Он развернул перед смущенным шофером
удивительные дали и тут же раскрасил их
в голубой и розовый цвета.
Ильф и Петров.
Кроме мордобитиев - никаких чудес!
Владимир Высоцкий
В зажравшейся Европе бутылки не сильно собирают. Надо признать, что их там не сильно и разбрасывают. Европейское жлобье удавится за 5 копеек.
У нас все обстоит иначе. Если немного перефразировать Соломоновский "Экклезиаст", время разбрасывать бутылки и время собирать их. Одна категория граждан бутылки разбрасывает, может себе это позволить. Вторая, более малочисленная собирает их. Все благородно, по человечески.
Гура был типичным представителем второй категории людского племени. Его фамилия, имя и отчество давно расплескались на жизненных ландшафтах за компанию с семейным уютом и обеспеченным бытом. Теперь он был просто Гура. Его бюджет был весьма скромен и целиком зависел от первой категории граждан, то есть от тривиальных пустых бутылок. Его феод (эксплуатационный участок) даже по городским меркам был тесноват, но сурово охраняемый от конкурентов, обеспечивал сносный доход.
Традиционно утренний обход Гура начинал с городского парка по давно протоптанному маршруту. Он прекрасно ориентировался на местности, знал все "хлебные" места и больше полагался на свое чутье, нежели на зрение. Безошибочный выпад правой рукой и тут же в ней возникает +1 пустая бутылка. Остатки жидкости (если таковые имеются) подвергаются обонятельному анализу. Если внутри спиртосодержащий продукт - он поглощается. В противном случае - брезгливо сливается наземь. Опорожненная посуда складируется в клеенчатую сумку.
Все шло своим чередом, как вдруг ему подвернулся эксклюзивный экземпляр - внутри бутылки красовалась купюра мелкого достоинства. Гура даже не успел возрадоваться. Взгляды посторонних он обычно игнорировал. Во время работы праздная толпа для него просто не существовала. Но этот взгляд он почувствовал спинным мозгом. Его как лазером прошибло. Гура поднял голову - с расстояния в десять метров его рассматривал необычный субъект. Мужик сидящий на лавке свернул трубочкой газету и наблюдал собирателя бутылок через нее. Затем он опустил "подозрительную трубу" и поманил Гуру пальцем.
Гура поднял сумку, в правой руке зажал драгоценную находку и подошел к загадочному незнакомцу. Тот весело смотрел на бомжа. Правая нога торчала, как ствол убитого танка. Рядом находилась трость. Надо полагать весельчак был хромым. Он указал двумя пальцами себе на шею пониже уха и произнес:
- Посмотри, мил человек. У меня здесь ничего нет?
Гура наклонился, внимательно осмотрел указанный объект и доложил:
- Вроде бы все чисто, нет ничего.
- А не мешало бы, - подмигнул мужичок.
- Что "не мешало бы"? - не понял Гура.
- Сюда насадить, - засмеялся хромой и снова ткнул двумя пальцами себе в шею.
- Да-а, дело нужное, - согласился долго соображающий бутылочный коллекционер.
- Ну так поддержи компанию, - весельчак расстелил на лавке газету, бывшую минуту назад "подозрительной трубой", и указал на стоящий рядом пакет, - давай, руководи. Меня Николаем зовут.
- Гу.., - пробормотал Гура и занурился в пакет. На лавке появились четвертинка водки, кусочек хлеба, колбасная нарезка, пара мандарин, разовые стаканы, - Что празднуем?
- День коммунальника.
- А ты что, коммуняка? - Гура наполнял стаканы. Николай окинул его безнадежным взглядом разочарованного педагога.
- Ясно. Проблемы с терминологией... Я - дворник. И сегодня мой профессиональный праздник - день работников коммунального хозяйства, - Николай поднял стакан, - Будем здоровы. Угощайся.
Николай воткнул в угол рта сигарету. Лениво помахал рукой, гася спичку. Затем, устремив задумчевый взгляд в далекий горизонт, погрузился в рассуждения:
- В идеальном обществе у каждого человека должен быть свой профессиональный праздник. В частности День Собирателя Бутылок в календаре отсутствует. И ты в этом плане обижен.
