Я звала её целакантом. Далеко не каждая хордовая умеет говорить о любви так, как это делает она. Это такая же её история, как и моя.
Она краситься в темный цвет на протяжении всей жизни. Исключительно, в темный. Я пересчитала все её родинки, за годы совместного проживания, и их оказалось ровно 34, правда, они ели заметны, такие мелкие светлые пятна, с характерным золотистым блеском, но я чертовски наблюдательна. Она говорит всем, что ещё девственница, у неё такое чувство юмора. Я смеюсь каждый раз, когда слышу эту шутку.
Её тело упругое и весьма мускулистое, при желании, можно составить карту её тела, в результате чего, каждый раз вы найдете какое либо сокровище, и вам даже не понадобиться монетоискатель.
Она всегда ждет продолжения, часто ненасытная, периодически грустная, и вечно в белом, но я то знаю, что я её праздник жизни, я её таблетка - счастья, я её жабры, я её плавник. Раз мы смогли бы жить врозь?
Вчера, я подарила ей серебряное кольцо, моему целаканту, с любовью, а она,
взамен, приготовила романтический ужин. Она знает, я ненавижу готовку, ко всему прочему ещё уборку и стирку, но особенно готовку, поэтому задобрить она меня может, исключительно, приготовленными ею оладьями.
Очень жарко. Июль месяц. Мы с нею в постели, двое, не раскрывшихся бутона
цветов, которые распускаются к кульминации сюжета, постепенно показывая свое
истинное лицо. Две Евы, в поисках запретного плода, всегда, почти у цели, полные решимости и уверенности, безбоязненно, готовые вступиться за своего змея. Но кто
сказал, что в этом цветущем Эдеме не будет сорняков?
Ты делаешь мне больно. Ты хлопаешь дверью, и уходишь, а я доедаю вчерашние оладьи.
Ревнуешь, ревнуешь и не можешь признать это! Так случается по вторникам, когда
я поздно возвращаюсь с работы. К черту вторники! Ты так и не забрала свои вещи, но и не появляешься дома уже второй день. А что мне остается?
И вот, я стою на пороге свободы – момент истинного восторга, знакомый мне вкус вольности. Я прошу своего коллегу остаться на обеденный перерыв. Компьютер ведь никуда не убежит?
Он подождет, а пока, мы с ним сливаемся в тысячах поцелуях, и все
вокруг обретает несравненный блеск. Вот она, огромная чаша удовольствия, путешествие максимально комфортное и захватывающие. Кажется, я теряю счет времени. Обеденный перерыв кончается, а ты остаешься во мне, и, в неистовстве, сжимаешь мои ладони. Его взгляд – завораживал. Глаза, такие искушенные и жестокие, но нельзя поддаваться соблазну этих глаз. Нельзя, потому что дома, ждет моя родная половинка сердца, половинка души, ждет и тайно плачет в подушку, но, черт возьми, как же это прекрасно ощущать кого-то рядом, пусть даже чужого, мне все равно. Наверное, я совсем тебя не люблю.
Я прихожу домой под утро. Я была у него на квартире, и мы там занялись любовью, второй раз за день. Он кончил пять раз, я же всего три. Меня, понемногу, грызла
совесть от содеянного, а ещё больше грызла от того, что мне это понравилось, да понравилось.
- Я изменила, чтобы заставить тебя полюбить ещё сильнее, сильнее, чем прежде, сказала я.
Любимая дома. Вернулась поди. Она просто отводит взгляд, делает вид, что не слышит моих слов. Потом, она таки добивает меня молчанием. Молчит и молчит, как рыба, даже не шелохнется. Мы спим в разных постелях. Мне холодно и от чего-то страшно за себя и за неё. Кто знал, что так произойдет. Я? Я не знала. А Если бы я знала, то, хотя.. Разве я смогла бы что либо изменить?
