1
Я могу писать как Пруст в плохом переводе, но хочется как Хемметт в хорошем.
2
Мой друг Саня – мне по хер, какой сюжет, мне, главное, чтобы слова друг за другом правильно стояли.
3
Значит, никакой филологии, хочу писать книги, по которым будут снимать фильмы. Влюбляться в актрис исполняющих главные роли в этих фильмах. Гонять на спортивны машинах вдоль каннского побережья и по вечерам напиваться в местных барах. Вискарем.
А книгу Гинзбург о Вяземском, я сдал в макулатуру.
4
Мяфа вторую неделю ищет подарок Шиловой. Через день ходит любоваться на каменный браслет в эзотерическом магазине. И меня заставляет. Наконец я говорю:
-- Да, купи ты ей этот браслет и успокойся.
-- Ты что дурак? Она же светская львица и в таком говне ходить не будет.
5
Я люблю болтовню, а не глубокий анализ текста, японские манги, а не Рубенса, байки, а не структурную лингвистику.
Приятно быть поверхностным человеком.
Вертопрахом.
Прахом ветра.
6
О Передвижниках и мангах.
Манги, это такие комиксы японские на волшебные сюжеты. Про самураев или принцесс, полицейских и страшилищ. А передвижники, это сами знаете кто.
И у одних мечи и туфельки, а у других грачи и скворечники.
А что лучше, не знает никто. То есть мы то, конечно, знаем.
Лучше, когда принцессы, но можно в скворечниках или в поле среди грачей.
Нам бы совместить.
Несовмещаемое.
А чем мы еще занимаемся у себя на Родине?
7
Возраст, что ли.
Надо дойти до этого.
В юности мне нравились ранние рассказы Чехова, смешные, подписанные – Чехонте. Потом я купил альбом фотографий – течение мелиховской жизни. И прочитал «Скучную историю» и еще раз пролистал альбом.
Там березы по колено в воде от растаявшего снега, там раскисшие дороги – хрен проедешь. Да и куда ехать-то. А он все пишет письма, приглашает в гости.
И вот в чем тут дело.
Чехов воплощение идеальной небогатой русской жизни. Жизни разночинца: врача, бухгалтера, учителя, садовода, всех тех, кем мы стали получив образование, но не заработав денег. Потому что такие деньги заработать нельзя.
Их можно только украсть.
А мы не крадем, или возможности не было.
И копаемся у себя на садовом участке.
И Чехов нам идеал. И пример для подражания и оглянуться можно – что он, лучше, что ли жил? Так же. Но остался приличным человеком.
Значит, и мы сумеем. Для этого даже писать рассказы не обязательно. Но лучше, все-таки, писать.
8
Я несколько раз лечился от алкоголизма.
Глупая фраза.
Алкоголизм не лечится.
Тогда так – я лежал в наркологических клиниках за ломовые бабки, и в зачуханных больницах на общих основаниях. Меня лечили от последствий тяжелых запоев.
За бабки – это меня родственники сдавали.
А на общих основаниях – это Скорой помощью привозили.
Иногда подобранного на улице. У подъезда я падал, до подъезда-то я, все-таки, доползал.
Много симпатичных людей лежало в подобных больницах по одинаковому со мной поводу. Как русских, так и не очень.
Типа Френсиса Скота Фицджеральда или Эдварда Мунка.
Но это не утешает.
Потому что, у парней было оправдание, если оно возможно в нашем деле каждодневной пьянки, переходящей в полугодовой запой.
Оправдание такое – талант.
Огромный.
У меня его нет, и дни, недели, месяцы, проведенные мной под капельницами на койках разномастных лечебниц, можно считать потерянными.
Можно, но не хочется.
Вот, хер знает почему.
9
Все авторы равны и в этом великая тайна.
Лев Толстой пишет, так же как Икс, а Икс, как Лев Толстой.
Потому что, хороший автор умен не умом, а нравственностью. То есть, читаешь текст и видишь – текст умный, хоть и о ерунде. Автор ориентируется на нормальные штуки, на те, на которые Христос велел.
Он, Икс, может, четыре класса закончил и в слове *** три ошибки делает, но пишет, гад, умно. Близко тебе, а себя ты считаешь правильным человеком.
Но, с другой стороны, если автор глуп, то это бесконечно. Глупость, вообще не имеет границ, тогда как ум – конечен. Ограничен.
Если это ум.
10
Талант, сука, надо доказывать каждый день.
Как только перестанешь, поверив, так тут же он тебе навернет промеж рогов отставанием и непониманием исторического момента.