Гура закурил предложенную сигарету, забросил ногу за ногу, расстегнул пару пуговиц на своем вшивнике. Душа согрелась. Он почувствовал себя администратором парка.
- Что-то ты не сильно на шныря похож. Да и как с твоей клюкой подворотни выметать? - рассуждал Гура. У него выпал шанс самоутвердиться. Естественное желание бомжа возвыситься хоть над кем нибудь.
- Твоя болезнь называется ресентимент. Никогда не старайся реабилитировать свою никчемность за счет высветления чужой ущербности, - строго срезал Николай. Потом снова улыбнулся, - Впрочем, отчасти ты прав. Сейчас я пенсионер, но в прошлом - дворник международного класса.
- Как это? - не догонял Гура. Сложные обороты речи были для него непреодолимы, как бронированная дверь.
- Посылали как-то наших дворников в Америку, а ихних к нам. Для обмена опытом. Вот, значит, и я в эту миссию попал, как в совершенстве владеющий иностранным языком.
- Каким? - поинтересовался Гура.
- Глухой что ли? Еще раз для непонятливых - иностранным.
- Так ты в Америке был?! Ну и как там? - оживился бомж.
- Давай выпьем. По ходу дела расскажу... Ну, за сбычу мечт.
Усугубили. Потом Николая понесло:
- ...Не знаю, что янки у нас почерпнули. А мы у них всяких чудес повидали. Америка для дворника - рай земной. Народ окультуренный, вышколенный. Кругом чистота и порядок. У дворника всего-то обязанностей - наблюдать, чтобы граждане мимо урн не сморкались. Одним словом - синекура.
Гура слушал распахнув рот.
- А как там наш брат поживает?
Дворник-интернационалист словесно изливался без устали:
- Бомжи там обласканы государством. Скажем, если кто уснул на босой скамейке, коп подстелит ему газетку. Собиранием бутылок их не угнетают. Возят по всяким зоопаркам, музеям да статую Свободы показывают. Также халявными хотдогбургерами потчуют. Им муниципальные власти специальные таблетки выдают - одну принял и дерьмо выходит в целлофановом пакете. К тому же на нем написано "made in USA".
- Ну, а ты этот статуй Свободы видел?
- Доводилось. Представляешь, баба высотой 100 метров, внутри полая, как консервная банка. А в шапке у нее окна прорезаны. Подымайся по лестнице и фотографируй - пол мира видать. Я бы рекомендовал у нас такую же статую Ленина изваять, а вместо глаз дырки. Любой дурак мог бы залезть внутрь головы и посмотреть на мир глазами Ленина.
- Слушай, а ты не преукрашиваишь? И с таблетками кажется перегнул.
- Зачем мне тебя обманывать, мил человек? Заметь, хорошо сидим. Может еще добавим?
- Предложение заманчивое. Только вот с деньгами напряг. В карманах одни дырки.
- Только глупец жалуется на свой дырявый карман. Мудрый человек использует его, чтобы почесать себе яйца. - сказочник достал портмоне и отслюнявил собутыльнику пять долларов.
- Что это за фантики?
- Американская валюта, мальчик. Обменяешь в любом ларьке. Купи 0,5 водочки и закуски на свой смак. Короче: бутыль в рот и бутерброд.
- Я мигом, - поднялся Гура. Потом с тревогой посмотрел на свою сумку и драгоценный сосуд, - за моими вещами пригляди. Лады?
- Окейно, - успокоил весельчак, - у меня, как в сейфе.