Все тот же июль месяц. Я еду в город. Я уже в самом его сердце. Чувствую, как ритмично он бьётся, город - неутомимый насос, размера сжатого кулака. Улочки плавятся, от обожженного утреннего солнца, новенькие машины блестят, их моторы шипят, постепенно закипая, как сотни чайников и придорожная серая пыль разъедает мне глаза, потом она попадает в горло, и застревает там сухим, абсолютно безжизненным комочком.
Я не знаю, как помириться с ней, как загладить вину. Она играет с явным преимуществом. 2:0 скандирует стадион, 2:0! Почему я опять иду на эшафот неудачников? Почему опять я оказываюсь в проигрыше, когда перевес будет на моей стороне? Любовь.
Я сижу на шаткой скамье, в парке, и читаю карманную библию. Я давно уже её не открывала. Кажется, плачу, и кажется, первый раз за это лето. Я все-таки люблю её, люблю, даже когда от нее воняет анчоусами и паприкой, я люблю её такой и вот так, так сильно, что не передать, так сильно, что невозможно изобразить.
Моей опять нет дома. Плевать! Час, два, без движения, будто парализованная, поглощенная собственной злостью. Я всегда была неудачницей. Вот и сейчас, пью, пью, и плачу от собственной никчемности. Все безрадостно, все ни к черту, рядом нет её, ушла любовь, наверное, насовсем..
Я не могу говорить, не могу прочесть ни единой спасительной строчки из своей карманной библии. Мне почудилось, что она теперь весит этак тонну. Тонна, вот он мой груз ответственности, тяга моего любовного бремени.
Вдруг, в дверь просовывают конверт.
В нем я нахожу это:
Никогда не поздно признаваться. Сегодня, да именно сегодня, я поняла насколько ты дорога мне, и как тупы и пусты окружающие. Спасибо за то, что ты есть. Я буду чаще ценить эти мгновения, когда ты рядом, когда ты теплая, когда тебя хочется обнимать и ласкать, Знаешь, иногда, я боюсь тебя потерять, тебя, человека моего прошлого и настоящего, человека с моей энергетикой, человека моей волны. Нет, нашей волны. Теперь только нашей, и больше ничей,
Твой любимый целакант.
Через 5 часов входит она, с цветами и бутылкой шампанского в руках. Я вижу её в проходе. Чистая, совершенная, с новой прической хорошо пахнущая, как будто заново рожденная. Она даже покрасилась! Она теперь рыжая! Наверное, мир сошел с ума?!
Я полураздетая, в махровом халате, на лице отражение грязного, суицидного, в драбадан пьяного. Она подходит ближе, и касается ладонью моей щеки. Я слышу как она дышит, её тонкие вибрации сердца. Сердце? Я нашла его там.
- Глупая, говорю я. Почему не позвонила, я так волновалась, хотя бы воспользовалась смской!? Я ведь всегда на связи. Я думала ты больше никогда...
- Это же так романтично, разве не так? перебивает она меня, тес самым приостанавливая мое словесное извержение.
- Романтично, повторяю я, да!? Изрядно ты заставила меня понервничать.
- А почему сама не позвонила?
- Я боялась услышать гудки, в лучшем случаи, твое молчание.
- Прости, давай друг друга простим.
- Простим.. Звучит глупо, но было бы ещё глупее заканчивать все вот так спонтанно.
- Глупая ссора, тупая ревность, дыра в твоей голове, дыра в моей голове, но в петлю лезть пока повременим.
Я Соглашаюсь и умолкаю. Дальше слова, ровным счетом, ничего не значат.
Мы, божественные дриады, распускаемся всеми ветвями и кореньями своих тел, и растем, все выше и выше. Горячие ласки в очередной раз сблизили нас. И теперь, когда я ложусь рядом с ней, я шепотом произношу
- Она хочет любви и немножко романтики. Конечно! Она настоящая женщина..
Я звала её целакантом, а она меня Иоаном. Я в ней, а она во мне.
Это такая же её история, как и моя, а библейский сюжет тут ни при чем. Всего лишь прелюдия.