Принцесса Елизавета, будущая великая княгиня Елизавета Федоровна, происходила из рода Гессен-Дармштадских герцогов. Ее отец Людвиг IV воспитывал своих детей в непритязательной, даже спартанской обстановке. Детская одежда и еда были очень простыми. Старшие дочери Виктория, Елизавета и Ирена должны были сами выполнять домашнюю работу: застилать за собой постели, зажигать камин, убирать свои апартаменты. Комнаты их были обставлены только самой необходимой мебелью. Всего детей было семеро: пять дочерей и два сына. Каждый из них отличался какими-то достоинствами, но более всего природа была щедра к принцессе Елизавете. С детства она отличалась редкой красотой: была высокая, стройная, с прекрасными чертами лица. Замечательно красивы были ее светлые волосы и серо-голубые глаза. Ее душевные качества также отличались простотой и возвышенностью. Рано лишившись матери, Елизавета старалась заменить ее для младших детей. Всегда и во всем она старалась доставить удовольствие и утешение другим, никого и никогда не осуждала, всегда была жизнерадостна и отличалась тонким чувством юмора. Бог наградил ее чудным сердцем и восприимчивой душой. Все прекрасное трогало и волновало ее. Елизавета обожала музыку и великолепно рисовала. Но одним из главных ее качеств были высокая религиозность и любовь к ближним.
Когда Елизавете исполнилось 17 лет, ее стали вывозить в свет, и о ней сразу заговорили как о самой замечательной невесте из всех немецких родов. Немало блестящих партии открывались перед ней, но Елизавета отдала свое сердце великому князю Сергею Александровичу, младшему брату российского императора Александра III, которого знала еще с ранней юности. В мае 1884 г. Сергей Александрович попросил руки Елизаветы и получил согласие. В начале лета двадцатилетняя принцесса уже выехала в Россию, где должно было состояться свадебное торжество. Новая родина принимала ее очень радушно. Все восхищались красотой, грацией Елизаветы. В Петербурге невесту брата императора встречали члены дома Романовых и громадные толпы восторженного народа. Несколько дней спустя высший петербургский свет присутствовал в церкви Большого дворца, где состоялось венчание. Новая великая княгиня сразу завоевала все сердца своей чарующей улыбкой, простотой и отзывчивостью.
Свой медовый месяц молодые провели в имении великого князя в Ильинском. Здесь впервые Елизавета Федоровна увидела вблизи жизнь русского народа. Обходя жилища окрестных крестьян, она была потрясена их бедностью. Прежде она даже не имела представление, что такая нищета может существовать на свете. И впервые молодая княгиня ощутила неудобство и смущение от того, что сама живет в такой вызывающей роскоши.
С первых дней своего замужества Елизавета заинтересовалась православием. Хотя она имела возможность общаться с Богом в протестантской кирке, протестантство уже не привлекало ее так, как в детстве. Зато в православных храмах, куда она ходила, сопровождая своего мужа, она испытывала сладостное и умилительное чувство. Едва изучив русский язык, Елизавета Федоровна принялась читать православные книги, и вскоре светлая красота православного учения покорила ее сердце. Великая княгиня почувствовала, что только в этой религии она сможет найти настоящую сильную веру в Бога, которую должен иметь всякий человек, чтобы быть хорошим христианином. Только обретя глубокую веру, Елизавета решилась принять православие. Желание ее было горячо поддержано мужем, хотя родные и не одобрили этого шага. В то время великой княгине уже исполнилось 27 лет, она вполне освоилась в России и считала ее отныне своей родиной.
В том же 1891 г. Сергей Александрович был назначен московским генерал-губернатором и должен был покинуть Петербург. С этого времени для Елизаветы Федоровны началась новая жизнь. Еще находясь в столице, она старалась помогать нуждающимся, больным и обездоленным. В Москве благотворительная деятельность великой княгине развернулась с особенной широтой. Проезжая по улицам, она видела на папертях церквей бесчисленное множество нищих, просящих подаяния. Это зрелище каждый раз наводило на нее грусть. Еще большее убожество и страдание видела Елизавета Федоровна в больницах для бедняков, в домах престарелых, в приютах беспризорных детей и в тюрьмах. Все больше и больше сил она отдавала несчастным, стараясь хоть как-нибудь облегчить их существование.
