Есть у меня друг, бывший министр. В свое время он занимал пост главного зоотехника по Сибири и Дальнему востоку. Должность министерская и, соответственно, к ней прилагаются всевозможные министерские прибамбасы. В виде ежедневных встреч, заключений контрактов на поставку-сбыт вакцин и т.п. Встречи эти, как вы понимаете, без фуршетов и банкетов не обходятся. Традиция.
В общем, намаявшись с вынужденным неимоверным потреблением алкоголя, друг решил завязать с министерскими делами и перейти на более спокойную работу.
К тому времени к президентской должности созрел его бывший подчиненный. А именно – господин Николаев, ставший президентом республики Саха. Который узнал о желании бывшего начальника поселиться в глуши российской, и подготовил ему место зоотехника в одном из приличных по размеру и доходам совхозе.
Друг отказался от предложенного места, чем очень обидел протеже – ведь тот расхвалил его во всех областях деятельности и на новом месте с нетерпением ожидали классного работника.
Вячеслав, друг мой, выбрал область проживания самостоятельно. Короче – рассорились они с президентом. Но это к делу не относится и вообще рассказ не об этом.
Это вроде вступления.
В совхозе – оленеводческом – ему, как принято в среде эвенов, как начальнику выделили стадо оленей. В личное пользование. У каждого мало-мальски начальника есть, соответствующее занимаемому в ранговом табеле, личное стадо.
«Подсадили» законы эвенкские Вячеслава на мясо. Оленье. Нужно сказать, что за год каждый эвен съедает целое стадо. Олени весят (разделанные тушки. Без шкуры, рогов, копыт и внутренностей) самое большое пятьдесят девять килограмм. Обычный вес укладывается в «вилку» между сорока семью и пятьюдесятью пятью килограммами. Если бы олени весили, как коровы, то съедаемое количество втискивалось бы в четверть или в одну пятую стада.
Совхоз каким-то образом попал в советско-американское предприятие «Магал» (ударение на втором слоге), которое занималось пантокрином – лекарством, добываемым из рогов молодых оленей, кто не знает. Руководством совхоза Вячеслав был поставлен коммерческим директором филиала компании. Связи и голова есть – чего бы не поставить?
Работал филиал «Магала» с пятью капстранами: Канадой, Японией, Южной Кореей, Америкой и Англией. Вячеслав как-то в течение двух месяцев посетил три. Из Японии привез яблоки, размером с небольшой арбуз, но там ему не понравилось – началась зима, и вовсю лили дожди. Перед этим он с Афанасьевичем (директором совхоза) побывал в Южной Корее. Там было тепло, можно было купаться и загорать. Что они, вместе с нашими туристами и делали. Местные таким «непотребством» не занимались – у них зима. Но эти самые местные не отчаивались. Сидя практически по всему пляжу и в бинокли разглядывали наших купающихся туристок. Где еще, как араб, полюбуешься женским телом, пусть и одетым в купальники, как не на пляже?
Ехали через Турцию и Азербайджан. На таможнях шефа, узнав откуда он едет, уводили в офицерскую комнату и, раздев до трусов, «шмонали» на предмет контрабанды алмазов. Даже, говорит, резинки от трусов прощупывали. Причем, говорит, что интересно – Вячеслава не трогали (у него наружность европейская, в противовес эвенкийской Петра Афанасьевича), хотя ехали чуть не по одному билету.
В Анкоридже Вячеслав с шефом останавливались у коллеги по бизнесу. Иначе, говорит, на двести долларов «суточных» там можно постепенно протянуть ноги. Коллега жил в двухэтажном коттедже, где в каждой комнате имелся аудиовидеоцентр. Для тогдашнего советского времени конца восьмидесятых это информация звучала захватывающе.
Сосед канадского коллеги жил тоже в коттедже, расположенном в метрах восьмистах. И ежевечерне приглашал гостей на предмет наблюдения за «питейностью» русских. Афанасьич только рад был такому раскладу – за хороший «вискарь» не нужно было платить. А какой «русский» откажется выпить нахаляву?
Вячеслав пойла не потреблял – был закодирован от министерских похождений и откровенно скучал. Пошел, говорит, в туалет. В первый раз заблудился. Это у нас в туалете места только на «снять-надеть» штаны. А там хоромы. Все в черном мраморе и зеркалах. После совершения процедуры забыл в какой стороне дверь. Долго скребся в зазорах и уже хотел позвать на помощь, как нажал на какую-то пластину, и дверь открылась. В следующий раз дверь, как ни странно это звучит (я лично теряюсь в догадках: как у министров работает голова ), оставил приоткрытой. Процедура была, в этот раз, посерьезней. Со страхом сел на унитаз – конструкция «горшка» была странная: вода почти под край. Было опасение, что сев, обязательно угодишь филейной частью в воду. Это был просто экономичный унитаз. В нем всего три литра воды, против наших десятилитровых компакт-бачков и восьмилитровых чугунных, подвешенных на высоту двух метров.