Через три минуты в тылу за лавочкой начала разыгрываться занятная сцена. Из куста сирени вынырнула грязная толстая особа, одетая по зимнему. Она приняла позу крадущегося тиранозавра и стала медленно приближаться к скамейке. Со стороны ее потуги смотрелись весьма забавно. Теткины действия были очень размеренными и осторожными, как в замедленной кинохронике. Она подкралась к лавке, опустилась на четвереньки и ее рука потянулась к бутылке. Давалось ей это не легко. Она громко сопела и кряхтела, также обильно потела, но видимо предполагала, что ее никто не слышит и не замечает. Оказалось для хромого это был секрет Полишинеля. Как только рука женщины приблизилась к заветной бутылке на опасное расстояние, Николай тростью ловко отодвинул сосуд. Злодейку это вероятно не смутило. Она легла на живот и снова устремилась к бутылке, продвигаясь по-пластунски. Но клиренс под скамейкой оказался мелковат и турнюрная форма дамской "кормы" воспрепятствовала дальнейшему маневру. Она немного подергалась, поскулила, но оказалось, что защемило ее надежно. И тогда похитительница чужих бутылок использовала примитивную тактику насекомого - притворилась дохлой.
Вскоре возвратился Гура. Водрузил на лавку пакет и принялся извлекать содержимое.
- Ты эту фотомодель знаешь? - поинтересовался Николай.
- Какую? - завертел своей маковкой бутылочный магнат.
- Кинь глаз под лавку - там увидишь.
Гура наклонился, посмотрел. Сел на скамейку и, глупо моргая свиными глазками, выдавил:
- Ага. Знаю... Это Катька.
- Ну, а ты к ней в трусы на экскурсию хаживал? - скалил зубы экс-дворник.
- Да, было дело. Это же нашенская жона... Сказка моей жизни.
- Так приглашай девушку в компанию, - великодушно молвил хромой, - Избави бог еще захвореет. Не нужны нам заупокойные тосты.
- Катюха, вали к нам, - рявкнул Гура. Его раздувало от собственного гостеприимства.
- Я застряла, - тут же отозвалась ожившая фотомодель.
Гура обошел скамейку, ухватил тетку за ноги и после некоторых усилий даровал ей свободу. При этом можно было наблюдать интимные подробности ее туалета. Дама поблагодарила, отряхнулась и начала моститься к своему освободителю на колени.
- Ты куда, кобыла, прешь?! - завопил Гура, - Вон садись на сумку с бутылками. Только тару не покалечь своим центнером. Сгною.
Фотомодель присела, вынула из кармана губную помаду склеенную скотчем, щедро намазюкала свои уста и вульгарно заулыбалась, демонстрируя прокультивированные зубы. Стаканчики были уже наполнены, Гура успел разложиться. Николай провозгласил тост:
- Предлагаю поднять бокалы и выпить за начало всех начал - за сперматозоид.
Возражений не последовало. Все выпили. Семейная пара даже фальшиво поцеловалась и стала на перегонки подметать закуску. Видимо жизнь не часто баловала их столь "изысканными" продуктами.
Николай прикурил сигарету и повернулся к даме:
- Не желает ли уважаемая публика увидеть фокус?
- Желает! - заявила чавкающая публика.
Факир поднял с земли драгоценный сосуд. Он жадно затянулся и затем стал мастерски дуть в горлышко бутылки, создавая внутри сосуда миниторнадо. Из горлышка плавно выползла десятирублевая бумажка. Факир ловко подхватил купюру и картинно вручил Катюхе.
Второй зритель во время демонстрации фокуса сидел, как на иголках. Его глаза были привязаны к бутылке, как радары. Кулаки сжаты до боли. И в тот момент, когда десятирублевая купюра легла на дамскую ладонь, Гура сдетонировал.
* * *
Факир не был пьян - факир был мертв. Так сказать, ушел в юдоль плача. Он лежал на земле окровавленный и весь изувеченный, как непрожареный цыпленок тапака. Рядом валялась сломанная трость. Гура сидел на лавке в наручниках, все еще разгоряченный. Катерина скукожилась на другом конце скамейки. Возле них топтался наряд милиции. Потрясенный старлей спросил присмиревшего бомжа:
- За что ты его так..?
- Хотел пидор мою бабу за мои же деньги купить! - сплюнул Гура.
В карманах покойника кроме кошелька ничего не обнаружили. В портмоне же было несколько рублевых бумажек и три календарика на двухтысячный год. На обратной стороне календариков изображался американский доллар.