Сержик, штатный патанатом, кинул мне на стол три желтые, толстые папки. Желтые- значит дела нашего отдела. Из одной выглядывал краешек цветной фотографии.
- Просмотри их, Исамар.
- Сержик, это не мое дело. Шеф дал твердо понять- я не должна лезть в это расследование.
- Ты не для следствия- ты для меня скажи. Вдруг я вижу то, чего нет.
- Сержик, так может мне тобой заняться? Проконсультировать?
- Исамар, взгляни на заключения.- наше светило не отличается большим терпением и голос уже звучит раздраженно.
Я открыла первую папку. Дело № 289. Словесное описание тела на момент первого осмотра.
Сержик удобно разлегся на моем диванчике, напротив стола, и в ожидании, когда я закончу просмотр дел, приготовился подремать.
Фотографии. Всегда страшно смотреть на искалеченное тело. Все обычно представляют боль и ужас жертвы, а я только чувства того, кто это сделал. Мне жутко смотреть на эти фотографии, как будто это я совершила и я ужасаюсь глубине собственного уродства.
Я просматриваю только то, что привлекает мой взгляд сразу же. Шея жертвы в мелких резанных ранках. На фотографиях я насчитываю двенадцать. Все не больше сантиметра. Все с запекшейся кровью- она была еще жива в тот момент, когда он (он?) наносил эти порезы. Перелистываю на заключение- «Двадцать одна рана на передней части шеи. Самая короткая- 0, 3 мм, самая длинная- 1, 4 мм. Глубина ранок 1- 2 мм. Не смертельны.» Очень резкие, ровные… Чем? Пролистываю до нужного листа- «В ранках на шее остаточные следы бытовой стали». «Предположительно лезвие»- написано на полях. Листаю до тарассолога- «Края резкие, ровные. Углубления небольшие, чистые. Равномерное дно ранок. Начало на 15, конец на 45 градусов». Приписка на полях- «Подтверждаю- бритвенное лезвие. На химию?» Листаю до заключения химиков. Его нет. В выводах на том же листе- «Раны на шее не смертельны- на химию не посылаем.» Вот так. Придется довольствоваться неофициальным заключением, что это мелкие порезы от бритвенного лезвия.
Официалка Сержика итоговая: «Смерть наступила в результате проникновения сломанного ребра в область сердца.» Забита до смерти. Но это ярость Обычная, можно сказать, ярость. Только на кого? На нее? На себя? Что он хотел сделать, удерживая ее связанной( следы на руках и ногах, вырванные волосы, следы скотча на щеках и губах)? Итог- смерть, был предрешен, но должна быть первопричина этому зверству.
Открываю вторую папку. Осмотр. Фотографии. Жертва другая, а шея так же изрезана. Сразу смотрю на заключение Сержика. Оно на этот раз составлено на основе выводов антрополога- «Смерть наступила в результате слома второго и третьего шейных позвонков.» Не избита, не удерживалась( нет характерных следов). Быть того не может. Что она специально ему горло подставила- на, милый, режь? Вчитываюсь в заключение антрополога- об этом ничего. Приписка рукой Асатряна: «Возможно, отравление. Кровь на химию.» Химическая лаборатория- экспертиза: - «В крови обнаружен остаточный распад вещества фенилалкиламина, производных 1, 4-бензоди-азепина».
Две жертвы. Их объединяют только мелкие резанные раны на горле. Первая убита в ярости, а вторая…
Я пытаюсь проанализировать это из уже имеющихся данных. Складывается впечатление, что вторая жертва принесла своему убийце разочарование. Слишком было мало личностных действий по отношению к ней.
Ярость и разочарование.
Один убийца или два разных? Что общего в жертвах, кроме их пола? Что сделала первая жертва, вызвав такую ярость? Что сделала вторая жертва, чтобы ее убийство вызвало разочарование? И что он хочет показать, оставляя порезы на горле? Они кажутся мне основным действием.
Когда я отвлеклась от просмотра двух папок, то заметила что нога у меня затекла, весь кабинет в клубах сигаретного дыма, а пачка у меня почти пуста. Я открыла окно, чтобы проветрить кабинет и смотрела как дрожит прозрачность воздуха от испарения снега.
