Окуджава определил всю мою судьбу. Услышав по радио: «Встань пораньше… ты увидишь, как весёлый барабанщик с барабаном вдоль по улице идёт», я тут же побежал записываться в пионеры.
Услышав: «И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной», заплакал от горечи, что мне нет четырнадцати. Дождавшись четырнадцати, рванул в комсомол.
Услышав: «Пулями пробито днище котелка», забросил школьный аттестат в дальний угол и пошёл в армию (советскую ещё, нынче армии, я слышал, больше нет?).
А однажды осенью, как раз 4 октября, старикан-гуманист вдруг предстал совсем с другим лицом. Убейте их, кричал, убейте…
А вскоре умер.