Однажды работал я на минивэне. Минивэн – это не Lincoln, но, ничего, привык. Получаю по радио задание – взять в Mill Basin людей и отвезти в аэропорт Кеннеди.
Возле дома, к которому я подъехал, суетятся женщины, маленькие дети. Женщины подтаскивают поближе к машине громоздкие тюки, баулы, чемоданы. Мужчин не видно. Никуда не денешься, придется самому загружать машину, не смотреть же равнодушно как это делают женщины. Да они и не смогут сами это сделать. Вспоминаю напутственные предостережения кардиолога при выписке из госпиталя и – за работу, товарищи! А женщины вытаскивают из дома все новые и новые вещи.
Так, кажется, все. Отряхиваю одежду, руки дрожат от напряжения, судорожно затягиваюсь сигаретой. Все, можно ехать. Как же они поместятся?
Ха, они, оказывается, не едут. А едет молодой холеный мужчина в кипе лет 35-и, который выходит из дома. Где же ты раньше был, собака, когда я надрывался с твоими тюками, где твоя совесть?!
Конечно, дело не в том, что он в кипе. Такие жлобы есть среди людей всех национальностей. Но почему-то оттого, что он еврей, особенно обидно.
К сожалению, моего английского не хватает, чтобы объяснить ему, что это непорядочно, не по-мужски спокойно наблюдать, как пожилой человек грузит твои вещи, и не помочь ему.
Эх, тяжело в деревне без нагана!