В 1904 г., когда началась война с Японией, Елизавета Федоровна развернула активную деятельность в помощь воюющим солдатам. Ее стараниями весь Кремлевский дворец, кроме тронного зала, был передан под женские мастерские. С утра до вечера сотни женщин, склонившись над швейными машинками, трудились для фронта. Отсюда на Дальний Восток отправлялись тюки с продуктами, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Елизавета Федоровна каждый день появлялась в мастерской, одетая в простое бледно-серое или бледно-голубое платье, и решала все неотложные вопросы. Кроме управления мастерской она взяла на себя устройство госпиталей и формирование санитарных поездов. К сожалению, эта помощь не могла изменить неблагоприятного течения событий. Русско-японская война, как известно, завершилась позорным поражением Российской империи. Тотчас по завершении войны вспыхнула революция.
Муж Елизаветы Федоровны великий князь Сергей Александрович имел репутацию человека, склонного применять против народа крутые меры. За это он был приговорен партией эсеров к смерти. Террористы повсюду следовали за ним, ожидая только удобного случая для приведения приговора в исполнение. 18 февраля 1905 г., когда Сергей Александрович ехал в губернаторский дворец на совещание, эсер Каляев бросил в его экипаж бомбу. Она попала прямо в грудь великого князя и разорвала его тело на куски. Взрыв был такой силы, что потряс здание Николаевского дворца.
Елизавета Федоровна, которая рассталась с мужем за несколько минут до покушения, сразу почувствовала, что произошло страшное несчастье. Как была в одном платье, без шляпы, она бросилась вниз по дворцовой лестнице к выходу. Вскочив в санки, она помчалась к месту взрыва, где уже начала собираться толпа народа. Здесь глазам великой княгини предстало ужасное зрелище: кругом на пропитанном кровью снегу, в разных местах лежали куски тела и костей ее мужа, обрывки его одежды и обуви; все это было разбросано взрывной волной вперемежку с обломками экипажа и составляло одно кровавое месиво.
Елизавета Федоровна молча без крика и слез склонилась над останками мужа. Она ни на кого не смотрела, ничего не говорила, ей владела только одна мысль, что нужно как можно быстрее собрать все, что осталось от Сергея Александровича. Были принесены солдатские носилки, и великая княгиня стала складывать в них куски тела своего мужа. Когда все было закончено, она велела отнести останки покойного в Чудов монастырь. Сама она встала на колени и простояла так не двигаясь всю службу. Вернувшись домой, Елизавета Федоровна весь остаток дня провела в хлопотах: рассылала телеграммы о гибели мужа, справлялась о здоровье кучера, также сильно пострадавшего во время покушения. Узнав, что старик умирает, великая княгиня навестила его в больнице. Все это время никто не видел на лице Елизаветы Федоровны даже слезинки. Только поздно вечером окаменение, которое держало ее столько часов, понемногу отступило, и она разрыдалась мучительными рыданиями.
В день похорон великого князя Елизавета Федоровна попросила допустить ее в камеру, где содержался Каляев. Великая княгиня шла на это свидание, не имея ненависти к убийце, но испытывая лишь чувство безмерной печали. Когда она думала о том, что Каляев убил любимого ей человека, разбил навсегда ее счастье, что он сделал это не из личной ненависти, а исходя из каких-то своих мрачных идей, что ради этих самых идей он совершил великий грех, погубил свою бессмертную душу, но не только не раскаялся в содеянном, а продолжает считать себя героем и борцом за счастье русского народа, когда она думала обо всем этом, сердце ее наполнялось жалостью и даже состраданием к несчастному фанатику.
Она вошла в камеру смертников одна. Железная дверь захлопнулась за ее спиной, и Елизавета Федоровна осталась наедине с узником. Каляев поднял лицо и сразу узнал ее. Однако посещение этой женщины так удивило его, что он спросил:
- Кто вы?
-Я его вдова, - ответила она, - почему вы убили его?
- Я не хотел убить вас, - сказал он, помолчав, - я видел его несколько раз в то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть.
- И вы не поняли до сих пор, что убили меня вместе с ним? – тихо промолвила она. – Он умер, а я осталась мучиться и страдать. Но речь не обо мне. Вчера, когда я молилась у его гроба, я почувствовала, что его душа просит меня о чем-то. А сегодня я поняла, что он направляет меня к вам, чтобы передать вам свое прощение. Мой муж прощает вас…
При всем своем невольном преклонении перед этой женщиной, Каляев не мог не усмехнуться.
- То, что вы сделали, так безжалостно, что не укладывается у меня в голове, - с запинкой продолжала княгиня. – Вы заглушили в себе сострадание, которое Господь вложил в душу каждого человека, вы убили и не раскаялись в этом. Я знаю, что вы не боитесь суда человеческого, но неужели мысль о Божьем суде не тревожит вас?
