Защитный костюм был довольно таки сомнительного качества, правда, выбирать не приходилось. Этот, нынешний, он снял с мертвого пешехода, а после проверил на наличие дефектов в домашних условиях. Их не обнаружил, получается, последний владелец вел себя излишне неосмотрительно в одном из районов с ограниченным доступом, и умер по собственной неосторожности.
Утро как всегда начиналось с проверки фильтров, трех профилактических, практически бесполезных, уколов внутримышечно, проверки амуниции и оружия. Далее следовал скудный завтрак, запиваемый водой, и в дорогу.
Будто снег, лежала на асфальте белесая пыль, взлетающая сантиметров на двадцать при каждом шаге по мостовой. Вокруг практически никого. Не каждый решался. От жилых домов потоки ветра приносили запахи разложения и безнадежности, словно и она имела свой цвет. Эти запахи преследовал постоянно, санитарные службы не успевали посещать всех несчастных. Многие погибали от голода, не выходя из квартир, страх слишком цепко держал душу.
Работать же было необходимо, по крайней мере, для существования. Некоторые промышляли взломом пустующих квартир, но жили при этом не слишком долго. Или догонял вирус (на качество консервируемого продукта гарантий никто не оставлял), или патрули (мародерство жестоко каралось). Николай, бывший уже юрист, работал сменным охранником на промышленной базе блока «С» в юго-восточной, индустриальной части города, куда и направлялся этим пасмурным утром.
Подземка. По сравнению с улицей, людей значительно больше, или нелюдей, хотя кому теперь какое дело? Мораль излишне быстро сдалась инстинктам самосохранения, ради хорошего качества защиты обыватель готов был рискнуть, в том числе и жизнью. Некоторые же смельчаки расхаживали лишь в одних противогазах и подобиях плащей. Подспудно подозреваясь в членстве в «Небесных» - запрещенной общественной организации, пропагандирующей смерть в противопоставление такой жизни. Их век был недолог. В местах прохода смельчаков появлялось разряженное пространство. Прохожие, напрягаясь, расступались.
Пассажиры располагались на почтительном расстоянии друг от друга, страх освобождал дополнительное место, при приближении к прохожему существовала реальная возможность получить битой, если не ножом, многие и огнестрельное оружие с собой носили, не имея официального разрешения. В вагонах ситуация повторялась, пассажиры проходили в углы, оставляя за спиной лишь стену вагона.
В вагоне ехало семеро: Николай, два служащих в химзащите специального образца, патрульный, потенциальный смертник в противогазе, сухой клерк, по комплекции, скорее женщина, и охотник, таковые практически не встречались в городе, промышляя под ним. Вели замкнутый образ жизни, сторонились людей и промышляли добычей органов мелких грызунов, из которых, по большей части, со слов врачей и производили вакцину.
Николай с интересом рассматривал охотника. Поезд двинулся толчками, постепенно разгоняясь, въезжая в тоннель. Через минуту резко же и затормозил, клерка при этом бросило в центр вагона. По всей видимости, комбинезон был поврежден, судя по последовавшему кашлю. Патрульный снял с предохранителя, висевший на плече автомат, и дал очередью по неудачнику. Действия зараженных были непредсказуемы, оставлять их в живых являлось неоправданно рискованным действием. Пассажиры отвлеченно наблюдали за стрельбой, обычная история, больше их интересовала причина остановки. Она достаточно быстро обозначилась. Хриплый голос в настенном динамике только успел произнести – Это «Аха», - слово утонуло в прогремевших выстрелах.
Под этим нелепым названием подразумевалась группировка подземных, эти дикие церемониться не будут, стреляют только в голову, чтобы не испортить защиту, пленных не берут, людоедством не промышляют. Знакомые рассказывали (хотя откуда им знать), что у них в подземке расположен лагерь, на заброшенной станции. Вылазки их были редки, но жестоки, их дети росли без защиты, глубина и фильтры позволяли, но дети росли, и их нужно было одевать.
