Все свое детство я мечтал о собаке, но всегда что-то мешало - сперва война, затем послевоенные трудности и теснота, затем безалаберные студенческие годы... Потом женился, ушел, снова женился, долгое время жили в однокомнатной квартире; наконец, когда удалось расшириться, первое, чем я украсил новую квартиру, была собака - доберман-пинчер. По телефону договорился в Москве с одним знаменитым собачником и через некоторое время двухмесячный породистый щенок по кличке Киджи-Арчи был уже в Тбилиси. Пес наполовину был моим тезкой, поэтому я переименовал его, и в честь Чероки, бульдога, одолевшего Белого клыка, назвал Черо. Со временем кличка претерпела метаморфозу, Черо превратилось в Чиро, а Чиро - в Чирушу.
Дети были в восторге, чего нельзя сказать о хозяйке, во всяком случае, на первых порах я был вынужден несколько раз переселяться вместе с собакой к своим родителям. В конце концов, жена примирилась с судьбой, получив от меня торжественное обещание, что перехожу на здоровый образ жизни, буду бегать вместе с собакой и заодно избавлюсь ото всех вредных привычек. Врагу не пожелал бы бегать вместе с доберманом, так как Чируша носился как угорелый с утра до вечера и успел передраться со всеми псами, как нашей, так и окрестных улиц. Руки мои были покусаны, так как все время приходилось разнимать дерущихся псов.
Моему отцу Чируша с самого начала не понравился - возмущался: где это слыхано, чтобы собака и дети росли вместе в одной квартире! Потом привык, и время от времени даже гладил по голове, пока доберман не покусал на цхнетской госдаче внука его непосредственного начальника... Собаку невозможно было оставить дома одного (видимо Чируша полагал, что «караульный» пес - это значит, мы должны его караулить) и с середины лета до осени, когда оставался на моем попечении, я был вынужден водить его с собой в редакцию, где по вечерам приходилось дежурить. Я привязывал его к ножке письменного стола, и пес мирно дремал, правда, несколько раз вылезал из ошейника, вызывая страшный переполох как в нашей, так и в соседних редакциях. Вот так несерьезно он вел себя в ту пору, когда я работал переводчиком, т.к. ему такой же несерьезной казалась моя должность. Спустя некоторое время, когда я был назначен директором телеграфного агентства, в один воскресный день, собираясь ехать на свой загородный участок вместе с товарищами, взял с собой и Чирушу. По дороге вспомнил, что должен забежать в редакцию, остановил машину и поднялся на работу вместе с собакой. Только открыл дверь кабинета, Чируша пулей влетел во внутрь, обнюхал все стены, стол, стулья, затем вышел в соседнюю, меньшую комнату - для отдыха, ознакомился с ней, понял, что это просторное, залитое солнцем помещение принадлежит его хозяину, и стал смотреть на меня другими глазами; лег рядом с моим письменным столом, и пока я был там, ни разу не шевельнулся. Собака чувствовала ответственность и соответственно держалась величаво и надменно, гораздо более важно, чем его хозяин, что обычно происходит не с собаками, а с женами и свояченицами начальников всех уровней.
Однако, как и всякое удовольствие, мое вознесение оказалось кратковременным... Сразу же после моего спешения Чиро моментально изменился и стал таким же веселым и неистовым, каким был до этого. Не могу сказать, чтобы и я горевал долго (не успел вжиться в образ), во всяком случае, в наших отношениях ничего не изменилось. За исключением одного случая, когда пес чуть было, не разочаровался во мне.
