- Сергей, здравствуй! Я чего звоню, - голос в мобильнике звучал громко. Санька Анохин со всеми говорил так: он был немного глуховат, порой по телефону не всё разборчиво слышал, поэтому сам чуть не кричал в трубку. – Я сегодня в инструментальный цех нового слесаря принял, очень на тебя и твоего Кольку похож. Потом заглянул в трудовую книжку: Серафим Петрович Яблочков, а фотография в паспорте – ну ты в молодости! ПТУ окончил с повышенным разрядом, на соседнем заводе получил пятый, в трудовой книжке ни одного взыскания. Есть благодарность – за рацпредложение. Как на Кольку, удивительно, смахивает! Ведь ты в юности известным ходоком был, может, проросло твое семя на стороне?
- Я бы знал.
- А так похож!
- Ты меня, Санька, просто заинтриговал. Знаешь что, давай сегодня пообедаем вместе, давно в неделовой обстановке не общались. Приходи в двенадцать ноль-ноль в столовую в мою комнатёнку, я позвоню, чтобы на двоих накрыли.
- Спасибо, Серёж, приду!
Это по телефону, когда нет посторонних, или в приятельском кругу они так разговаривали – Сергей, Санька и ещё Петька.
Сергей Владимирович Царьков ныне директор завода, даже генеральный. Александр Петрович Анохин у него начальник отдела кадров. А ещё есть Пётр Петрович Лебедев – начальник инструментального цеха. Почти одногодки, жили когда-то на соседних улицах, учились в разных техникумовских группах. Служба в армии их разъединила на два года, а потом они вместе оказались в заводском комитете комсомола.
Сергей, широкоплечий парень-красавец, оказался упорным, по вечерам ходил в вечерний филиал политехнического института, успевал и заводской молодёжью, на освобожденной основе, руководить, и танцы-дискотеки старался не пропускать. От девчат не было отбоя, так что выбор был всегда за ним. После комсомола недолго побыл в начальниках техбюро, стал начальником кузнечно-прессового цеха, и в главных инженерах не задержался. На первом собрании, когда заводское акционерное общество открытого типа только-только оформилось, и тогда ещё голосовали без доверенностей лично поднятыми вверх бумажками с написанным на них количеством акций, избран генеральным директором. Так и держался в этой должности, постепенно скупив достаточное, чтобы не бояться нечаянного выборного результата, количество ценных заводских бумаг. Но и работать умел. Хоть и пришлось кое-кого сократить, но потери не так и заметны, зарплату платил в положенное время, реализация товара была средненькой, но регулярной, чего ещё желать в не поймешь какое время, когда верить нельзя ни Москве, ни области, только своим сбытовикам и снабженцам, да собственному экономическому чутью.
Санька, наоборот, из категории неудачников. Это сейчас на сидячей и спокойной работе, да ещё и курить бросил, располнел, а был худущим-худущим нормировщиком, но в общественной деятельности очень исполнительный, такого аккуратиста и выдвинул генеральный на отдел кадров. Александр Петрович все заводские сплетни, узнанные от жены, плановика, докладывал вышестоящему другу.
Пётр Петрович – тот хитрован. Ещё в комсомольские годы искал для себя выгоду. Но вот терпения окончить заочный институт не хватило, ещё лет пятнадцать назад успокоился в должности начальника инструментального цеха, выше уже его не поставить, зато и ниже, хотя иногда и злоупотреблял терпением директора, такого специалиста нельзя опускать – себе дороже, дело знает.
Но вот и обедать пора. В небольшом кабинетике при столовой директор обедал обычно один, а когда надо было с кем-то поговорить, времени на все дела и дня, бывает,не хватает, то нужного человека принимал в столовой за совместной едой. Там же угощал, если приезжающих было не больше четырёх, важных гостей из Москвы, Нижнего и других мест, если больше – возил в ресторан.
Санька уже ждал.
- Ну, Александр, рассказывай про слесаря похожего на Кольку.
- Тебе лучше самому посмотреть, вот давай дня через три пойдём в инструментальный, я тебе его покажу, да ты и сам узнаешь.
- А год рождения который?
- Что, уже вспоминать стал свои похождения, Сергей Владимирович! Кажется, тысяча девятьсот восемьдесят третий. Думай, Серж, извини за фамильярность, с кем тогда гулял-целовался!