Служащие мелко затряслись, доставая пистолеты, патрульный замер, смертник же, сняв с себя противогаз, расхохотался. Патрульный успел выстрелить, но было уже поздно, две ручные гранаты выпали из обессиливших рук «Небесного». Охранник с охотником, находившиеся в противоположной стороне вагона, как по команде, выпрыгнули в окна. Прогремевший взрыв отбросил охотника на стену тоннеля, Николая осколком чиркнуло по шее.
Николай, прикрывая рукой кровоточащую шею, прохрипел, – У тебя костюм порвался.
- Костюмы портятся, рвутся только гандоны, как эта шваль в вагоне.
- Что делать будем? Патрульные расстреляют, если этого не сделают раньше пассажиры из соседних вагонов.
- Выбираться. Рядом со станцией должна быть шахта естественной вентиляции.
Оставив позади грохот стрельбы, зараженные добрались до лестницы, ведущей вверх, туда, к смерти. На улице пришлось отстреливаться от случайных прохожих, обративших внимание на окровавленных путников, вдалеке уже маячил приближавшийся патруль. Времени на сомнения не оставалось, решили попытаться скрыться в ближайшем подъезде восьмиэтажки.
Охотник уже начал спотыкаться, Николай придерживал его под руку, двигаясь в полумраке по лестничным ступеням.
- Знаешь, угроза безопасности, вот эта вся мишура. Ненавидишь зараженных, забывая при этом о том, что они такие же. Ты же живой, пока еще живой, как и я. И хочешь еще чуть-чуть просуществовать, но сам. И решать самому.
- Сам же знаешь, что зараженные ведут себя неадекватно, начинают стрелять, хотят забрать с собой побольше живых.
- Ты сам все видел, это ответная реакция на действия окружающих, времени объяснять, фактически, нет. Или ты или тебя.
- Но мы же нормальные, может и нет этого вируса никакого, простая пыль?
- Может и нет, только почему тогда так жжет легкие?
Внизу, в подъезде, уже раздавались торопящиеся шаги патруля, не меньше дюжины человек, если не больше. Выстрелом сбив цепь, скрепляющую дверные скобы, оказались в предбаннике, в семи метрах сиял дверной проем, путники подались вперед. Охотник сбросил шлем и глубоко вздохнул, Николай, привалившись у двери, снаружи, повторил действие. Хотя бы успеть подышать напоследок, воздухом, зараженным, но настоящим. Успеть.
Картинка перед глазами расплывалась. Мутным взором Николай пытался рассмотреть явившееся преображение. Неведомый горб бывшего охотника начал на глазах рассыпаться, темные клочья ткани падали на шершавую поверхность покрытия крыши. Охотник сделал пару шагов и встал на парапет. Неспешно, чуть неуверенно, несмело, они начали расправляться. Крылья ангела. Подавив кровавый кашель, несчастный приподнялся на локте, наблюдая - шириною по полметра в каждую сторону, белые крылья, с вкраплением красноватых перьев, они развевались, бережно подхватываемые ветром. Ангел обернулся, последний раз взглянув на Николая, на прощанье широко улыбнувшись, и шагнул в пустоту.
Как прекрасен был тот полет в хмуром ноябрьском небе. Громыхнуло вдали, моросящий холодный дождь колотил по лицу Николая, частично смешиваясь с выступавшими слезами. Возможно, счастья.
- Вот и я, вот и мне бы...туда... – промолвил он и потерял сознание.
Преследователи выбежали на крышу. Ближайший отбросил ногой от Николая автомат.
- Один спрыгнул, второй без сознания. Добить?
- Ни к чему, он уже не жилец, не трать патроны.
Оставшийся у подъезда патрульный, с удовольствием бы плюнул в распластавшийся труп, но ему мешала защитная маска. Очередной сектант «Небесных» выбрал самый простой путь. Сволочь.
Капли дождя звонко отскакивали от нательной рубахи, пропитанной кровью.