- К чему этот разговор? – с болезненной улыбкой спросил Каляев. – Вы говорите мне о каких-то неведомых муках после смерти, а я могу рассказать вам о страданиях нашего народа, которые происходят здесь, сегодня на ваших глазах. Какой еще народ в Европе также унижен, замучен и ограблен, как русский народ? И кто тому виной? Разве не те, кто правят им, и разве не ваш муж должен был отвечать за это и перед Богом и перед людьми? Вы говорите, что мой поступок жесток и бесчеловечен, но если бы вы прочитали историю моей жизни, вы бы поняли, что когда третьего дня я увидел вашего мужа одного в карете, я просто не мог не убить его!
- Как страшно ожесточено ваше сердце! – с грусть проговорила Елизавета Федоровна. – Но я прошу вас ради вас самих, забудьте о ваших обидах, простите врагов ваших также, как они простили вас. Я принесла вам Евангелие – читайте его. Я молю Бога, чтобы он смягчил ваше сердце. Простите врагов ваших, и Он, может быть, еще примет вас к Себе.
- Вы не знаете мира, в котором живете, - отвернувшись сказал Каляев. – Я сделал свое дело, я ухожу спокойно и потому могу сказать вам: вы так блистательны, так красивы, а между тем вас ждет страшный конец. Если бы вы знали сколько гнева в сердцах народа вашего. Сколько гнева! Его не унять никакому Евангелию. Только кровью вы сможете искупить ваши злодеяния. Только кровью!
- Если Господу будет угодно наслать на нас это испытание, мы примем его со смирением, - ответила Елизавета Федоровна. – Я не боюсь смерти. И это не пустые слова, поверьте мне. Божий суд гораздо более пугает меня. Имея великую веру в благодать Божию, я пойду до конца по тому пути, что мне предначертан. Я знаю о страданиях народа нашего если и не столько, сколько вы, но все же достаточно, чтобы вечно скорбеть и молиться о нем. И все же! Я глубоко убеждена, что никакие идеи, а тем более великие и светлые, не могут утверждаться в жизнь путем убийства и пролития крови. Нельзя против зла бороться злом. Если только один путь к счастью и спасению человека – тот, который указан в Евангелии. Умоляю вас, почитайте его хотя бы перед смертью. Быть может, истина откроется вам, и вы поймете, как глубоко заблуждались!
Каляев отрицательно покачал головой. Он по-прежнему не смотрел на Елизавету Федоровну. Она оставила на столе книгу, икону Спасителя и медленно вышла из камеры.
- Моя попытка оказалась безрезультатной, - грустно сказала она тем, кто ее ожидал. – Хотя, кто знает, возможно, что в последние минуты он осознает свой грех и раскается в нем.
Елизавета Федоровна просила Николая II помиловать убийцу, но император отклонил ее просьбу. Вскоре состоялся суд над Каляевым. Он до конца держался твердо и бесстрастно. Когда ему дано было последнее слово перед вынесением приговора, он сказал самым спокойным тоном: «Будьте осторожны в вынесении мне приговора. Если я буду оправдан, я скоро снова возьму в руки оружие, чтобы уничтожить царизм и освободить русский народ. Вы поэтому должны приговорить меня к смертной казни. Я требую публичной казни!..» В мае 1905 г. он был повешен в Шлиссельбургской крепости.
После кончины Сергея Александровича великая княгиня отказалась от светской жизни. Она не снимала траур, много времени проводила в церкви, велела вынести из своих комнат роскошную мебель и всюду развесила иконы. Всю себя она посвятила работе в госпитале, под который отдала свое имение Ильинское, и только здесь находила успокоение. Постепенно в ее душе сложилось твердое и светлое намерение совсем уйти от прежней жизни и всецело посвятить себя служению Богу.
В то время жизнь русских монахинь православных монастырей основывалась на правилах св. Василия Великого. Поступая в обитель, монахиня полностью отрекалась от всего земного и от общения со светским миром. Монастырские службы, очень строгий пост, постоянная молитва и созерцание духовного мира, - такой была жизнь русских монахинь. Этот путь русского монашества Елизавета Федоровна уважала, но она считала, что молитва и внутреннее созерцание должны стать конечным вознаграждением для тех, кто уже отдал все свои силы на благо служения Богу через ближнего своего. Она полагала, что служение людям является основой религиозной жизни, а моления - это как отдохновение после трудов души и тела. По этой причине Елизавета Федоровна не пожелала поступать в какой-либо из уже существовавших монастырей, а решила основать свою собственную обитель, которая была бы чем-то средним между монастырем и учреждением сестер милосердия. Она купила большую усадьбу в Москве в районе Большой Ордынки и устроила здесь монастырь во имя святых Марфы и Марии. При нем располагалась больница, операционная, перевязочная, аптека, амбулатория для обслуживания приходящих больных, приют для девочек, бесплатная воскресная школа для женщин-работниц, столовая для бедных, где ежедневно отпускалось 300 обедов, библиотека.
