Есть в Евангелии от Луки такой эпизод:
В продолжение пути их пришел Он в одно селение. Здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой. У нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его.
Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: «Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Иисус же сказал ей в ответ: «Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее». [1]
Принято считать, что Марфа входила в «ближний круг» Иисуса, а многие, более того, уверены, что речь идет о сестре Лазаря – одного из немногих, кого Он называл другом. [2] А посему, естественно, осуждать ее как-то неловко. Но ласково пожурить – почему нет, когда есть за что? Опять же – приятно чувствовать себя умней учеников Иисуса. Вот, к примеру:
«Видя, как ей трудно справиться одной, Марфа обратилась к Господу как будто с упреком, из которого ясно видны дружеские отношения Господа к ее семье: «Господи, или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Оправдывая Марию, Господь ответил Марфе с таким же дружеским упреком: «Марфа, Марфа, ты заботишься и суетишься о многом; а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее». Смысл этого упрека тот, что усердие Марфы направлено на скоропреходящую суету, без которой можно обойтись, а Мария избрала то, что единственно нужно для человека — внимание Божественному учению Христову и последование ему. То, что Мария приобретает, слушая Господа, никогда не отымется от нее». [3]
Иные, вроде бы, пытаются оправдать Марфу:
«Активно действующему человеку трудно понять того, кто спокойно сидит, и размышляет. А человек, склонный к спокойствию и созерцанию, может смотреть свысока на постоянно занятого человека. Здесь нет ни правых, ни виноватых, Бог не сотворил всех одинаковыми. Простой человек может молить Бога следующим образом:
О, Господь всех горшков, кастрюль и прочего,
Коль мне не суждено быть святым,
Творя удивительное,
Или рассуждать далеко за полночь о Тебе,
Или мечтать в сумерках,
Или искать доступ во врата небесные,
То сделай меня святым в приготовлении пищи
И мытье посуды.
А другой будет сидеть сложа руки, но напряженно мыслить и молиться. Но оба служат Богу. Богу нужны и Марии и Марфы» [4]
========================
1. Лк 10:38-42
2. Кстати, для особо пытливых: проверьте по тексту, к кому еще, кроме Лазаря, Иисус обращается как к другу. И поразмышляйте на досуге.
3. Архиепископ Аверкий. Руководство к изучению Священного Писания Нового Завета. Четвероевангелие. I, 4, 28.
4. Комментарий У. Баркли к Новому Завету.
========================
но тоже сваливаются в наезженную колею:
«Но из этих стихов мы узнаем нечто большее: они показывают нам ложную доброту. Стоит только подумать о том, что Иисус направлялся в это время в Иерусалим, чтобы умереть. В нем происходила интенсивная внутренняя борьба, приводившая его волю в подчинение воли Божией. Приход Иисуса в город Вифанию был радостным днем, и Марфа старалась украсить стол всем лучшим, что было в доме. И поэтому она и заботилась и суетилась и варила; а этого Иисус как раз и не желал. Он желал только покоя. Видя ожидающий Его впереди крест, внутренне напряженный Он зашел в Вифанию, чтобы найти спокойное место. Он хотел удалиться от вечно требующей толпы. Этот покой давала ему Мария; а Марфа, в своей доброте, всеми силами пыталась нарушить его. «Одно только нужно», – возможно значило: «Мне не нужно обильное угощение; одно блюдо, самое простое – достаточно». Дело просто в том, что Мария поняла Его, а Марфа не поняла. <…> Иисус любил Марфу, и Марфа любила Его, но Марфа была добра по-своему, а это в данных обстоятельствах действительно значило быть недоброй к Нему, сердце Которого остро жаждало покоя. Иисус любил и Марию, и Мария любила Его, и она поняла Его». [1]
Можно процитировать еще немало толковников, но, в общих чертах, практически все они изъясняют эти строки приблизительно одинаково, только разными словами. Их можно понять. Действительно, читая «Марфа, Марфа…» так и видишь перед собой Иисуса, добродушно, но вместе с тем укоризненно качающего головой…
Не будем призывать читателя посмотреть, что там, на самом деле, написано у Луки. В данном случае с этим – всё в порядке. Правда, на наш взгляд, если бы речь, действительно, шла о сестрах Лазаря, такой стилист как Лука вряд ли написал бы, что встреча эта произошла в КАКОМ-ТО селении и что об угощении заботилась КАКАЯ-ТО Марфа – а в греческом тексте в этом месте стоят, как раз, неопределенные местоимения. Не знать этого Баркли не мог. И, тем не менее, не моргнув глазом, констатирует, что дело было в Вифании. Чем не повод «кинуть еще один камешек в огород» профессионалов? Мы не раз убеждались, что выражения «на мой взгляд», «как мне представляется», «по моему скромному разумению» для них не характерны. Но Баркли хоть понимает, что «марфы разные нужны, марфы всякие важны». С другими экзегетами, как правило, хуже. Впрочем, не будем о грустном.