Так и будешь кричать – а где?
А чего?
А кто это?
11
Жизнь птиц для орнитологов сплошные погадки.
12
Где ты, Мисюсь?
13
«Вся такая воздушная, К поцелуям зовущая»
Киса Воробьянинов
14
Чем больше узнаю о жизни Чехова в Мелихове, тем больше пересекаюсь с ним географически.
В семнадцати верстах от села Мелихово расположилось село Покровско-Мещерское, где известный врач психиатр Владимир Иванович Яковенко, возглавлял психиатрическую больницу имени себя.
И с Чеховым дружил.
Состоял в переписке.
Антон Павлович увлекался в те годы психиатрией.
Было это в 1895 году или позже.
Или раньше.
Тем не менее, спустя еще девяносто лет в этой больнице оказался я.
Ну, там было довольно забавно, но я не знал в то время о дружеских отношениях между любимым автором и выдающимся врачом. Если бы знал, обратил бы больше внимания на достопримечательности местности.
Хотя, нас на улицу пускали неохотно. В основном, на работу. Я лично подъезды красил, трудотерапия это называлось. От нитрокраски, помню, дурел до рвоты, но многим нравилось, специально приходили подышать.
Такие совпадения кажутся забавными, учитывая необъятные просторы нашей страны. Тогда она называлась СССР и была колоссальной.
На этом мои похождения по чеховским местам не закончились.
Вернее не так.
По местам, семантически, что ли, связанными с произведениями Антона Павловича. Потому что угодив за драку в Изолятор временного содержания и будучи переведенным оттуда трудами доброжелателей в дурдом, я разместился в палате номер шесть. Не шучу.
Правда, было это уже в городе Горьком. Но Чехов в Нижнем Новгороде бывал. То есть, приехал и, не выдержав давления местной интеллигенции, бежал на вокзал, а затем в Москву.
Дальше – хуже.
Но тут нужна преамбула.
В нашем городе существует несколько лечебных заведений для алкашей.
Пара специализированных больниц, одна общая с отделением для хроников и один из трех дурдомов, привечающий алконавтов.
Все они весьма известны жителям города, но есть среди них несомненные звезды. Так, больница на улице Дьяконова – легендарна. Потому что все профессиональные алкоголики лежат там. Это как мастера спорта получить. Инициация.
А дурка, находящаяся почти в пригороде, в поселке Ляхово, легендарна два раза. У нас даже в городе присказка есть: явному придурку говорят – ты че, из Ляхово? А еще там спецотделение для закосивших зеков, короче, легенда и жупел.
И вот, собравшись как-то тесной компанией втроем, мы стали делиться новостями. Мой друг Саня с нескрываемой гордостью сказал:
-- Я недавно на Дьяконова лежал.
-- Круто – ответили мы – Дьяконова – это бренд.
-- А я – добавил наш общий товарищ Вася – с сердцем полтора месяца в Областной провалялся.
-- Да-а-а – посочувствовали мы.
Вася погрустнел, потому что на фоне Саниного пребывания на Дьяконова, его лечение в Областной больнице романтикой и не пахло.
Потом они посмотрели на меня.
-- Чего? – мне не хотелось об этом говорить.
-- Да, ладно, колись. Слышали мы какую-то херню про тебя.
-- Чего «колись»? Ну, лежал я в Ляхово пару недель назад. И что?
-- Охуеть – сказал Вася – Ляхово – это круче Дьяконова, однозначно!
-- Точно – согласился Санек – чего уж тут.
Так я ненадолго стал звездой в узкой компании друзей.
И на вопрос – ты че, из Ляхово? мог отвечать – Да!
Причем тут Чехов?
Не знаю.
Ну, может, он уже все рассказал про нас сто двадцать лет назад, а мы теперь живем, подтверждая его правоту.
Такой русской жизнью.
Безнадежно прекрасной.
Зы. Безнадежно прекрасной в своей непредсказуемости счастья.
15
Я верю непечатному слову.
16
Жорж Сим
Жорж Сименон в юности, зрелости и начале старости любил все, что шевелится, а вот вторую часть русского народного принципа – пить все что горит – не соблюдал. Так, баловался красным сухим.
Обожал парижских проституток.
Его жена Тиги, мягко говоря, его увлечений не одобряла. А говоря прямо, охреневала она от такого пулеметного напора на прекрасный пол. Он же удержу не знал, на старости лет подсчитал количество дам, побывавших в его объятиях, и сам испугался. Но и обрадовался, потому что никогда грехом это не считал и очень удивлялся на негодование Тиги и последующих своих жен.