Оставалась не просмотренной еще одна папка.
Между первым и вторым убийством разница в две недели. Я делаю предположение, что в третьей папке срок между вторым и третьим будет сокращен. Ярость и разочарование. Он больше не допустит ярости- она испортила всю картину, а разочарований постарается избежать…Убийство будет чище. Удушение? Нет, ненужный след на горле. Пытаюсь представить, что он хочет показать этими резанными посланиями.
Вот, например, горло Сержика. Кадык двигается, когда он сглатывает; видна уже небритость. Совершенно ничего не чувствую. Зато Сержик от моего пристального взгляда открывает глаза.
- Исамар, если кто зайдет, скажи, что ты меня в транс ввела, а я посплю пока. А то у меня вечером гистология, а потом еще антропологу ассистировать, возможно всю ночь.- и не дожидаясь моего ответа повернулся своим длинным, армянским носом к спинке дивана и снова уснул.
Наступило время третьей папки. Горло в идентичных порезах, на запястьях следы удержания( сине- черные полосы от веревок или наручников.) Убита ударом ножа в сердце. Волосяной покров головы поврежден- он тянул ее за волосы назад или вверх. Я воспроизвожу это действие левой рукой и визуализирую образ жертвы. Вот ее шея. От натяжения за волосы она вытягивается, а подбородок поднимается вверх. Полностью открыта. В правой руке, между указательным и большим пальцем появляется ощущение бритвенного лезвия.
Убираю все папки на подоконник. Теперь они мне не нужны. Руками глажу поверхность стола, но ощущение бритвы не притупляется от этого- я не кинестетик.
В дверь заглядывает секретарша нашего шефа, Оленька.
- А, так Сержик у тебя. А его везде обыскались. А почему он у тебя спит?- и бесцеремонно заходит в кабинет.
- Я его в транс ввела. У Асатряна нервное перенапряжение, он расслабиться не может.- я это выдавливаю из себя, а сама перебираю в пальцах несуществующую бритву.
- Ну, тогда я скажу, что его не нашла. Пойду в супермаркет. Тебе что- нибудь нужно купить?- она роняет слова, как драже мэндмс- отрывисто, округло.
- Да. Купи мне, пожалуйста, две пачки сигарет.
Оленька подошла к столу.
- Ты так много куришь, Исамар.- говорит она голосом плавящегося шоколада… и проводит рукой по горлу, от подбородка до впадинки между ключицами.
Урод внутри меня, который безостановочно переворачивает между пальцами фантомную бритву, напрягается. Он сразу замечает белую, длинную шею и полуприкрытые ресницами глаза. Я же усмехаюсь- этот жест расчитанный на внимание противоположного пола, обращен ко мне.
- Оленька, ты сейчас пойдешь?- мне надо сделать так, чтобы она немедленно ушла- у меня сигареты совсем закончились.
- Уже пошла.- и она нарочито медленно разворачивается к двери.
Урод ворчит: «Не выпускай ее за дверь.» Оленька берется за ручку двери, а меня вытаскивает с кресла ей вдогонку: «Остановить. Удержать.»
И тут меня перехватывают руки Сержика.
- Исамар, Исамар, посмотри на меня.
Я поднимаю тяжелые веки.
- Один?- я киваю в ответ.- Серия?- я опять киваю.- Сказать мотив можешь?- и тут я озвучиваю мысль урода, который сопротивляясь, умирает во мне:
« Они должны задерживать дыхание, глядя на меня.»
Потом Сержик наливал мне жасминовый чай, спрашивал о чем- то, сам рассказывал и все время держал меня за руку.
- Почему мне так легко было подселить к себе урода?- высказываю вслух мысль, которая не дает мне покоя.
- Потому что вас, как псов охотничьих, натаскивают с ориентацией на все пороки.
Моя неофициалка написана. Во мне не остается никого, кроме меня самой и это немного звенит пустотой. За окном день и ночь сливаются в сплошной сумрак. Я открываю книгу, чтобы почитать и прикуриваю сигарету. В пальцах правой руки я машинально переворачиваю прохладное, никому не видимое, бритвенное лезвие…