Большую, 1941-1945 гг. войну я не помню, маленький был. Остались только смутные воспоминания, что мама долго, до 3-летнего возраста кормила меня грудью, из-за голода; и запомнились немецкие военнопленные, ходившие по дворам и продававшие сделанные ими собственноручно прищепки для белья и плетенные тазы -хахале; и еще - безногие солдаты, привязанные ремнями на своеобразных самокатах с подшипниками. Соседи одинаково жалели и тех, и других, и помогали, чем могли, и немцам, и нашим.
Что-же касается тбилисской войны (военного переворота 1991-1992гг. с целью свержения президента Гамсахурдия), которую можно более локально назвать мтацминдской, т.к. в других районах города продолжалась обычная жизнь, а на рынках кипела предновогодняя торговля, и большинству горожан было наплевать, чем закончится война, - могу смело сказать, что она разворачивалась и происходила перед моими глазами. Оставшись без работы, я сидел дома и с самых первых дней внимательно следил за ходом военных действий с балкона. Первое время в жилые дома не стреляли. Но когда какие-то умники из «оппозиции» приняли решение устроить огневые точки в чердаках высоких зданий, не подумали, что под крышей живут люди, и последовавшая в ответ стрельба коснется не только чердачных помещений. До этого я в целях безопасности перевел на нашу квартиру тещу и свояченицу, которые жили на самой линии огня, в доме рядом со зданием МВД. С собой забрали только продукты, чтобы не испортились в выключенном холодильнике, в надежде, что, во-первых, стрельба не сегодня-завтра прекратится, и, во-вторых, «военные» будут охранять квартиры от мародеров...
Когда стрельба усилилась и мы со свояченицей, решив забрать все самое ценное из оставленной квартиры, прижимаясь к стенам, подошли к зданию министерства и попросили гвардейцев дать войти в собственную квартиру, чтоб забрать кое-какие вещи. Один из них крикнул «противникам», засевшим под окнами в Доме правительства: прекратите стрельбу минут на 15-20, жильцы зайдут в свою квартиру, заберут кое-какие вещи и выйдут. В ответ раздался голос: ладно, не будем стрелять, только пусть поторопятся. Мы со свояченицей зашли в квартиру, побросали в сумки все самое ценное, благо, «ценного» было немного, и вновь, прижавшись к стене, вышли, т.к. сразу же возобновилась стрельба. Кто в кого стрелял, почему стрелял,- этого никто не понимал, просто, так было приказано.
На третий или четвертый день, когда я с балкона обозревал поле битвы, зазвонил телефон, и я зашел в комнату. Вернувшись на свой наблюдательный пункт, обнаружил около десятка дыр в жести, закрепленной вокруг балкона, и крепко удивился, как мог не заметить этого. В это время снизу, стоявшие на углу дома у винного подвала соседи замахали руками и крикнули мне: зайди, зайди, стреляют. Оказывается, эти дыры появились во время моего отсутствия. Пока я разговаривал по телефону, несколько гвардейцев поднялись на мой чердак, открыли оттуда огонь по дому правительства, и тут же ушли. Гвардейцы-то ушли, но «противник» уже зафиксировал огневую точку прямо над моим балконом - на пятом этаже. И началось... После окончания войны только в самой квартире я насчитал более трёхсот пробойн.
На балконе, куда, ни то, что выйти, нос высунуть нельзя было, у меня стояли две бутыли - одна 20-литровая с вином и вторая - 10-ти с чачей. Эти напитки были обещаны мне одной сотрудницей еще во время работы в редакции, и ее отец, старый телавский борец Датико Маркозашвили, узнав, что меня сняли с должности, поторопился привезти обещанное, и вручил мне со словами: именно сейчас понадобятся тебе бодрящие напитки. Я часто вспоминаю этот случай и не перестаю удивляться: как это он не поленился и не побоялся специально приехать в город, где шла война, чтобы выполнить обещание? Ни до, ни после этого мы не встречались, и я до сих пор вспоминаю его с благодарностью. А теперь эти бутыли находятся прямо на линии огня. Что делать? И на балкон не выйдешь, и сердце сжимается до боли - ведь в любую секунду может попасть пуля в беззащитную посуду. Какая разница, что убьет меня - инфаркт или пуля, говорю жене, надо занести бутыли в комнату. Через каждые 5-10 минут то в шкаф попадает пуля, то в холодильник... Должен признаться, что в основном целились в чердак, и большинство пуль ударялось выше обойной линии. По сей день не знаю, каким чудом удалось мне безнаказанно выползти на балкон и вынести оттуда сперва бутыль с водкой, а затем - с вином. Наверное, так выводили с поля боя бесстрашные воины из-под града пуль раненых братьев по оружию. Обе посудины были целы. Одна только пуля чуть не попала в сосуд, чиркнув по ручке оплетенной винной бутыли.