Особняком от прочих стоит оценка данного эпизода великим христианским мистиком, Мейстером Экхартом. Иные (в частности, А. Лосев) [2] причисляют его к пантеистам, но это, как говорится, их трудности. Спорить с философами, у которых всё «разложено по полочкам», – дело заведомо бесперспективное. Вот и не будем переливать из пустого в порожнее.
Насколько нам известно, Мейстер Экхарт – единственный из толкователей, кто обращает внимание на весьма не характерное для Иисуса обращение к Марфе. И в нем он видит ключ к правильному пониманию всего отрывка.
============================
1. Там же.
2. См. А. Лосев. Эстетика Возрождения. Гл. 1. Философия. Немецкая мистика XIV в. и эстетика Ренессанса
============================
«Почему Христос говорит: «Марфа, Марфа», почему называет ее по имени дважды? Без сомнения, говорит Исидор, Бог с тех пор, как стал человеком, ни разу не назвал по имени того, кто бы потом погиб; кого не назвал он, те остаются под сомнением! Под этим Христовым названием по имени я разумею: Его предвечное знание того, записан ли кто от начала веков, раньше создания всякого творения, неизгладимо в книгу жизни. Отец, Сын и Святой Дух; что названо вместе с этим и чье имя, кроме того, Христос Сам произнес, из тех не погиб ни один.
Но почему Марфу называет Он дважды? Чтоб указать, что все временные и вечные преимущества, когда-либо дарованные и предназначенные творению, все это выпало на долю Марфы. Первым «Марфа» указывает Он на совершенство ее в делах временных, вторым – на то, что требуется для нашего вечного спасения, утверждая, что у нее и в этом нет никакого недостатка.
«Ты заботлива, – продолжает Он, – ты вся в миру и все же не даешь миру быть в тебе». Те могут заботиться о мире, которые умеют непоколебимо стоять среди мирской суеты. И только те люди творят, которые находятся среди вещей, но ими не поглощены.
Марфа <…> пребывала в уверенной деятельности, свободная духом, и мир больше ей не мешал. Потому и хотела она, чтоб сестра ее была в том же положении. Ибо видела она, что внутренне та еще не тверда. Из прекрасного настроения ее души выросло у нее желание, чтоб и сестра была утверждена во всем, что относится к вечному спасению.
Марфа <…> боялась, чтобы сестра ее не осталась при одних только восторгах и высоких чувствах, и хотела, чтоб она стала ей подобна. На это Христос отвечал так: будь довольна, Марфа, она также избрала лучшую часть, которая не отнимается от нее никогда! Чрезмерность эта уляжется в ней: высшее, что может быть дано творению, выпадет ей на долю; она станет святой, как и ты!
Справедливо поэтому может сказать Христос: «Ты заботишься и печешься о многом»: Марфа была настолько положительна, что ее глубокая связь с миром не мешала ей направить все дела свои и занятия к вечному спасению. И Мария должна была сначала стать Марфой, прежде чем действительно стала Марией. Ибо, когда она сидела у ног Господа нашего, она еще ею не была: была ею по имени, но не по духовным делам своим. Она была еще в полосе восторгов и сладких чувств: она еще только пришла в школу и училась жить. Тогда как Марфа была, по существу, так утверждена, что могла сказать: «Господин, скажи ей, чтобы встала!» То есть: «Господин, я бы хотела, чтоб она не сидела тут, восхищенная, я бы хотела, чтоб она теперь же училась жить, чтобы вошло это у нее в плоть и кровь. Скажи ей, чтоб встала! Дабы стала она совершенной».
Некоторые люди заходят так далеко, что хотят быть свободными от дел. Я говорю, что это не годится. Так и Мария, когда сидела у ног Господа нашего, только еще училась: она впервые еще пришла в школу и училась жить. Потом, когда вознесся Христос на небо и на нее снизошел Дух Святой, тогда только начала она служить, и переправилась на ту сторону моря, проповедуя и уча, и стала помощницей учеников». [1]
В свете этого толкования не интересно ли поразмышлять, почему к Павлу на пути в Дамаск Иисус обращается аналогично:
Савл, Савл! что ты гонишь Меня? [2]
=========================
1. Мейстер Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. Мария и Марфа (цитируем с сокращениями).
