Навеянное временем…
«А с наступлением мая не хочется
видеть никаких иных цветов,
кроме зеленого».
С каждым мигом жизни, с каждой минутой, ты все дальше. И я уже не могу обнять тебя, уткнуться лицом в плечо, коснуться губами твоих губ, почувствовать запах, легкое щекотание твоих волос. Ты далеко. Когда я тебя потеряла? Когда?
- Мама, мама, Денис опять взял палку!
- Это лошадь, глупая, а я ковбой. Мам, ну почему она такая ябеда!
- Я не ябеда, не ябеда!
- Ябеда! Ябеда!
- Денис! Ксана! Марш мыть руки. Оставь лошадь на лужайке. Ксан, не надо тащить с собой кролика, он и сам поест.
- Да пусть с кроликом идет, мам, мы посадим его в корзинку и покормим капустой, да, Ксанка?
- Как на лужайке? Ей же скучно будет одной!
Ты знаешь, наши дети всегда так дружно ругаются, что диву даешься, умудряясь поссориться в одной игре, раз пять, они готовы стоять друг за друга до последнего.
Помнишь, как ты первый раз взял Дениску на руки? Нам было сложно тогда. Долги… долги, нависли над нами как те грозовые тучи, что не уходили из города месяцами. Постоянные перестрелки на улицах, чьи-то пьяные крики и истошные вопли обиженных старух. Выходить на улицы города было страшно, но не выходить было нельзя. У меня пропало молоко, дня на три, наверное, а ты все рассказывал мне сказку про мальчика Невидимку, который путешествовал по Вселенной. Мы устраивались на узкой тахте, и ты начинал говорить. И я забывала о страхах, забывала о шуме, о том, что завтра может и не настать. Ты был рядом, Денис тихонько сопел в пеленках, и я знала, что молоко появится, что завтра будет новый день…я была счастлива. Когда ты был рядом.
Ты брал Дениску на руки, и на твоем лице появлялось такое умиротворение и блаженство, что я начинала смеяться. Ты улыбался, о, как редко тогда ты улыбался, но с Дениской на руках не возможно не улыбаться.
Ксанка родилась через три года. Маленький Денис, деловито топая по дощатому полу, заглядывал в колыбель и пораженно спрашивал:
- А она такая будет? Такая маленькая? Мам, а она точно будет со мной играть?
- Конечно, милый, она подрастет, надо только подождать.
- Я подожду… Мам, я к лошадке…
Помнишь, мы отдыхали на даче, Ксанка увлеклась разбойниками, истории Астрид Линдгрен завораживали ее, Денис все с тем же рвением говорил про лошадей. Мы отдыхали все вместе, впервые ты сумел вырваться с работы.
- Купаться!!! – кричал ты в 7 утра, и эти совушки дома, беззаветно счастливые дети, вскакивали с кроватей и неслись на воду.
- Я мореход!
- А я Рони – дочь разбойника! А ты пап?
- Я пират!!!!
Дурачась, вы бегали друг за другом по кромке воды, брызги долетали до меня, орошая вышивку каплями лета. Откинувшись на спину, я смотрела на вас сквозь полуопущенные ресницы, солнечные зайчики порхали на их кончиках, и весь мир казался сказочно нежным под ветреными облаками августа.
А на следующее утро началось то, к чему мы не были готовы, никто к этому не был готов – началась война.
Когда ты уходил, шел дождь, словно небо плакало вместе с нами, теми, кто провожал родных и близких. О силы мира, как я не хотела, что б ты уходил. Тягостные предчувствия сжимали мою грудь. Кусая губы, что бы не расплакаться, я смотрела только на тебя. Ты уходил, и вместе с тобой уходила вся наша суматошная беззаветная сложная юность. Ты уходил, и мое сердце – бедное, измученное, истошно стучащее – замирало в преддверии неминуемого горя. Ты уходил.
Денис судорожно вздыхал, сжимая мою руку, и обещал тебе быть сильным, Ксана плакала, уткнувшись лицом в твои колени. А я смотрела только на тебя… О небо, если бы я знала тогда, что это последний миг, когда я могу коснуться тебя, последний миг, что бы почувствовать твой, такой родной мне, запах. Ты уходил… и подбитой птицей упало мое сердце.
Мне плохо запомнилось время разлуки, пролетали один за одним суматошные дни. Утро, начинавшееся с привычной тоски, завершалось сумасбродными слезами. Но у меня оставались дети. Дети, которые ждали мира.
Ты не вернулся. Нет, ты не погиб, ты просто не вернулся. Кто-то выиграл, а кто-то проиграл в этой войне. Но наша жизнь не принадлежала ее исходу. Некогда единое государство разделилось на два лагеря, каждый из которых независим, каждый – со своей оппозицией, каждый – живет во вражде. И уже не важно, кто победил, а кто проиграл. Мировое соглашение «политики невмешательства» вступило в свою силу.
Каждый день мы приходим на одно и то же место, для того, что бы видеть. Ты далеко. Пленный чужой страны. Мы словно разбитые временем суток, на разных сторонах разведенного моста, разделенные сражением, мы граждане двух государств, что не могут поделить мир. Мы те, кто застряли «между», на пограничной территории двух стран. Мы тянемся на встречу друг другу, но знаем, что нам уже никогда не встретиться, не почувствовать силу и нежность обнимающих рук. Не отворачивайся от меня, просто смотри, смотри, ведь это единственное, что у нас осталось.
Между нами граница. Колючая проволока политики невмешательства.