Подготовительная работа продолжалась пять лет. Наконец, в апреле 1910 г. в новой, только что освещенной Марфо-Марьинской церкви были посвящены в звание крестовых сестер любви и милосердия 17 первых монахинь обители. Вместе со всеми приняла пострижение великая княгиня. На следующий день она была посвящена в сан настоятельницы обители.
С этого дня Елизавета Федоровна начала настоящую жизнь подвижницы. Сон ее продолжался не более трех часов. В полночь она вставала и шла молиться в свою молельню или церковь, а потом обходила все палаты больных. Когда тяжелобольной метался и звал на помощь, она просиживала у его постели до рассвета. В шесть часов утра вставали остальные сестры. После всеобщей утренней молитвы в больничном храме каждая сестра получала от настоятельницы распоряжение о ее обязанностях на предстоящий день. Большая часть времени посвящалась уходу за больными. Обязанности сестер не ограничивались работой в больнице. Каждая из них должна была посещать определенное число больных на дому, оказывая им медицинскую и духовную помощь. Для себя самой Елизавета Федоровна избрала самый страшный и постыдный район Москвы – трущобы Хитрова рынка. Их население состояло из нищих, бродяг, карманных воров, взломщиков, скупщиков краденного, беглых арестантов и уголовников. Это было настоящее разбойничье логово, центр преступного мира, с которым правительство тщетно боролось в течении многих лет. Ни один филантроп города не рисковал ходить туда, чтобы оказать хоть какое-то благоприятное воздействие на жителей этого места. Елизавета Федоровна была первой, кто отважился на это. Ее ноги, ходившие раньше по мягким коврам дворцов и изящно танцевавшие мазурку, теперь в грубых ботинках месили грязь переулков Хитрова рынка. Ужасные запахи нечистот с примесью винного перегара, грязные лохмотья, жаргонный язык, потерявшие человеческий облик лица, - не пугали и не отталкивали ее.
После начала в 1914 г. первой мировой войны Елизавета Федоровна все свои силы стала отдавать раненым, устраивала госпиталя и формировала санитарные поезда. Официальная пропаганда усиленно разжигала в народе ненависть ко всему немецкому. Но ее усилия вскоре привели к совершенно неожиданному результату. Народ вдруг вспомнил, что российская императрица немка по происхождению и люто возненавидел ее. Изменение народного настроения вскоре обратилась и против ее сестры. Один раз толпа забросала камнями автомобиль Елизаветы Федоровны. В другой раз москвичи едва не разгромили обитель, так как были уверены, что за ее стенами обосновались немецкие шпионы.
В феврале 1917 г. с забастовки петроградских оборонных заводов началась революция. Николай II отрекся от престола. Власть перешла к созданному Думой Временному правительству. Для Елизаветы Федоровны наступили трудные дни. Несколько получивших амнистию социалистов, окруженные шумной толпой, пришли в обитель и устроили там обыск. В другой раз в монастырскую больницу явилась целая орава развязных уголовников. Всех их только что выпустили из тюрьмы по амнистии. Они разгуливали по городу, задирая прохожих и хамя всем без разбора. Сознавая свою безнаказанность, негодяи были даже грубее обычного: они громко кричали и смачно матерились, оскорбляя сестер. Все были напуганы. Елизавета Федоровна вышла к разошедшимся молодчикам и спросила, что им нужно. Один из них, одетый в грязную цвета хаки форму, узнал великую княгиню и, указывая на нее пальцем, с громким хохотом сказал:
- Вот она! Эй ты, бывшее высочество, кто-то ты теперь?
-Я служу людям, - спокойно ответила Елизавета Федоровна.
- Скажи-ка лучше, - ехидно заметил он, - что ты нас раньше за людей не считала.
- В каждом несчастном есть образ Божий, - возразила Елизавета Федоровна, - и наш долг помогать им.
В ответ негодяй расстегнул штаны и показал княгине отвратительную язву в паху, издававшую тошнотворный запах.
- И во мне есть что-то от Бога, - ухмыльнулся он, - так что ты помоги мне.
Он, конечно, ожидал отказа, но Елизавета Федоровна молча отвела его в поликлинику, посадила на стул и сама, встав перед ним на колени, промыла рану, приложила лекарства и наложила повязку.
