Никаких пошлостей. Это всего лишь производное от фамилии начальника штаба части. Я попытался окрестить его бегемотом, но не получилось. Опасный мужик! Народ в части уверен, что рубрика "Для тех, кто вяжет" его любимое чтение. Кроме него, пожалуй, никто не ходит ночами по аппаратным, выявляя тухнущую прослойку, зато ко всякого рода чайникам он относится снисходительно - если вовремя соврать, что это собственность начальника смены, дальнейших выяснений не следует.
Интереснее всего наблюдать за Голубым на плацу, когда он разводит смену. Летюха читает приказ, а он активно вертит головой (а времени восемь вечера, ужин уже был, а "Время" еще не началось). Внимание! Цель зафиксирована! В полусотне метров из-за клуба показалась неясная фигура. "Так, а этой чей солдат? Товарищ солдат, ко мне!" И начинается допрос. Кто таков, куда идешь, что несешь, где был и кто разрешил. В случае недостаточно ясного ответа возникают подозрения, каковые влекут за собой новые вопросы. Жертва либо препровождается в теплые руки вызванного с роты офицера, либо отпускается по причине появления на горизонте более опасного объекта, например, не просто солдата, а солдата с мешком в руках. Это уж вообще прямая угроза. Как-то раз в хозроте дневальный на тумбочке при его появлении крикнул не уставное "Смирно!", а рявкнул, как привык: "Вяжут!" Голубой два часа шмонал тогда эту роту, решив, что дыма без огня не бывает, хотя пора бы знать, что это просто был законный рефлекс на такую важную персону.
Есть еще честные люди на свете! Один из них наш ротный. Встретив вдоль казармы первой роты нашего певца и рулилу Валеру, он сделал ему какое"то уж совсем не по делу замечание. Валера, человек творческий, а потому нервный, ответил без смирения, а дальнейший диалог выглядел так:
- Товарищ солдат, как Вы со мной разговариваете?! Устава не знаете?!
- А Вы тоже не по уставу разговариваете, нет там обращения "товарищ солдат".
- Вы меня будут обучать уставу?!!
- Да, товарищ офицер, приходится."
Объявил тогда ротный Валерке три наряда, с докладом своему ротному, а в обед снова подошел.
- Я посмотрел в уставе, там действительно нет обращения "товарищ солдат". Вы были правы, я снимаю с Вас взыскание.
Есть еще честные люди на свете! Сперли
Или есть другой термин: обобществили. В тумбочке ничего оставлять нельзя, это я понял, когда в первый же день лишился полностью своего запаса конвертов. Тумбочка - нейтральная территория, взять что-нибудь оттуда воровством не считается. В смысле, что-нибудь по мелочи, пасту там зубную или парочку тех же самых конвертов. А там уже и привычка, и никто не посочувствует: сам дурак. Беда с книгами. Их уносят на смены, там книга кочует из аппаратной в аппаратную и в конце концов либо вяжется, либо исчезает без следа. Утаскивать навсегда их никто не собирается, но иногда так зашхерят, что найти невозможно. У нас, когда в радиомастерской был ремонт, совершенно неожиданно всплыл какой-то унылый роман, три года простоявший в шкафу в обложке от инструкции по регламентам чего-то там.
Но техздание еще куда ни шло, а в роте вещи исчезают бесследно. Например, в день генеральского визита перенес я в роту свою электробритву. Уже вечером она ушла в небытие, безо всяких путеводных нитей. А под приказ началась эпидемия с зубной принадлежностью. Из тюбиков пасты выходят прекрасные медноблещущие буквы, а щетками наводится дивный фон на страницы, а ротного {теребит} комбат, {теребит} Осип, прочая шушера, почему в тумбочках комплекта нет. Ротный шумит, а паста пропадает, хоть так, хоть эдак. Выход он нашел соломонов: на очередную получку закупить не пасту, а зубной порошок в пластмассовых коробках - он и вправду оказался долговечней.
Но отношение к личной собственности осталось беспредрассудочное, и посему всякого рода дефицитные вещи прятались в совершенно неожиданных местах. Варежки под матрасом - это ерунда, а бритва, примотанная проволокой к сетке кровати снизу - это уже интересно. Или шинель на вешалке, у которой в одном кармане банка консервов, в другом фотоаппарат, в рукавах новые сапоги, а в сапогах емкость (не обязательно со спиртным). Между прочим, такая жизнь достаточно удобна. Хочешь чего почитать на сон грядущий - прошел по тумбочкам, а по использовании положил в свою, дня через два исчезнет. Скрали подшиву - что ж, на белый террор мы ответим красным террором, и из-под соседнего матраца заберем вдвое.
Впрочем, иногда грань колхозности пересекалась. Наш комсомольский деятель, мешок со взносами тоже в тумбочке оставил, и привет. Орали, грозились, а как найдешь? Так вначале безобидный обычай вырос в черти что. В уставе написано: за вещи дневальный отвечает, - а как он уследит, что в спалке делается, он на тумбочке стоит или, в нашем случае, на лестнице сидит, сон дежурного оберегает, мало ли кто в сортир проснулся, не ходить же за всеми. Но устав - он на то и устав, чтобы указывать, что делать, без единого намека, как.