Подумаешь, сходил в публичный дом, это ж как дышать, как обедать.
А еще он писал.
Причем без остановки.
То есть, как и в любви – это было, все равно что дышать, есть и курить трубку.
Трубок у него было штук триста.
Понимал он в этом деле, заказывал у «Данхил».
Так вот.
В начале своей писательской карьеры, за восемь лет с 1923 по 1931 год, он написал 180 романов, а рассказов – 1250 штук или больше, кто их там считал.
И подписал их 25-ю псевдонимами. Например – Жорж Сим.
Это с двадцати до двадцати восьми лет.
А потом, только увеличил скорость. И его собрание сочинений составило 90 томов, 300 романов.
И уровень этих писаний был высок.
Даже самый говенный написан так, что остается только хмыкнуть и от отчаяния уйти в менеджеры среднего звена.
И на досуге, писать в блоге какую-нибудь бодягу из жизни офисного планктона.
Из жизни, полной страстей и лишений.
И тайн.
17
Почему бы, например, тебе, не поднять уровень интеллектуального развития на недосягаемую высоту?
18
Выпивал в день две (2) бутылки водки, последние тридцать лет, и чего? Третья жена дожала, он бросил, умер через полгода. Вопрос – кому мешал? Ответ – да хрен его знает.
19
Ремарки Ремарка
Три писателя: американец Фицджеральд, немец Ремарк и бельгиец Сименон, из моей юности. Хорошие ребята.
Надо бы с ними расплатиться за кайф чтения.
Ремарк, яркий пример «утром проснулся знаменитым».
Так буквально и было.
Написал чувак роман на основе своего военного опыта, потыкался с ним по издательствам, наконец, пристроил и стал ждать.
И дождался.
Все как чокнулись, за первый год, только в Германии продали больше миллиона экземпляров.
Потом, естественно, экранизировали в Голливуде.
Потом, что не менее естественно, фашисты книгу публично сожгли.
Ремарк подумал и принял гражданство Панамы.
И купил дом в Швейцарии и влюбился в Марлен Дитрих и поехал в Америку, поглядеть, кто это там фильмы по его романам ляпает.
Увиденным остался доволен.
От полноты чувств выругался матом по-немецки, по-английски. Он, вообще, любил ругаться – на фронте научился. Но при этом, был, безусловно, натурой утонченной. Влюблялся в женщин, строго, с прозрачной кожей и иссиня-черными волосами. Лучше с ангельским характером.
Дарил им драгоценности и цветы. При разводах и расставаниях оставлял всё. А что такого? талант с ним, деньги заработает.
А с панамским гражданством началась свистопляска, американцам оно казалось подозрительным.
Шла вторая мировая война, Ремарк был немец и ему, как и всем немцам запретили выходить из дома после восьми часов вечера. И, вообще, рекомендовали никуда не ходить, а то депортируют в Германию.
Тогда он плюнул на США, тем более что Марлен ушла к Габену, взял свою законную жену Ютту и уехал в Мексику.
А швейцарцы дали ему свое гражданство.
И с тех пор он писал только об эмигрантах.
Которым был по-определению.
Не разделяя политику своего государства и лично говнюка Гитлера.
Он никогда не разделял политику говнюков направленную против людей.
Потому что был, несмотря на все кренделя выкидываемые по ходу пьесы, хорошим мужиком и великим писателем.
То, что называется – гуманистом.
20
В России нет ярких примеров писательского успеха – написал, напечатал, проснулся богатым и знаменитым, забухал на радостях и помер.
У нас долго и трудно идут авторы к признанию. Постепенно. Потому что у нас роман не товар, а учебник жизни, потому что у нас писатель не профессионал, а пророк. Потому что у нас и читатель такой. Нет, именно потому что у нас такой читатель, у нас и такой писатель. А пророка, чтобы он прославится, надо казнить или посадить лет на десять.
Тогда да.
Тогда, что ж, можно и почитать выше означенного.
21
Я люблю джинсы и толстовки то, что не надо гладить и каждый день стирать. Поэтому, мы с Мяфой гуляем по секонд-хендам, как родные. Вот, купили мне нулевую пакистанскую толстовочку с капюшоном, я обрадовался, и мы снова пошли в эзотерический магазин выбирать подарок Лене Шиловой. Мяфа, как увидела там египетскую глиняную кошку ростом мне по пояс, так вся затряслась:
-- Леночка хочет такую кошку.
