- Дорогая моя, девочка! Подойди ко мне! – сказала задыхающаяся, покрытая сетью морщин, осунувшаяся бабушка, - Смелей! Чувствую себя на грани, хочу поговорить с тобой!
- Что это ты такое говоришь, ба! Ты что задумала?! - хорохорилась из последних сил, потерявшая мать два года назад, и державшаяся за последнюю соломинку-бабушку, шестнадцатилетняя, рано повзрослевшая Нэд.
- Хватит, милая. Умираю я. Но ты не робей, дней, может, пяток продержусь. А там, уходи, уходи из этого ада! Надо было отдать тебя Эстер… Давно надо было тебя прогнать отсюда. Но как быть в одиночестве? И тебе, и мне - тоска. Теперь ты освободишься от меня, - тяжело сказала бабушка, то открывая глаза, будто увидев что-то важное, то медленно прикрывая их полупрозрачными веками. Нэд поняла, что ее ждет очень серьезный, может быть, последний разговор с любимой бабушкой.
- Я слушаю, бабушка. Что я должна сделать? – обреченно произнесла Надэль.
- Ты должна спасти своего ребенка! - старушка, похоже, окончательно рехнулась, – Не удивляйся. Но это очень важно для всех нас. Наш род должен иметь продолжение. Я никогда не говорила тебе, но твое рождение не было случайностью. Как и рождение твоего ребенка не произойдет просто так.
- Мне мама давным-давно все это рассказала. Я ничего не понимаю, бабушка. Разве люди, едва узнавшие друг друга, могут стать хорошими родителями?… да и ты же сама понимаешь, что у меня может вовсе не быть детей… после этой проклятой аварии. Да и для рождения ребенка нужна не только мать.
При этом девочка густо покраснела.
- О том я и хотела тебе сказать. Найди «запрещенного»! – с силой сказала бабушка.
- Кого? Зачем? – окончательно смутилась молодая особа.
- Чтобы он стал отцом, конечно!… Внучка, я в твои годы была потолковее! – с мнимым укором сказала Рэве.
- Это не возможно! Я не хочу этого! Это же так страшно! – запротестовала девушка.
- Если у тебя когда-то была бабушка, ты пообещаешь совершить этот поступок, хотя бы ради ее памяти. Поклянись сейчас! – торжественно произнесла Рэве.
- Бабушка! Ты прости меня, но ты сошла с ума. Надеюсь, со временем это пройдет. Все, разговоров никаких больше быть не может! Вот скажи, если я была полностью твоим проектом, если ты выбрала мне родителей, спланировала все так хорошо, научила меня по своему образу и подобию, то чем же я отличаюсь от обычного «генетически спроектированного» клона?
Такой поворот событий не мог не огорчить Рэве, которая сама часто думала об этом:
- Да, верно… Ты была полностью моим проектом. Но отличаешься ты многим. В свои 16 ты знаешь в сотни раз больше, чем любой клон. Ты знаешь то, что никогда не поймет ни один из них. Ты чувствуешь по-другому, ты знаешь ласку и нежность…ты знаешь любовь и свободу духа!
Синие сапфиры глаз юной внучки сверкнула в сторону сильно пожелтевшей от времени и скорби бирюзы бабушкиных глаз.
- Но я не буду проектировать будущее своего ребенка. Это кощунство. Я не имею никакого права на это! – сказала Надэль, как бы в отместку за неудавшуюся личную жизнь своей матери.
Закрыв глаза и напрягая последние силы, со звуком вдыхая воздух, бабушка все же поняла то, что внучка стала мудрее ее самой. Наконец-то, она признала, что ее творение было не только ее творением. Что-то высшее наделило ее продолжение еще более проницательным умом, которым не обладал в такой степени выражения ни один член их небольшой семьи. Старшая сдалась. Надэль, не желая того, преподнесла бабушке последний урок в ее жизни …
- Наверное, всю свою жизнь я ждала того, что кто-нибудь скажет мне это… - умирающая стала дышать медленнее, - Прости, моя доченька, я плохая мать, – неожиданно возвращаясь к образу своей дочери Трой, сказала Рэве, - …Прости, бедная моя, Трой…
Рыдала, бесилась, лежала, обессилев от того и другого, потом нашла какой-то дряни и выпила залпом, отравилась, медленно сходила с ума. Если бы она знала религию, то, наверное бы, молилась. Но о религии она знала только, что нужно целовать крест, об этом всегда говорила бабушка…
Одинокий волчонок Надэль, после смерти единственного живого человека этого города, теперь жила одна. Обезумев окончательно, она потеряла стыд и целыми днями стала изучать чужую жизнь. Жизнь прошедшую и тлеющую у нее на глазах.
Целыми днями она ходила по посторонним совершенно пустым квартирам, смотрела на быт тех людей, которые давно уже умерли. Иногда находила редкости – книги. После Всемирного праздника сожжения книг 2130 года найти любую книжку было большой удачей. С дрожью в руках Надэль отрывала для себя КНИГИ. Она знала, что именно благодаря им бабушка Рэве, много и часто подпольно читавшая в своей молодости, обладала немеренными знаниями в совершенно разных областях. Пусть те книги, что встречались Надэль в темных подвалах лимитов и на чердаках инженеров и не были высокого класса. Однако, сам факт их нахождения очень радовал одинокую девочку. «Поваренная книга», «Методы похудения, не вставая с кровати», «Роман с привидением» - глупые насмешки над литературой были для нее бестселлерами. Но настоящей удачей были спрятанные десятилетиями назад от глаз людей и Ока книги по истории, географии, алгебре и геометрии, биологии и искусству. Надэль учила их наизусть.
