Душа скрипела в таксисте Игоре, как несмазанная телега на сухой весенней дороге. Душа скрипела в таксисте так, что он даже взял у хозяина таксопарка день отгула, ибо нельзя садиться за баранку с такой скрипучей душой. Кто знает, в какой момент она выйдет в теле из строя, и тогда на трассе может произойти авария, от которой пострадают не только какие-то пассажиры.
Душа скрипела после банкета в официанте Глебе, как новые хромовые сапоги эпохи щеголеватых трактирщиков. Душа скрипела в официанте так, что он не решался подать себе с утречка апельсиновый сок со льдом. Никто не знает, когда в руках у человека со скрипучей душой может выстрелить охлаждённый сок, и сколько после выстрела будет жертв, не говоря о том, в чьих руках бабахнет это оружие.
Душа скрипела в хроническом тунеядце Жоре, как свежая трудовая книжка в руках неисправимого работяги времён пятилеток. Душа скрипела в тунеядце так, что он в любой момент мог сломаться и помчаться совершать беспримерный рабочий подвиг. Типа, кирпичи класть или делать что-нибудь не менее непристойное. И страшно просто подумать, что может случиться с миром, если созидать начнут те, кто не потратил на это ранее ни секунды. Конечно, ничего хорошего из этого не получится.
Души скрипели в Жоре, Глебе и Игоре так противно, что они покинули свои норы и сошлись в баре. После первой дозы душевные скрипы немного стихли, а после второй их не стало слышно совсем.
И как же всё-таки хорошо, что есть на свете такая смазка, от которой по телу разливается благодать, а душа уже ни о чём не скрипит!