-- Мяфа – говорю – мы как ее в Москву-то отправим?
-- Самолетом.
Вздохнул я поглубже и предложил:
-- Давай, лучше, мне мобильный телефон купим? Мне скоро сорок четыре года, а у меня ни разу не было сотового?
-- Не нужен он тебе.
-- Почему?
-- Тебе разговаривать не с кем – Мяфа строит египетской кошке глазки – будем копить на кошечку.
22
У него мобильник дорогой, с титановыми вставками и он его боится. Говорит:
-- Бля, он умнее меня.
23
Подарили нам литровую банку икры и 50 перепелиных яиц.
Убрали в холодильник.
Ну, оставили икры поесть и десяток яиц вариться на плите.
Сестра Мяфина, которая все это принесла, пьет чай и рассказывает последние новости:
-- Ах, как мы плохо стали питаться! Как ужасно! Как в войну!
А Мяфа, намазывая хлеб маслом под икру, спрашивает:
-- В какую войну? Восемьсот двенадцатого года? С Наполеоном?
24
Слышу, как про меня рассказывает приятель.
-- Пришел к нему, сидит такой – лапшу китайскую из пакета трескает и пялится в монитор. Но чисто.
25
Роман
Есть у нас мойщик-уборщик вагонов Роман. Молодой человек лет двадцати, высокий, сутуловатый, взгляд пронзительно голубых глаз направлен глубоко внутрь. До легкой степени дебильности.
Прославился он сразу после устройства на работу. Пришел парнишка, написал заявление, и ему говорят в отделе кадров:
-- Сходи, подпиши у начальника участка, а потом у директора.
Он сходил, подписал, сунул заявление в карман и принялся подметать и мыть вагоны. Ответственный пацан, но придурковатый.
Прошло месяца полтора, и решил Рома получить зарплату заодно с коллективом. А ему не дают. Он идет к начальнику участка и жалуется на несправедливость. Начальник участка, в свою очередь, идет в бухгалтерию и спрашивает:
-- Чего это вы Роме, моему мойщику-уборщику, денег не даете?
-- Какому Роме?
-- Такому Роме!
-- Нет у нас никакого Ромы, и отродясь людей с такими именами не было!
Выясняется, что Рома, унес таки заявление в кармане домой и полтора месяца трудился в Депо инкогнито.
Потом он пописал в урну.
Напротив ворот первой канавы растут яблони, посаженные одним из директоров Депо. До сих пор вспоминают человека добрым словом. А среди яблонь вкопаны скамейки для курения, между скамейками – бочка по пояс в земле. И некоторые несознательные слесаря и водители, бросают туда ветошь, пластиковые бутылки и незаплеванные окурки. И потом все это смрадно горит и воняет, если вовремя не потушить.
Ну, задымилось.
Рома говорит:
-- Горит.
Наши умные слесаря ему советуют:
-- А ты поссы туда по-пионерски.
Рома, ничтоже сумняшеся, достает из штанов свою здоровенную мотавилу и обильно заливает огонь водой.
Советчики изрядно впечатляются.
В следующий раз, он хотел двойную оплату за месяц, выйдя одну лишнюю смену в свой выходной, но об этом я уже писал.
А сегодня, он со мной поздоровался четыре раза за руку, в течении двенадцати минут.
У нас шкафчики в разных рядах стоят. У них с Палычем у стены, а у меня через один ряд от них. И я бегаю к Палычу разговаривать. Я орать не люблю, а сплетни обожаю. Так что, зашел я в раздевалку, поздоровался с Александром Павловичем, пожал руку Роме и пошел к своему ящику переодеваться.
Надел штаны, бывшие белые джинсы «Ливайс», иду к ним, говорю Палычу:
-- Ну, как оно?
Рома тянет мне руку, и я ее пожимаю второй раз.
Ухожу к себе, надеваю майку, иду к ним, Палыч мне отвечает:
-- Нормально.
Рома тянет мне руку, и я ее жму.
Спрашиваю у Палыча:
-- Чего нового?
Ухожу к себе, надеваю бывшую толстовку «Дизель», возвращаюсь к ним.
Палыч сообщает:
-- Нас с Юрой премии лишили на сто процентов за пьянку на рабочем месте.
Рома протягивает мне руку.
Я протягиваю в ответ, но на полпути замираю:
-- Мы же с тобой уже здоровались сегодня раза четыре?
Рома смотрит на меня, потом открывает рот, чтобы ответить, но я пожимаю ему руку и говорю:
-- Погоди.