Одна книга была у нее любимой, единственной художественной, настольной. «Новые приключения рыцаря Кройса» - книга совсем не о приключениях, а скорее о творящемся вокруг, о тирании, бездушии и античеловечности окружающей жизни. Реально происходящие события были помещены в изумительное таинственное прошлое туманного Альбиона. В окружении рыцарей Круглого стола расположился и главный герой книги рыцарь Кройс – самый демократический правитель одной небольшой провинции Британии, которая неоднократно была спасена им то от зловредных врагов, то от внутренних распрь, то от поголовного пьянства населения страны. Сага о его благочестивых делах и благородном сердце покорили Надэль, которая, не смотря на все с ней случившееся, была довольно сентиментальной натурой, которая так же как и все шестнадцатилетние девчонки, мечтала о любви и рыцаре на белом коне.
Практически все найденные книги, как и все вещи, были насквозь желтые. А эта книга была, как при своем рождении, ярко-зеленой, как тот загадочный лес, в котором боролся со страшными тиранами и захватчиками добрый храбрый рыцарь Кройс… Читая книгу меж строк, сквозь переливы английских и шотландских мелодий, она слышала крик о несправедливости этой жестокой жизни… она упивалась правдой, а потому читала ее каждый день.
Однажды Надэль нашла поразительную древность - аппарат, производящий музыку. Она слушала все, что только было в коллекции у одного таинственного пусковика – любителя музыки. Фокстроты, вальсы, оперетты, рок-оперы, шансоны, классику, панк, рок-н-ролл, звуки природы, этно, – все находило место в ее душе. Надэль впитывала информацию, как губка, но каждое новое знание лишь подтверждало, являлось логичным дополнением к ее лимонной картине мира: «посей зернышко добра – обязательно вырастет деревце, приносящее плоды, пусть даже кислые, но целительные».
После стольких лет затворничества, теперь, зная, что Око не наблюдает больше территорию (не за кем было наблюдать), она весь день проводила на ветряных или туманных желтизной воздуха улицах, и не могла надышаться, зная, что дышать нельзя.
Однажды в дальнем конце города девочка набрела на заброшенный давным-давно кинотеатр, где когда-то вечерами собирались одинокие инженеры и смотрели фильмы. Несколько лет назад здесь показывала фильмы женщина-инженер Рома. Нэд нашла в комнатушке кинопроектора запрещенные старинные фильмы об исторических событиях, приключениях и романтической любви. Она нашла себе новое развлечение: вставляла новую ленту и садилась для просмотра в зрительный зал, захватив с собой баночки и тюбики еды, запасники которой были еще полны. Большей частью равнодушно осунувшаяся девочка смотрела пожелтевшие фильмы, узнавала и не старалась запомнить ничего из увиденного.
Ее сознание теперь становилось похожим на сито: все входящее в миг становилось выходящим. Чтобы не умереть.
Но настал день, когда все фильмы были просмотрены, все нашедшиеся книги прочитаны, а все улицы были узнаваемы уже с закрытыми глазами.
Надэль поняла, что момент, которого она боялась больше всего на свете, все-таки настал… Неминуемо вспомнила о своей потерянной семье и горько выступили слезы – первый раз после смерти бабушки.
Выхода было два: умереть или жить. Жизнь давала Надэль только один повод для жизни – мстить.
Надэль в какую-то секунду поняла это со всей серьезностью. Она решила найти этого невыносимо, нечеловечески жестокого Мамона, посмотреть ему в глаза и вылить всю свою боль и горечь в них, чтобы заставить его сердце расплавиться от содеянного зла.
- Я ненавижу тебя! – город встрепенулся от искреннего нечеловеческого крика, - Я убью тебя! Завтра же уйду из Чернограда, и Мамон заплатит за все!
Самой заветной мечтой девушки стало даже не само убийство ненавистного тирана, нет. Ей хотелось во что бы то ни стало привезти его сюда и навсегда оставить здесь – среди атомного кладбища Черноградской АЭС. Ей так хотелось, чтобы он на своей собственной кровеносной, лимфатической, иммунной, опорно-двигательной, гуморальной, нервной, пищеварительной, половой системах прочувствовал, что значит медленно умирать, по кирпичикам разрушаться от невидимого, но вездесущего врага, против которого люди бессильны.
«Привезти его сюда практически невозможно. Легче просто уничтожить. Я убью его!» - как завороженная говорила она.
Еще несколько лет назад никто бы и не подумал, что это резкое лицо, потерявшее признаки детскости и не приобретя женственности, будет обезображено болезненной жаждой мести. В ярости она с остервенением обрезала свои золотые выцветшие косы. Сделала прическу смертника – подстриглась «под ноль». Машинки не было, потому ее «ноль», больше был похож на ассиметричного «ежика».
Но ненависть, хоть и сильнее любви, но лишь на какое-то непродолжительное время. Она не могла греть, подобно любви, а, потому вспыхивая на какое-то время, уступала место полному отчаянию. Девушка не видела живых людей с момента смерти бабушки.
Она пришла домой. Ненавидеть не хотелось. Страшно-то от ненависти. А любить ей было некого. Никого не было рядом. В окружности 150 километров.
«Как я хочу увидеть «запрещенного»! Как я хочу увидеть человека!!! Почему я не умерла как все!» - закричала изо всех сил обреченная на бесконечное одиночество Надэль и упала от нервного истощения без чувств, а желтый ветер донес крик отчаяния до самых дальних закоулков нового некрополя.