Оставаться в этой квартире становилось все более опасным. Я сперва эвакуировал тещу и свояченицу - крыша здания МВД уже горела, и огонь вот-вот должен был перекинуться на их дом. Пусть это произойдет без них, подумал я, и отвез их к младшей сестре, в другой конец города. Через два дня пришлось туда же вывезти жену и дочерей. Остались мы с Чирушей, который сперва боялся звуков стрельбы, затем привык. Но надо же было его выгуливать?! Через несколько дней пришлось перевезти и собаку. Здание министерства и примыкающий к нему дом родителей жены уже были сожжены, а до этого разграблены. Наш чердак загорался несколько раз, и огонь тушили соседи. Пожарники больше не приезжали, потому что кое-кто стрелял и по ним, чтоб продлить эти пожары и соответственно мародерство. В нашей квартире оконные стекла вместе с рамами были выбиты, дверь на балкон походила на сито, только наружная, несущая стена оставалась непробиваемой для пуль и именно за ней, в углу комнаты устроил я свой блиндаж - положил на пол матрац, перетащив туда телевизор и книги, а до этого - бутыли. Но у всего есть начало и конец. Не знаю, у кого когда переполняется чаша терпения, но моя переполнилась тогда, когда были опустошены обе бутыли, и передвигаться по квартире даже ползком было небезопасно. Гори все синим огнем, подумал я, оставил квартиру и временно вернулся в свой старый дом - к матери.
Несмотря на несмолкаемый стрекот автоматов и пулеметов, число жертв было сравнительно мало, так как ни одна из сторон не вела прицельный огонь. На углу нашей улицы, у хлебного магазина, стояли трое гвардейцев, потом мы с ними разговорились, оказалось, они из Гори. Один из них на секунду отбежал от стены, присел на одно колено и выпустил несколько очередей по направлению к дому правительства. - Попал? - спросил второй. - Нет, и, Слава Богу, и до этого никого не задел (еще скажут, что грузины выродились!).
4 января, за два дня до окончания войны, я вместе с несколькими бывшими сотрудниками пошел в Военный совет, мол, агентство (агентство - «Сакинформ», Грузинское информационное агентство, бывшее отделение ТАСС - ред.) не функционирует, хочу восстановить работу. До того, как зайти к главарям военсовета, в приемной я увидел знакомых из окружения Гамсахурдия, со «шмайсерами» на шее, все враз стали оппозиционерами. Одни играли в шахматы, другие - в домино, третьи - мерили шагом комнату в ожидании приема. Можно было подумать, что приемная Звиада перешла сюда. - Возьми ручку и бумагу и сам напиши распоряжение о твоем назначении директором агентства. Сам знаешь, газеты сейчас не выходят, потом пошлем с кем-нибудь на телевидение, сказали мне «военные».
После окончания войны, 6 января вместе с семьей вернулся в нашу развороченную крупнокалиберными пулями квартиру. Пострадавшим объявили, напишите заявления и отнесите в мэрию. Я отказался, мол, не нуждаюсь в помощи. Дело в том, что мне еще во время первого директорства была обещана квартира, которой не дождался мой отец, умер. А когда через два месяца, в канун возвращения из Москвы Шеварднадзе, назначивший меня военный совет вновь отстранил меня от должности (самое интересное, что в первый раз я оказался за воротами как сторонник Шеварднадзе, а во второй - как звиадист! - A.M.), и жена отнесла в мэрию наше заявление с просьбой о помощи , там поинтересовались, где же мы были эти два месяца?
Спустившись на землю, я сам поменял разбитые рамы, двери, внутренние стены, отремонтировал квартиру, нашел новую работу - все начал с самого начала, уже в который раз - но тем временем мы с женой остались одни. Сперва на чужбине оказалась старшая дочь, затем — младшая... И все из-за той странной, беспорядочной и безадресной пальбы. По-видимому, со временем все прояснится, но главной причиной, которая давно прояснена и которую никто не упоминает - наше наплевательское отношение: война, которая на долгое время решила судьбу Грузии и которую по сей день стыдливо называют «событиями в Тбилиси 1991-1992 гг.», шла всего на площади в 2-3 кв. км, от Земеля до Сололаки, и та малая часть жителей остальных районов Тбилиси, у которых в преддверии Нового года еще теплился интерес, взглянуть одним глазом, что происходит у Дома правительства, приходила именно на Земель. Приходила поглазеть на зрелище, на «военный театр».
А если честно, ведь и сам я наблюдал за зрелищем с балкона, пока в моей квартире не стали свистеть пули?!
2004г.