Иду к себе, надеваю кирзовые рабочие ботинки и топаю к Палычу с Ромой. Спрашиваю у Палыча:
-- Вы что ж, уроды, нажрались с утра на рабочем месте?
И у Ромы:
-- Ты, что-то хотел сказать?
Палыч мне отвечает:
-- Само собой, а где же нам еще пить?
И Рома отвечает:
-- Чего сказать? – и протягивает мне руку.
И я ее, опять пожимаю.
26
Это чисто сугойно, но ни разу не кавайно.
27
Б Г
Понятно, какую букву хочется вставить между этими двумя.
Но я не об этом.
1983 год, мне семнадцать лет, я учусь в десятом классе, и все вокруг слушают итальянцев. Самые продвинутые слушают «Круиз».
Не было группы хуже «Круиза».
Ненавидел я «Круиз» этот совковый.
Короче, я отечественную музыку презирал, «Машина времени», это же не рок-н-рол ни разу, какого хера.
А магнитофоны были катушечные, в основном, под названием «Маяк». И мы переписывали друг у друга всякие английские группы, типа «Пепла» или «Юра хип», так мы их произносили.
Еще покупали и меняли виниловые диски, их называли – пласты.
Или.
В городе появилась звукозаписывающая студия. Ты отдавал им свою катушку, делал заказ групешки из их списка, платил деньги и через пару недель получал стерео запись. На пятисотке (500 метров пленки), если пятисотка влазила на твой мофон (магнитофон).
И заказал я как-то, некую дрянь, навроде «Ирапшн» для своей школьной подруги, ставшей позднее моей женой. А еще позднее миллионершей. Но, строго, после развода со мной. Чего-то я отвлекся.
Заказал и стал ждать, я к заказам всегда серьезно относился, да и сейчас отношусь. Дождался и поехал забирать, один, без подруги, сюрприз ей хотел сделать. Забрал, дома поставил на магнитофон, не с целью послушать это говно, а с целью проверить уровень записи – совсем плохо или ничего, терпимо.
И, ****ь, послушал.
С первого раза у меня оценить предлагаемую запись не получилось.
Странное у меня возникло чувство, нечто среднее между ошеломлением и безразличием. Я перемотал пару композиций на начало и прослушал их еще раз. Потом перемотал всю пленку. Прослушал. Сходил не балкон выкурил сигарету «Космос». Вернулся, поставил пленку еще раз. Выключил магнитофон и сел в кресло.
Хер бы с ним с «Ирапшином», другой сюрприз сделаю, например, получу по физике «пять». (Не получил). Хер бы с ним, но что это такое? Как это делается? И кто это делает, мать их в тринитротолуол.
На коробке-то написано – «Ирапшн», будь он неладен, а поют по русски.
Мне достался альбом «Аквариума» «Радио Африка».
Я услышал «Аквариум» первый раз в жизни.
Мне было 17 лет и вокруг звучал Пупа Кутунья или как его там мудака.
Подобное ошеломление было у меня после прочтения машинописной книги стихов Осипа Мандельштама.
Главное чувство в обоих случаях – так не пишут, так нельзя писать, но так можно писать и – ах, вот как нужно писать (петь)!
Я был убит, раздавлен и осчастливлен.
Как эти чуваки закатали мне БГ вместо дерьма? Какой ангел водил их ручонками? Что это было, ошибка или осознанное проведение продвинутых пацанов?
А-а-а-а-а.
Никто из моих приятелей меломанов, БГ не принял и не принимают до сих пор.
Кроме, конечно, моей нынешней жены и моего кореша Санька.
28
Еще обжигал Пастернак.
Своей неожиданностью.
Неожиданностью словосочетаний и рифм, построением фразы, я не знал, что можно так сочетать слова. Классическая поэзия, которая только и была нам доступна, прививала поэтические стереотипы. Фраза в стихотворении, строилась по определенным законам, и даже школьный Маяковский ничего не мог изменить.
А Пастернак мог. Эти ребята писали очень необычно и первое знакомство с их поэзией, было сродни мелкому преступлению. Или крупному, типа нарушения границ дозволенного и побегу от Пушкина к (условному) авангарду серебряного века.
Сбежать из Росси в Россию.
На фоне Тютчева, они таки были авангардисты в своей поэтике.
Пастернак.
Мандельштам.
Клюев.
Цветаева.
Но где в 1980 году я мог взять Цветаеву, если ее книгу меняли на холодильник «Бирюса»?
Я и холодильник не мог достать, мне было 14 лет.
