Может, эту собаку сбили или она умерла собственной смертью в конце проселочной дороги, мне это было совсем неинтересно. Важно, что она тут лежала, и вокруг не было никого, кто мог бы наблюдать за мной. Был полдень; воздух просто звенел от жары, и мои друзья разбежались по домам.
Мне понадобилась большая палка, чтобы перевернуть ее. Рыжая, грязная шерсть была похожа на старую папину шапку, изъеденную молью, которую выкинули с чердака. Сразу взлетели несколько больших, синих мух. Другая сторона собаки была более интересна, хотя вонь стала еле выносима. Шкура висела скомканной тряпкой, и были видны серо-сизые внутренности. Я взяла маленькую, острую палочку, лежавшую рядом, в пыли и ковырнула их. Ого, сколько маленьких, белых червячков внутри. ОНИ ЕДЯТ МЕРТВУЮ СОБАКУ. И как их много. Целая куча вывалилась из дохлой псины и расползлась по шерсти. Они ползали по ее спине, мертвым лапам, копошились внутри, даже в пасти, между зубов были черви. Отвращение и ужас охватили меня. Мне нужно было срочно спросить у кого-нибудь: всех ли едят червяки?
Я не знала, у кого спросить про то, что я увидела. Прекрасно понимая, что копаться в умершей собаке, это не совсем хорошо - я не собиралась рассказывать об этом всем подряд. У подружек спрашивать бесполезно – они только кукол переодевают. Мальчишки хоть и делают вид, что им все известно, но я то знаю, что они ничего не знают и к тому же часто врут. Если я спрошу бабушку, то она своими вопросами из меня точно все вытянет. Папа не будет говорить со мной на такие «страшные» темы. А вот мама меня точно жалеть не станет и скажет все как есть. Всю правду. Надо только правильно выбрать момент, чтобы она вообще захотела со мной разговаривать.
Я пробежала, шлепая сандалиями мимо яблони и кустов смородины туда, где росла клубника. Осмотрела всю грядку и выбрала несколько самых крупных ягод. Сорвала их вместе с череночками, чтобы красивее смотрелись. Как же здорово жить в июле, когда солнце стоит всегда над головой и платье от его лучей всегда теплое. Я жмурюсь от какого-то непонятного счастья: здесь, в саду, мне всегда спокойно, я иногда прячусь под кустами от маминого гнева. Я постояла еще несколько минут в легкой тени сада и побежала в дом с клубникой.
-Мама, я тебе клубнички нарвала, смотри какая красивая.
-Нет, ну до чего же ты бестолочь, я же сказала что, клубника оставлена на компот, - и, махнув в мою сторону полотенцем, опрокинула сахарницу.
-Мама, давай я со стола вытру?
-Смотри, ты мусоришь, безрукая.
Вот так вот. И даже не знаю, что еще сказать - слова застревают где-то в горле. Еще один заход:
-А у цветочков листики завяли. Может мне их полить?
-Завяли - значит так надо. Да что ты чайником-то в цветы.… Убирайся в комнату, чтоб глаза мои тебя больше не видели.
Возможно, я бы смирилась с этим, вот только моя комната не настолько интересна, чтобы я сидела там, когда мне жизненно необходимо узнать ответ на свой вопрос. Я боялась забыть новые впечатления и снова жить как раньше своей маленькой серой жизнью в маленькой серой комнате. Я на цыпочках пробралась в бабушкину комнату.
Если нет другого выхода, то бабушка тоже кладезь информации - она столько сказок знает, песен и смешных историй, что уж про червяков точно должна знать:
-Бабулечка…
-Что моя рыбка?
-Бабулечка, а расскажи мне, - так сходу про это спрашивать нельзя, - про смерть.
-Сказку что ли?
-Ну, да. Вот жил-был человек. Потом умер. А что потом стало?
-Ой, заинька, так ведь и сказка на этом закончилась.
-Н-е-ет. Что потом стало, когда умер?
-Ну, не к обеду будет сказано, а вот похоронят его и крест поставят.
Так, про крест знаю. Видела, как бабушка делает пальчики щепоткой и вот в себя тычет - «крест ставит».
-А как похоронят?
-В гроб уложат, заколотят и закопают. А потом его ангелы заберут. - «Нет, бабушка, про ангелов тоже не надо».- Да, что же я, старая дура, такое дитятке говорю.
Но меня было уже не остановить. Вот он, тот самый важный вопрос:
-И его черви грызть будут? И тебя будут? И меня?
Бабушка замерла на мгновение, вытаращила на меня глаза, набрала воздуха… «Все, сейчас мне точно влетит от мамы» - и я пулей вылетела из бабушкиной комнаты. Я уже забралась под кровать, когда услышала истошный бабушкин крик:
-Это ты ее подговорила. Смерти моей хочешь.
-Да что случилось-то?