- Приходите завтра для перевязки, - сказала он. – Только не забудьте, иначе может начаться гангрена.
Негодяй был озабочен и смущен ее добротой. Не зная, что сказать, он молча вышел к своим дружкам, пошептался с ними и вскоре все они, толпясь, вышли из ворот. Больше эти люди здесь не появлялись.
Вскоре в Москве началась эпидемия тифа, и Елизавета Федоровна, по своему обыкновению обходившая больных, заболела. С немалым трудом сестры спасли на этот раз свою настоятельницу. В августе месяце, когда великая княгиня была еще очень слаба, до нее дошло известие о том, что царскую семью, находившуюся с марта месяца под домашним арестом, перевезли в Тобольск. Эта новость огорчила ее. В октябре 1917 г. в Петрограде произошло вооруженное восстание. Временное правительство пало. Власть перешла Советам. Было создано первое советское правительство, в которое вошли одни коммунисты-большевики. В марте 1918 г., после заключения мира с Германией, немецкое правительство добилось согласия новых властей на выезд великой княгини Елизаветы Федоровны за границу. Однако она категорически отказалась покинуть свою вторую родину. «Я никому ничего дурного не сделала, - сказала она немецкому послу графу Мирбаху, который лично пришел уговаривать ее. – А в остальном да будет воля Господня!» Между тем она уже хорошо сознавала, что тучи над ее головой сгущаются. Едва придя к власти, большевики арестовали всех членов бывшего царского дома Романовых еще остававшихся на свободе. Что-то неизбежное и страшное надвигалось на эту некогда могущественную семью.
На третий день пасхи 1918 г. пришел черед Елизаветы Федоровны. Вскоре после торжественного молебна к обители подъехала машина с комиссаром и латышскими стрелками. Елизавете Федоровне было дано полчаса на сборы. В последний раз она обошла свою больницу, приют и дом для престарелых, собрала сестер в церкви и благословила их. После этого она села в автомобиль, который отвез ее на вокзал. Комиссар сообщил великой княгине, что ее высылают в Екатеринбург, куда к этому времени была перевезена вся царская семья, и что там она будет находиться до тех пор, пока не решится судьба всех Романовых.
Однако в Екатеринбурге Елизавета Федоровна провела только несколько дней. Вскоре ее переправили в Алапаевск, где содержались под стражей несколько великих князей, родственников Николая II: Сергей Михайлович, Константин Константинович, Игорь Константинович и Иван Константинович. Все они вместе с Елизаветой Федоровной были заключены в помещении Напольной школы на окраине города. Поначалу с заключенными обращались не очень строго: позволяли посещать церковь и совершать прогулки по городу. Однако, 21 июня жизнь их резко изменилась к худшему. У Романовых отобрали все личные вещи и деньги: обувь, белье, платья, подушки, золотые и серебряные вещи. Всякие прогулки вне школьной ограды запрещались. Все слуги были удалены за исключением двух: Федора Ремеза и сестры Варвары. Все это стало прелюдией к страшной кровавой развязке.
В ночь на 18 июля узников разбудили, заставили сесть на подводы и под охраной чекистов вывезли из города. В 18 км от Алапаевска находился заброшенный железный рудник. Романовых подвезли к одной из его шахт и здесь объявили о вынесении им смертного приговора. Все они должны были немедленно готовиться к казни. Особая жестокость палачей состояла в том, что приговоренным отказали даже в расстреле – всех их живьем стали сбрасывать в шахту. Первыми в зиявшую чернотой яму столкнули великую княгиню Елизавету Федоровну и сестру Варвару. Затем пришла очередь мужчин. Великий князь Сергей Михайлович оказал сопротивление, и его застрелили из револьвера. Когда все жертвы были уже на дне шахты, чекисты бросили туда несколько ручных гранат. Как показало расследование, проведенное позже, взрывом гранаты был убит только один из казненных – Федор Ремез. Ему повезло больше других. Остальные умерли в страшных мучениях спустя несколько дней от жажды, голода и ранений, полученных при падении. Княгиня Елизавета Федоровна и князь Иван Константинович упали не на самое дно шахты, а на небольшой выступ, находившийся от поверхности на расстоянии 15 м. Оба сильно покалечились, но Елизавета Федоровна нашла в себе силы сделать князю перевязку. Когда они умерли в точности не известно. Пишут, что крестьяне, жившие по соседству, слышали как некоторое время из шахты доносилась херувимская песнь. Тела убитых были извлечены на поверхность только в октябре 1918 г., когда Алапаевск был захвачен белой армией.
Конспекты по истории России http://proza.ru/2020/07/17/522