А те редкие цитаты из этих поэтов, что попадались в книгах недобитых филологов, только запутывали ситуацию. Что может прояснить строка – Был утренник, сводило челюсти? Я ее раз триста прочел, но так и не понял, какого хрена у героя сводит челюсть на детском утреннике? От ненависти, что ли?
Пару лет спустя, я узнал что утренник – это заморозки по утрам.
А еще пару лет спустя, купил все их книги у спекулянтов.
И прочел по несколько раз.
И вопросов почти не осталось.
А жаль.
29
-- Что-то у меня все не как у людей.
-- Именно что все как у людей. Это и есть жизнь.
Жизнь, сука, исключительно разная, в основном, она, преодоление плохого настроения.
30
Счастье – это умение мыслить, а не куча бабла.
Получилось, как – куча говна.
31
У Мяфиных подружек, самое простое слово в лексиконе – акупунктура.
А у меня на работе, слесарь Иванов сделал неприличное предложение сварщику Белинскому. Вернее попытался прозондировать почву, за что был бешено сварщиком бит.
Вопрос звучал так:
-- А ты натурал?
-- Что?
-- Да так, может, погуляем?
Это не трамвайное Депо, это Большой театр какой-то.
32
Читал я в детстве «Рассказ имени Саши Соколова», автор некто Левкин. Сейчас не то, что Левкина никто не знает, сейчас и Сашу этого Соколова мало кто помнит. А его Набоков хвалил, печальная, говорит, повесть, печальная и трагичная. Я попробовал перечитать, ё.т.м., какой же я был странный юноша, когда восхищался этой прозой.
«Школа для дураков», нет возражений.
Достали произведения больших порывов и трагичных прозрений, написанные языком Колумба.
33
Шилова – мне:
-- Не доводи меня до яндекса, скотина.
34
Патриархальности хочется, уюта и умиления. Чаю, что ли выпить с сахаром?
35
Ничего не буду писать.
36
Не про это
Многие дорогие дамы мыслят стереотипами, как и мы, впрочем.
Например – целую тебя в небритый подбородок. А если я бреюсь каждый день? Или два раза в день?
Мне, вообще, уже куча лет, а меня называют мальчиком. В смысле, мужчины –большие дети, обожающие свои игрушки.
Или футбол. Или машины. Я равнодушен. Из всех видов спорта, предпочитая зарядку по утрам. Кстати о зарядке. Точнее о животах и пиве. Дамы считают, что все дяденьки после сорока носят огромные животы и целыми днями пьют пиво. А вот хрен. Кубиков у меня не видно, но и по бокам сало не висит. Пиво люблю, но не пью.
Или гражданские браки.
Я себя гражданским мужем называть не хочу.
Я и ее гражданской женой называть не хочу. Я ей говорю – давай пойдем в загс, сделаем запись о гражданском состоянии. А она – мне:
-- А зачем?
-- Для красоты и гармонии окружающего мира.
-- Я подумаю
Думает шестой год.
Не все женщины рвутся замуж, а мужчины увиливают.
Или еда.
Одежда и мода.
Дети.
Чего я водку с борщом во сне вижу, что ли? ем с удовольствием, но с ума не схожу. Мне рыба на пару приготовленная нравится. А не вобла. Могу я любить рыбу на пару? Могу, наверное.
Возьмем косметику и украшения, татуировки там всякие и бриллианты. Тут да, тут, что касается бриллиантов, все барышни одинаковые, прямо колотить их начинает при виде колечка из белого золота. Еще если в центре камень чистоты непорочной, а по бокам сапфиры.
Я перед походом в ювелирный магазин в центре города, пью валерианку. Заранее, потом все равно придется. Некоторые пьют водку. С украшениями стереотипы работают, как часы.
Косметика.
Пудры всякие и губные помады. Здесь я больше собираться не люблю, то есть когда дама собирается. Ни одного исключения не видел, любая вертится перед зеркалом годами. Чего-нибудь забывает, возвращается, перекладывает в сумке деньги, ищет ключи, обвиняет тебя, подкрашивает губы, возвращается, вспоминает что забыла деньги, роняет ключи. По сути, она не зря старается и, может быть, даже не для себя. Потом поймешь, когда всего этого лишишься.
Другой тяжелый случай – пмс. Я однажды попал под каток этого пмса, не чаял живым остаться. На следующий день – глубоко любящая и нежная женщина, а накануне, лучше самому удавиться. Работает, не зря пугают
Дети.