-Мою рыбоньку, моего ангелочка (это я - ангелочек) гадости научила говорить. В гроб меня вогнать хочешь, и чтобы черви меня грызли? Вырастила дочь неблагодарную! (Это она, скорее всего, уже в окно кричит.) Куда же от жизни такой деваться??- и всхлипывания.
Точно мне попадет. Хорошо если только ремнем. Куда бы и спрятаться пока папа с работы не придет?
-Та-а-ак, где эта сволочь, (теперь я - сволочь) я ей сейчас покажу.- Что бы ни хотела показать мне мама, я ни видеть, ни чувствовать всей спиной этого точно не хотела и стала еще глубже забираться под кровать, плача почти в голос.
-Не тронь ребенка! (Бабушка).
-Мама, уйди. (Мама).
-Я сказала, не тронь мою девочку… - Мама, уйди с дороги… - Вся спина в синяках - изверг ты… - Не учи меня, как мне дочь воспитывать… - Да что же это такое? Люди добрые, помогите!! (Ой, бабушка, никто не поможет: я такое уже пробовала кричать - так мама мне губу разбила.) – Мама, уй… Мама?! Мама?! Что с тобой? Ма…так…скорая? Приезжайте. С сердцем плохо.
Я сидела под кроватью и слышала мамин голос - она кричала по телефону адрес, слышала бабушкин хрип, слышала, как часы стали бить время, и ждала, когда придет папа и все это прекратиться.
Потом было много странных дней. Мама меня не то что, не била, она вообще забыла про меня. Это было неплохо, но про меня и папа забыл: он все куда-то уходил очень мрачный, и только походя, клал руку мне на голову, говорил: - «Ну, как дела, цыпленок?»- и, не дождавшись ответа, уходил. Бабушку я тогда не видела.
Бабушку я увидела через несколько таких же странных и мрачных дней. НА КЛАДБИЩЕ. В ГРОБУ. Какое стало страшное лицо у моей бабушки: сине-серое, костлявое и ручки, морщинистые бабушкины ручки, были сложены у нее на груди.
Мама повернулась ко мне:
-Подойди, попрощайся с бабушкой.- Я сделала шаг вперед.- Поцелуй ее в последний раз.
ЕЕ? Она же мертвая?
-Нет.- Я помотала головой.
Мама схватила меня за руку, так что пальцы сразу посинели, подвела (а точнее, подтащила) меня прямо к гробу и почти ломая мне, пальцы заставила наклониться над бабушкиным лицом.
-Это ты во всем виновата.- Сказала мне на ухо и ткнула мою голову прямо на бабушкин нос и губы.
-А-а-а-а-а!!!!
-Ну, а Вы, что скажете, коллега?
-Я был свидетелем этого несчастья. Девочка упала около гроба своей бабушки. Я сразу же подбежал: ни пульса, ни дыхания уже не было. Пытались делать искусственное дыхание, непрямой массаж сердца. Бесполезно.
-Сколько минут назад это было?
-Да, наверное, уже минут сорок.
-Засвидетельствуем. Смерть наступила за полчаса до прибытия скорой помощи. Звоню я тогда коронеру. На вскрытие ее посылать будут?
-Вряд ли. Болезненный ребенок. Все отражено в ее медицинской карте - я ее с года наблюдал. Смерть по естественной причине. И ее отец точно будет против вскрытия: он в ней души не чаял.
Больше я не стояла, не ходила и не лежала - я просто плыла по теплому воздуху, легче тополиной пушинки и только бабушкин голос был рядом со мной:
-Тебе нужно вернуться, заинька. – Куда, бабулечка? – Обратно. – Но, бабулечка, ведь ты здесь, а еще тут так хорошо… - Тебе нужно вернуться, рыбонька моя, там по тебе папа с мамой скучают.
Скучают?? Скучают?! Вернуться. Я хочу вернуться к папе и маме!
Я с трудом открыла глаза. От неимоверной слабости они несколько раз пытались снова закрыться. Вокруг моего лица были какие-то белые кружева, а надо мной такое далекое синее небо. Июль.
Надо мной наклонилась мама. Какой у нее грустный и серьезный взгляд. Вот я сейчас соберусь с силами и скажу: «Мамочка, прости меня». Она положила свою теплую ладонь на мою щеку и смотрит мне прямо в глаза:
-Прощай, моя доченька. Моя радость. Как же я жить без тебя буду? –« Мама?!!» - она прижимает пальцы к моим щекам и я чувствую, что мои губы склеила липкая лента. Мама целует меня в лоб и закрывает мое лицо пеной белых кружев. С глухим стуком захлопываться крышка и исчезает июльское небо. Стучат молотки. Что-то острое впилось мне в плечо сверху. А потом столько шума: шорохи, стуки, чей-то плач. Все закончилось. Тишина. И только сердце очень- очень громко колотиться.
«Папа, забери меня отсюда!!! Мама! Не уходи!!! Не оставляй меня!!! Здесь черви!!!