***
(один кадр из руководства советского райкома заказал работающим у него шабашным сантехникам, чтобы ему такой – чугунный – бачок подняли под потолок. Как ему не объясняли, что это не по ГОСТу – ни в какую. Перезаказал он уже высоту бачка после того, как «содержимое» унитаза при смыве стало мощно выбрасываться на противоположную стену).
***
Сделал дело, а как смыть «взвесь» не знает – напротив панелька с семью кнопками, обозначенными непонятными значками. Ткнул в первую попавшуюся. Мощная струя ударила снизу, намочив оголенную часть тела. Кнопка включала насос биде. Терять уже было нечего, и он нажал еще одну кнопку. Вода пошла на убыль. Теперь, говорит, знаю, что означают два значка на панели.
Шеф друга в это время наливался дармовым "горючим". Нальют, говорит, на дно высокого стакана. Я им подсказываю, что так русские не пьют. А им только того и нужно – наливают до края, смеются. Афанасьич хлобыстнет стакангенс, занюхает сыром и на разговор. Они ему следующий наливают. А Вячеслав его каждый вечер на себе «до дому».
Немного отступил я от мяса.
Вячеслав с директором совхоза Петром Афанасьевичем частенько ездили в командировки по делам фирмы. И, как водится, без мяса никак. Останавливались у меня. Привозили с собой несколько десятков килограмм, вынимали у меня все из холодильника, делали из него (холодильник был однокамерный) морозильную камеру и забивали его-её мясом под самую завязку.
Готовится мясо просто – загружается в кастрюлю сколько влезет, заливается водой и варится. Соль, луковица и лавровый лист. Никой тебе картошки, макарон или другого наполнителя. Потом трескается все это с хлебом. Каждый день.
А ведь они меня тоже «подсадили», как я уже сказал ранее. До сих пор хочу вареной оленины. Без картофеля, макарон и тому подобного. Чистое мясо. Хоть и прошло одиннадцать лет.
Впоследствии Вячеслав ездил уже с сыном директора – директор уже от поездок открещивался, ссылаясь на возраст. В какое-то время Вячеслав задумал сделать малое предприятие. Чем должно заниматься это предприятие я не знал. Мне бы что-нибудь не совсем затейливое, не совсем ответственное, но денежное. В этом я полагался на друга, который знал о моих требованиях. И был гораздо ленивее меня.
Так вот – директором этого малого предприятия должен был быть Матвей – сын директора – как представитель местной народности. Грубо говоря – крыша. По тем понятиям. Коммерческим директором и, естественно, мозгом предприятия сам Вячеслав. Кроме нас троих было еще двое – украинец и прибалт. Вот такое многонациональное общество набиралось.
У Матвея отец был эвен, а мама русская. Подобная помесь в Якутии называется сахаляр. Вячеслав – чувашин, я – русский. Хоть по фамилии и «повадкам» я ближе к евреям, но по паспорту - русский.
Не нужно саркастически хихикать.
Читал я какой-то зарубежный фантастический роман. В котором расселившееся по космосу человечество было не совсем подконтрольным из-за большого охвата вселенской территории. И вот приезжает какая-то правителственно-галактическая комиссия на одну планету, где не ступала нога проверяющего уже лет триста. Как водится – знакомятся с руководством планеты, осматривают достопримечательности, но подмечают, что как-то не совсем открыты туземцы. Так их и эдак пытают, а человеческая цивилизация во Вселенной уже дошла до такого уровня, что ни тебе войн и скандалов и, соответственно, оскорблений. В общем, как в Библии – все люди братья. Мечта!
«Пытаемые» «раскалываются», мол, вначале заселения планеты предки всем потомкам завещали, что, если кто-либо из космоса притащится и скажет, глядя на них, одну фразу, то с ними дела не иметь. Гнать в три шеи. А фраза была такая – «поганый ниггер». Проверяющие заверили туземцев, что они никогда бы такого не сказали потому, что времена и отношения межлюдские не те, как были раньше.
Сидят у меня дома командировочные в лице Вячеслава и Матвея. Последний читает этот роман, я смотрю телевизор, заходит из кухни Вячеслав и говорит:
- А не сварганить ли нам картошечки вареной, с селедочкой? По-русски.
- Видишь, - отвлекаю Матвея от чтения, - нЕрусь, а туда же.
- А он что – нерусский? – удивляется.
Для него, если европейская наружность – значит, русский.
- Нет, - говорю.
Матвей некоторое время сосредоточенно думает и шутливо выдает:
- Поганый ниггер!
Вот такая история.