Детей мамы любят инстинктивно, не так как нас и с эти спорить глупо. Любой измызганный подросток тринадцати лет, ей дороже ухоженного тебя. Это нормально, мне он тоже дороже. А вот ему, мы не дороже этого гребанного скутера. И это нормально, дети не обязаны нас любить, нет у них инстинкта, а только внушенная любовь.
Завел меня этот небритый подбородок.
Пошел в ванную комнату поглядел – бритый.
Решил написать об этом.
Пишу – бритый у меня подбородок и туалетная вода дорогая и ногти я стригу регулярно, и моюсь, в силу профессии, каждый день. Слесарь я в трамвайном депо, а у нас там грязновато. Можно сказать – охуенно грязно, производство же, чего вы хотите.
37
Про Брюса нашего Уиллиса. Народного артиста российской федерации.
Лучше так – Брюс Вылез, чтоб окончательно по-русски звучало.
Про его лысую голову.
Хватило, мастеру борьбы со злом с похмелья, ума. Додумался, как начал лысеть, брить череп. И в этом его талант. Его гармония, потому что Брюс Вылез с жидкими кудрями полусредней длины на затылке, это не Брюс Вылез с мощно бритой головой. Два разных человека. Первый – зачуханный обскурант, второй – победитель чудовищ и друг юннатов. Хоть и с тяжелого похмела, брошенный женой, оплеванный детьми и зачмырённый коллегами.
Потому что правда, она выйдет на поверхность.
А правда в гармонии.
Если ты сражаешься с мировым злом, будь любезен выглядеть подобающе.
А с рыжими волосиками, лежащими замусоленным пухом на ушах, только выгнанного за профнепригодность сутенера изображать.
Чего он делать не хочет.
38
Переживший трагедию личной жизни, как общую.
39
К выше написанному. А может, я не хочу вдаваться в подробности его личной жизни или конфликтов на работе? Может, мне все равно, что от него жена ушла? На хера он мне это рассказывает? Мне и всему салону автобуса. Это что, евойный офис на колесах? А у той бабы? Нет, бывают такие поганые голоса.
40
За первой линией буёв.
41
В девятнадцатом и начале двадцатого веков, в обществе, были приняты такие обращения в письмах. В первом – уважаемый, если переписка приятно продолжилась, после второго письма – многоуважаемый, а если переписка наладилась, после четвертого – дорогой.
Да, Юля?
42
Ходил выбирал себе зимнюю куртку. Аляска терракотового цвета за восемь тысяч – как-то молодежно, кожаная на овце за четырнадцать – чего-то понтово чересчур, гангстерское пальто за двадцатку – осудили родственники. Угомонись – сказали – не заработал еще. Я подумал и вспомнил, что мне в родном Депо, фуфаечку должны в этом году выдать – время пришло, вспомнил и успокоился. Буду в казенной фуфаечке ходить, как истинный и неподкупный.
Все равно из зарплаты, суки, ее стоимость вычтут.
43
О гиперссылках и «Острове».
Я к фильмам, заранее отпиаринным, как и многие, отношусь насторожено.
Особенно к отечественным.
Американские меня не цепляют – там все чужое, пусть хоть поубивают друг друга. Не жалко. А вот в наших, всех жалко, всегда. Поэтому фильм «Остров» я сел смотреть так. Гляну, думаю, одни глазом и переключу если что. Глянул, открыл рот, закрыл в конце фильма. Так и сидел, вцепившись в подлокотники кресла. А когда фильм кончился, продолжал сидеть вцепившись. Потом отпустил подлокотники. И стал думать. Придумал следующие. Этот фильм, стал для меня – открытием (плевать на патетику). Редким открытием, не радовали, последнее время, меня художественные произведения. А открыл я, не много ни мало – что существует физическое доказательство бытия Божьего. В этом фильме Лунгин, это доказал с помощью Мамонова.
И еще.
Пьянство – убийство Бога в себе.
Вот так как-то.
Гиперссылки, тоже великая вещь, не в плане сравнения, а в плане чуда. Зашел куда-нибудь, кликнул, пошел дальше. Так, Бог знает, куда можно дойти. Возможно, до самого края.
44
Как я не купил пальто
Или лучше о любви.
Любовь всегда взаимна, даже если твой партнер тебя посылает. Любовь как зеркало, отражает сама себя. Не важно, что любить, хоть почтовые марки.
Бывают моменты, любишь какую-нибудь особь сильнее собственных детей, потом это проходит. Зато начинаешь детей любить с новой силой.
Или, любовь не всегда же ебля с пляской?
Прозу писать, тоже можно любить.
Собачек там каких-нибудь гадских, маленьких.