2. Деян 22:7
=========================
В той же проповеди Мейстера Экхарта мы читаем и такие удивительные слова:
«Преходящее есть для нас только средство, поскольку мы должны от него освободиться. Ибо для того поставлены мы во времени, чтобы через разумное творчество приблизиться к Богу, становясь и во временном все больше подобными Богу. Это имел в виду и святой Павел, говоря: «Побеждайте время, дни злы!». «Побеждать время» – это значит неустанно устремляться вверх к Богу, как надлежит разумному существу: не в многообразии воображаемом, но в истине как в переживании разума. А «дни злы»" понимайте так – день указует на ночь: не было бы ночи, не было бы и дня и не заводили бы речи о нем, все был бы один свет. И от этого Павел хочет избавиться. Ибо скудна такая жизнь в свете, которому грозит тьма, скрывающая и омрачающая высокому духу его вечную родину. Отсюда и завет Христа; «Ходите в свете, покуда у вас есть свет». Кто творит в свете, тот проникает вверх в Бога, чистый и свободный от всякого посредства свет будет в нем творчеством, и творчество его станет ему его светом.
И на этой ступени стояла милая Марфа; почему Он и мог сказать: «одно только нужно конечно». Я и ты, хотя бы только раз объятые вечным светом. Мы «Одно», «Двуединое же есть такой возгоревшийся дух, место которому выше мира, но ниже Бога лишь на окружности вечности». Он двойственен, ибо не видит Бога без посредства. Мысль и действительность, или познание и предмет познания, для него не сливаются еще в одно. Но эти оба не суть еще Бог; ибо тогда лишь становишься Богом, когда дух безусловно свободен. Тогда Одно – Два, и Два – Одно: свет и дух!» [1]
И никакой это, на наш взгляд, не пантеизм, а непосредственный опыт богообщения – к чему, в конечном счете, и призывает Христос. Дух захватывает, когда Симеон Новый Богослов описывает состояние, когда человек напрямую говорит с Богом, и не отличишь, когда человек обращается к Богу, а когда – Бог к человеку:
«Тогда двое, душа с Творцом, делаются едино, и в душе пребывает Творец, один с одною весь Тот, Кто дланью своею содержит все творение. Не сомневайся, Он весь с Отцом и Духом вмещается в одной душе и душу внутри Себя объемлет. Человек, тень и прах, имеет внутри себя Бога всего, на одном персте Которого повешено творение и от Которого всякий имеет бытие, жизнь и движение...
Я искал Того, Кого возжелал, Кого возлюбил, красотою Которого был уязвлен... Он, услыша мой вопль, приклонился с недомысленной высоты и сподобил меня увидеть Его… Он весь внезапно пришел, невыразимо соединился, неизреченно сочетался и без смешения смешался со мною, как огонь в железе и как свет в стекле. Он и меня сделал как бы огнем, показал как бы светом, и я стал тем самым, что видел перед этим и созерцал вдали, не зная, как выразить тебе тот невероятный способ. Он вошел и соединился со мною. Будучи же соединен с Ним – боюсь и трепещу, как при случае расскажу я, а ты не поверишь – однако если я и Тот, с Кем соединился я, стали едино, то как назову я себя? – Богом...» [2]
=========================
1. Там же.
2. Симеон Новый Богослов. Божественные гимны. Минск, «Харвест», 2007, с. 97-98, 102-104.
=========================
В TWO же STEPPE - ТАНЕЦ В СТИЛЕ "РЕТРО"
В книге «Зоар» говорится, что когда Творец задумал сотворить мир, стали подходить к Нему буквы – в обратном порядке, от последней, «тав», до первой, «алеф». Каждая просила, чтобы Он сотворил мир именно ею. Но всем им Он – под благовидным предлогом – отказывал, пока не остановил Свой выбор на предпоследней, то есть, второй букве священного алфавита, «бет»:
«Берешит бара Элоким…» – «В Начале сотворил Бог…» [1]
И, поскольку вопрос был решен,
«стояла буква «Алеф» и не вошла предстать перед Творцом. Сказал ей Святой, благословен Он: «Алеф, Алеф! Почему ты не входишь ко Мне, как все остальные буквы?» «Сказала Ему: «Властелин Миров, поскольку вижу я, что все буквы вышли, не получив от Тебя желанного ответа, что мне там делать? И ещё – потому что ведь уже дал ты букве «Бет» этот большой подарок, и не должно Царю Высшему подарок, который дал рабу своему, передавать другому». Сказал ей Творец: «Алеф, Алеф! Несмотря на то, что с помощью буквы «Бет» сотворю мир, ты будешь началом всех букв, нет у Меня Единства нигде, кроме тебя. С тебя начнутся все подсчёты и все дела мира, и всякое единство будет только с помощью буквы «Алеф». [2]
Алеф, Алеф…
Марфа, Марфа…
Савл, Савл…
===================
1. Быт 1:1
2. Зоар hакдама, 38