникающем через щели в кузове, глаза её блестели и светились искренним интересом и дружелюбием.
«Только такого попутчика нам и не хватало, – нахмурился Четан. – Знаем мы этих бродячих собак: или бросаются, чтобы укусить, или замучают до смерти своими глупыми разговорами… – Кот ещё раз взглянул на собаку и подумал, что обладатель таких глаз не может быть глупым. Взгляд скользнул ниже и вдруг зацепился за ошейник. – Мяу! Наверное, эта собака не бездомная? Может, она груз охраняет? Но почему она тогда не лает?».
Собака перевела взгляд на всё ещё спящего Тишку и улыбнулась:
– Знаешь, я завидую вам, котам. Вы везде можете уютно устроиться и сладчайше спать. Я, конечно, тоже на бессонницу не жалуюсь, но на жёстком мне сны невкусные снятся…
Повернув голову, собака открыла взгляду Четана значительную часть своего ошейника. Кот никогда не видел таких: ярко-оранжевая тесьма, расшитая пёстрым бисером, к которой были привязаны и пришиты всевозможные мелкие камешки, сухие цветочки и разноцветные весёлые верёвочки.
– Классный ошейник, – вслух похвалил Четан. – Сколько живу, а таких цацек на собаках никогда не видел, даже на самых домашних, подушечковых. Мне нравится, хотя сам бы я никогда ничего подобного не нацепил…
– Ага, – кивнула собака, – моя фенечка всем нравится.
– По фене не ботаем, – хмыкнул Четан из кошачьей вредности и показал язык. Если собаку не подразнишь – день зря прошел.
– Нехорошо собак обижать, – сказал пёс как бы между прочим. – Моя фенечка, в отличие от иных ошейников, – символ свободы, ёлы-палы! Каждый сам хозяин своей жизни. Хочешь быть свободным! Будь! И я – тому пример.
– Так ты сбежал, что ли? – догадался Четан.
– Ну дык. Не хватало ещё такой, как моя бывшая, подчиняться. Дура она, хотя и уважаемая в человечьих кругах.
– Правильно, люди должны пользу приносить, тогда их и потерпеть можно. Но ведь по-всякому бывает. Знал я одного котейку, которого с ложечки кормили, купали через день и гулять не пускали. Можешь себе такое представить?
– Ёлы-палы! Не напоминай! – раздражённо дёрнул хвостом пёс. – Но я даже не из-за этого ушел.
– А из-за чего? – поторопил попутчика Четан. Внутренне он весь напрягся, это можно было сравнить с охотничьей стойкой. Для писателя нет добычи желаннее, чем новая информация.
Но пёс надолго замолчал, задумался.
– Эй, не спи! – не очень вежливо окликнул его Четан.
– Да это длинная история, – вздохнул пёс. – Длинная, как моя Дорога. Когда-нибудь расскажу.
Он лёг и кивнул, приглашая прилечь рядом. Четан согласился и прислушался к мерным покачиваниям грузовика. Вот у кого дорога длинная. Вся жизнь почти в дороге.
– А может, расскажешь? – не сдавался Четан. – Понятно, что твоя хозяйка была плохой… А что конкретно тебя не устраивало?
– Да не была она плохой! Хорошей была! Слишком хорошей…
– От хороших хозяев собаки не сбегают. Вы – народ верный.
– Да, и я таким был. И любил её от всего собачьего сердца. Ноги лизал, в глаза заглядывал, уютно мне с ней было, хорошо, а потом…
Пёс снова замолчал со скорбным видом, но Четану показалось, что он продолжал рассказ, только перестал говорить вслух, словно не мог передать словами свои мысли.
– А потом что? – переспросил кот. – Говори, я мысли читать не умею…
– Знаешь, слишком хорошо – тоже плохо. Среди этих мещанских коробочек и блюдечек, в этих бархатных подушечках и любимых диванчиках утонуть можно… как Муму! Я не хотел тонуть…
– На бархатную подушечку, да блюдечко сметанки к самой мордочке… – промурлыкал спросонья Тишка, и пёс прервался на полуслове. Тишка протёр глаза, – О, собака, а ты откуда взялась?
– Я путешественник, ушел из дома и отправился в Путь, на поиски Свободы. Это единственное, ради чего стоит жить собакам, кошкам, да и вообще… – сказал вдруг пёс совершенно другим тоном: вместо вздыхательно-сентиментального его голос приобрёл звонкие гордые нотки. – Приключения, путешествия, опасности, драки, встречи, расставания – вот краткий перечень моих увлечений.
– Мяу! – кивнул Тишка, – прикольно!
– Дык, ёлы-палы! – рассмеялся пёс, показав свои жёлтые зубы, хотя взгляд его сохранил в глубине тихую печаль.
– Я Тишка! – сказал кот.
– Я Сталкер, – ответил пёс и протянул лапу для лапопожатия. Однажды подсмотренный у людей обычай ему очень понравился.
– Четан, – представился Четан и подумал: «Интересно: мы только что беседовали, и нам совсем не нужно было знать имена друг друга. Но наступает момент, когда вдруг хочется узнать собеседника поближе». – Писатель и путешественник, – добавил кот.