По утрам мы спускались на Руставели, в сквер у 1-ой гимназии , где Чируша знакомился, вернее дрался с собаками и в перерывах между боями оставлял свои метки на древних стенах моей бывшей школы, в которой в разное время, кроме Николоза Бараташвили, Ильи Чавчавадзе и других выдающихся сынов Грузии, учились также граф Витте и режиссер Вл. Немирович-Данченко, ставшие впоследствии, благодаря приобретенной в гимназии тифлисской закваске, великими реформаторами, первый вместе со Столыпиным, а второй - со Станиславским. Там же, на остановке каждое утро я встречал своего отца, - он работал рядом, ждал квартиру, и, несмотря на тяжелую болезнь, каждый день в 8 часов утра направлялся на службу. Однажды, встретившись до работы с нами в сквере, отец передал мне кулек с бутербродом, хлеб и котлеты для Чируши. Собака, учуяв запах жареного мяса и услышав свое имя, не отходила от меня и все время заглядывала мне в глаза. Поднявшись домой, я вытащил сковородку, бросил в нее кусок масла и положил сверху Чирушины котлеты. Собака сидит у кухонного стола и глотает слюни. Почувствовав аппетитный запах, я на всякий случай заглянул в холодильник, оказавшийся пустым (жена и дети отдыхали на море). Я был голоден и решил сам заняться котлетами, а для Чируши купить колбасу,обманным путем вывел собаку из кухни и плотно прикрыл за собой дверь. Пес выл ровно полчаса, пока я уплетал его котлеты. Я не представлял себе, что вой может быть таким выразительным - тут было и разочарование, и боль, и обида, и даже плохо скрываемое презрение.Впустив собаку,я почувствовал себя не в своей тарелке: она не мигая, смотрела на меня, смотрела неотрывно, затем плюхнулась на свое место, закрыла одной лапой глаза, лишь раз выглянула из-под лапы, тяжело вздохнула и не шевельнулась до вечера. А в сторону принесенной с магазина копченой колбасы даже не повернула голову.
Чируша был на редкость упрям и своенравен, но я никогда не считал, что покорность имеет что-то общее с преданностью. Некоторые собачники гордятся тем, что пес по их команде ползет по-пластунски, сидит часами, не двигаясь, скажут ему «умри!» и не шелохнется. Быть может, у пограничников и полицейских ценятся именно такие псы, но в городе собака член твоей семьи, имеет свой, независимый характер и не надо эту независимость убивать, требовать от нее рабской покорности.
Часто говорят, что собака, как две капли воды, похожа на своего хозяйна, и это сходство подразумевает, что четвероногий друг во всем подражает человеку. Не знаю, как у других, но единственное, в чем Чируша подражал мне с фотографической точностью, - он садился на низкую тахту рядом со мной и старался перекинуть ногу за ногу как я. Мучался, когти скользили по паркету, но, когда после долгих испытаний перекидывал лапу за лапу, застывал в сдержанном ликовании, однако достаточно было ему чуть шевельнуться, как терял равновесие и шлепался на пол. Если не считать другие, одинаковые для всех самцов качества, он больше ни в чем не собирался походить на хозяйна. Честно говоря, мне больше хотелось походить на него - фантастической преданностью, самоотвержением, бесстрашием и даже аристократичными манерами: кто из рекордсменов Гиннеса (с белой костью и голубой кровью) может похвастать, что без ложки и, вообще, без рук сможет съесть большой торт или даже кусочек, не измазавшись кремом. А Чируша смог, всего за несколько минут, пока я искал спички, уничтожить вместе со свечами стоящий на книжной полке шоколадный торт,весь, без остатка, и если б не крошки бэзе, предательски застрявшие в его усах, мы бы приписали исчезновение украшения стола необъяснимому чуду.
Умер он в смутном 93-м - умер от того, от чего, у нас, обыкновенно, гибнут породистые собаки и достойные люди - от некачественной пищи. Мы с женой вырыли ему могилу саперной лопатой на дальнем верийском склоне Фуникулера.
[ Я часто задумывался, почему европейцы больше нашего любят животных, неужели они добрее? Сколько раз я становился свидетелем, как они на улице с умилением ласкают беспризорную облезлую дворняжку, которую у нас, в лучшем случае,и взглядом не удостоят. Видимо, любовь, доброта нам отмеряются так же, как, скажем, рост, гордость, самолюбие, память, совесть, т.е. в каком-то лимитированном количестве или объеме, - и из-за множества неустроенных, а соответственно, нуждающихся в нашем внимании и помощи близких, полностью расходуются на них и не остаются на кошек и собак. А на Западе, где об одиноких и беспомощных заботится государство, значительная часть отмеренных запасов любви и доброты остается неиспользованной и её в избытке хватает и на домашних животных.]
Прошло уже столько лет и, вспоминая Чирушу, я все время думаю об одном: хорошо, что он ушел из жизни еще молодым и сильным - не успел одряхлеть...
* * *
... В отличие от своего хозяйна...
2019 г.