Кошечек.
Короче, любить, вообще, хорошо и полезно и взаимность всегда гарантирована, стоит только начать.
Я всех своих жен, которые от меня уходили с чувством огромного облегчения, любил, исключительно, взаимно.
И они меня.
Это-то я гарантирую.
45
Возвращаясь к пальто.
Начнешь рассказывать о чем-нибудь, обязательно съедешь в сторону. Рассказывание историй требует отсечения не нужных, но важных деталей.
Тебе важных.
Например, когда мы пошли в магазин, то встретили культурного бомжа. В руках он держал огромную куклу и газету, был обут в шикарные замшевые ботинки и говенную куртку. Хороший бомж, я даже подумал, что в дурдоме сегодня отпускают на побывку.
Кукла в метр ростом, выдавала в нем маньяка. Я сначала, хотел плюнуть на покупку куртки и пойти за бомжиком, глянуть, как он будет маньячить. Но Мяфа уперлась и мы продолжили путь.
Около входа в магазин, нам повстречался, мой знаменитый коллега Вован Сидоров, сжимающий в руке диск с фильмом «Место встречи изменить нельзя». Вован спросил:
-- А ты, что здесь делаешь?
-- То же самое, что и ты.
-- Ты же не пьешь?
Вот, значит, поговорили. Разве это ненужная деталь?
Или продавец курток, девочка восемнадцатилетняя, сказала:
-- А вам для кого куртку?
Мяфа ей ответила:
-- Для него.
-- А ему зачем?
И, только я собрался ответить ей, что-нибудь дерзкое, как Мяфа объяснила:
-- Да пусть носит.
А потом для меня добавила:
-- Умные женщины, покупают себе куртку за пятнадцать тысяч, а мужу за три. И спокойно укладываются в круглую и удобную сумму – двадцать тысяч рублей. А я, как дура, хочу купить тебе за восемь.
Я спросил:
-- Мяфа, во-первых, пятнадцать плюс три, получается восемнадцать. Во-вторых, если мне за восемь, то тебе за двенадцать? Следуя твоей логике?
На что Мяфа ответила:
-- Ты в мою логику не лезь. Сказала за восемь, значит за восемь. А мне две – осеннюю за семь с половиной и зимнюю за четырнадцать. Сколько получается?
-- Двадцать одна с половиной тысяча рублей.
-- Вот видишь, почти уложились.
46
Надоело куртки выбирать, хотя сейчас, делается это веселее, чем во временя мой ранней молодости.
Ты надеваешь куртку и фоткаешь себя на телефон, потом рассылаешь знакомым, проводишь интерактивное голосование. Очень занимательная вещь. Можно перемерить полмагазина. Все равно же не хера не купишь в итоге. Зато останется на память. А совсем дальним Интернет-знакомым, можно написать, что купил вот этот замечательный реглан за тридцать пять штук и приложить фотографию липовой покупки.
Я так около дорогих машин фотографируюсь и вру, что они мои.
Засылаю фото и небрежно так пишу – моя новая тачка. А я там, на фоне спортивной бэхи, если летом или на фоне навороченного «Лексуса» зимой.
Сейчас, «Ягуар» ищу для фотосессии.
Хочу машину поменять.
47
Про возраст
Мой приятель говорит – я не пацан, и ничему не верю.
Я говорю – а я, по этой же причине, верю всему.
Причем рассуждаем мы одинаково – и чего я только не видел в жизни, чтобы всему верить (не верить).
Третий наш собеседник, подумал, и сказал – так это одно и тоже.
И был прав.
Пойдя в своих рассуждениях еще дальше.
Сделав такой элегантный ход, закругляющий взаимно-противоположные выводы.
Встав на третью ступень развития.
И возраст здесь, возможно, не при чем.
48
А четвертая ступень будет – по фигу, верю-не-верю, все равно. Или это пятая ступень?
49
Вышел на улицу, посмотрел по сторонам и вернулся домой. Ну, чего я там не видел? На улице.
50
Чую, так и не успею рассказать, почему не купил пальто. А жаль, хорошая история. В следующий раз расскажу. И про шапку, которую я терял четыре раза, а находил пять и про шарф, забытый мной в гостях в городе Нижний Новгород, а найденный на подоконнике офицерского общежития в городе Ленинград.
Я обо всем этом пишу, потому что, на мой взгляд, нет ничего интересней историй из человеческой жизни.
Про жизнь.
Про всякую.
В основном – заурядную.
51
Просто, последняя запись под цифрой 51.