– Ёлы-палы! Вот удача-то! А я музыку пишу и исполняю! Бывает и стишки пописываю. В полнолуние, когда вдохновение там… и это… Так ты и писатель, и путешественник?! Вот это класс! Дык мы типа братья!
Сталкер вскочил и забегал вокруг Четана с таким восторгом, словно действительно брата встретил.
– Забавный ты, – хихикнул Тишка. – Прикольный собак. И ошейник у тебя мировой, хотя я б такого…
– Дык ёлы-палы! Ты, братишка, точно подметил: мировой! – перебил Тишку пёс. – Со всего света эта фенечка! Мне её звери со всего мира делали! Один братик мне вот эту кожаную полосочку подарил – Тремпи из Питера, клёвый птиц! Этот цветочек – Ржавчина из Харькова на фестивале собачьей песни! Эта бисерная висюлька – мой приз, на фесте в Каневе заслужил. Этот камешек с дырочкой – от Мика, это ещё давно, пару лет назад, в Крыму… У-у-у!
Четан поймал себя на том, что внимательно слушает и даже пытается запомнить, кто что подарил Сталкеру. Зачем ему всё это, он не знал, но было интересно. Он слушал имена и названия городов и словно путешествовал вместе с этим рыжим псом.
– Эта бисеринка от Крокодила из Запорожья, эта – от Вовки-волка из Тамбова, эта тесёмочка от прекрасной Вальки-Валькирии из Минска, это семечко от Ноты… Ой, классный был сейшн под Киевом прошлым летом… А эта игрушка, видите, жёлто-янтарная – от Мика. К нему и еду. Ну и Ноточку, ёлы-палы, помечтываю повидать…
У Тишки от обилия подробностей закружилась голова:
– Сталкер, а может, ты нам споёшь что-нибудь? Своё.
– Ага! – радостно согласился пёс. – А то я своих друзей могу ещё долго перечислять. У меня их просто жу-уть как много! – Сталкер заулыбался, снова погрузившись мыслями в воспоминания.
Тишка с Четаном переглянулись. Весёлая жизнь у этого добровольного бродяги. Позавидовать можно. Они только на «Валерьянке» были, фестивале кошачьей песни, и то сколько после этого впечатлений осталось. С Птичкой подружились, Лешим, паучихой Шишитой…
– Спой, – напомнил Четан. – Своё любимое. А то настроение какое-то собачное… То есть, я хотел сказать, крокодильное.
– А правда, что у тебя и крокодил знакомый имеется? – Тишка прищурил один глаз, а другим с любопытством уставился на Сталкера. – Ты, чай, и в Африке был?
– Я – не чай. И в Африке не был. Крокодил – это крысак такой, панк. Ходячая карта Советского Союза. Он везде был, ёлы-палы. Про Россию, Украину, Белоруссию я молчу. Крокодил на Кавказе был, за Уралом, в Туркмении и даже в Карелии…
– Ладно, понятно, – перебил Четан, видя, что пёс снова оседлал своего любимого конька. – Тебя можно сутками слушать и не надоест… А ты, Сталкер, в каком стиле поёшь?
– Не знаю, надоест ли мне с утками беседовать, а вот петь я люблю. Особенно обожаю вокализы выть.
– Волколизы? – удивился Тишка. – Это как?
– Во-ка-ли-зы, – по слогам повторил Сталкер. – Вокализы – это у-у-у. Все мои композиции называются «У-у-у!» и начинаются с у-у-у.
И без всякого перехода пёс запел:
У-у-у!
В небесах висит луна!
У-у-у!
Очень вкусная она!
У-у-у!
Как лимонный леденец!
У-у-у!
Светит-пахнет на весь лес!
У-у-у!
Полететь бы на луну!
У-у-у!
Там создать свою страну!
У-у-у!
Где ни ёжиков, ни сов,
У-у-у!
Ни капканов, ни часов!
У-у-у!
Только лунные дворцы!
У-у-у!
И озёра-холодцы!
У-у-у!
И другие чудесы!
Слова закончились, но вдохновенное у-у-у всё продолжало звучать, повторяя переливы и перекаты незатейливой мелодии.
Тишка с Четаном многозначительно переглянулись. Почему раньше собачье завывание казалось таким нудным и противным? Наверное, от исполнителя тоже многое зависит, а может, просто неохота было прислушиваться: мешало ставшее общепринятым отрицательное мнение о собачьем вокале. Как мы говорим, когда кто-то плохо поет? Правильно: «Воешь, как собака!». А теперь коты слушали вокализ Сталкера и даже не стали противиться желанию подмяукать.
«У – это часть МЯУ, – думал Четан, – значит наши языки в чём-то родственные. А МЯУ – это сила! Великая сила!»
Он попал в такт, и песня лилась легко и естественно. Мяу и у-у-у переплетались, рождая необычное завораживающее звучание. Чтобы ничего не мешало слушать музыку, Четан закрыл глаза. И тут же писательская фантазия подхватила его и…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...