- В то время у меня и Даша была, и Татьяна-библиотекарша, потом Наташа, они ныне давно женаты, так там дети явно отцовские, потом Лена была, но у меня с ней ничего в этом плане не состоялось, увы, соблазнить не смог, на том и расстались. Да уже тогда, ты же, Сань, помнишь, Светка за мной бегала, секретарша моя комсомольская. Она же и в институт из-за меня поступила. По вечерам ходила по слабоосвещенному Малому Прогону, улице Кольцова, ныряя в маленький тёмный проулок, ведущий к институту-«огуречнику», как мы его прозвали. После занятий, когда становилось ещё темнее, а дорога опаснее, приходилось её провожать, мою секретаршу. Вот и допровожался. Я перешёл в техбюро, и она за мной – в светокопию... Если взять ещё год раньше до этого, тоже вроде у меня без последствий с девушками обходилось. Словом, я бы знал.
В инструментальный цех они пошли вместе – директор и начальник отдела кадров.
- Давно ты у меня, Сергей Владимирович не был, - вышел из-за стола с протянутой для приветствия рукой Пётр Петрович.
- А чего у тебя делать, по ежедневным отчётам всё в порядке. Наоборот, хочу узнать твои просьбы.
- Нам бы, Сергей Владимирович, работы побольше!
- Сам бы рад, но заказы на прежнем уровне, лишь бы не уменьшились. Надо нам над новой номенклатурой думать. В случае чего, всё с твоего же цеха начнется.
- Давно пора, ну а мы – всегда готовы!
- А где работает твой новый Левша?
- Я так и догадался, что ты на двойника пришёл посмотреть, Санька уже тебе наплёл про него? Вот он, Серафим, рядом с усатым слесарем за верстаком!
- И ты похожесть заметил?
Директор подошел к усатому слесарю, поздоровался за руку – на одной же улице росли, поинтересовался делами, как бы невзначай поглядывая на его молодого соседа.
Потом в сопровождении Лебедева и Анохина прошёл по всему цеху к противоположным воротам.
- Да, ребята, теперь убедился, что вы правы про похожесть.
- Грехи молодости! – съязвил Пётр Петрович.
- Вот и я об этом позавчера подумал, – поддержал Анохин.
- Но ведь не было ничего такого у меня, с девушками я обходился аккуратно. Да и знал бы, все в одном городе, даже почти на одних улицах живём.
- Узнать надо о матери.
- Вот тебе, кадровику, и карты в руки. Да и ты, начальник цеха, поинтересуйся поподробнее новым работником. Где живёт, что соседи говорят, почему с прежней работы, раз такой специалист, ушёл? Сроку вам два дня. Приходите в пятницу в обед в столовую, там и поговорим.
На этот раз директор заказал не только обед на три персоны, но и коньяк.
- Я, понимаешь, Сергей Владимирович, с годом ошибся, говорил же по памяти, а не с документа. Серафим не с восемьдесят третьего, а с восемьдесят пятого. Родился 30 декабря.
У Царькова отлегло от сердца: в то время он уже был год женат на Светлане, на сторону уже не поворачивал.
- Яблочкова на прежнем заводе характеризуют положительно, - стал докладывать Пётр Петрович.- Мала зарплата, а парень жениться собирается, да ещё за внедрённое им же рацпредложение - новый вырубной штамп с экономным раскроем металла, для этого полосу надо было заказывать в металлозаготовительном в два раза шире и вырубать детали с обоих сторон и с новым расположением заготовок - ему не заплатили ни копейки. Это первое. А второе, - Пётр Петрович хитро взглянул на друга-директора, - девичья фамилия его мамы Учаева. Лидия Павловна. Это тебе, Владимирыч, ни чего не говорит?
- Говорит. Знал я её. Но в восемьдесят первом году. Целовались – это было, но не больше, так что я к Серафиму ни каким боком. А ещё что, Петрович, узнал?
- Работает в детсаде воспитателем. С мужем, Яблочковым, жили хорошо, кроме Серафима ещё есть дочка-продавщица, по вечерам не на дискотеку ходит, а в филиал университета. А сам Яблочков умер в прошлом году – диабет отнял одну ногу, потом вторую...
- Давайте и его, нам незнакомого, помянем, - почему-то сказал Сергей Владимирович, наливая коньяк в рюмки товарищей и потом в свою.
Вечером, уже поужинав, когда жена ушла смотреть сериалы, три подряд, два – про любовь, по второй программе, третий, по НТВ, криминальный, Сергей уселся на кухне, достав оставшуюся ещё с его дня рождения полбутылки «Путинки».
Лида. Он помнит её. Встречались всего три раза. Познакомились на танцах. Пошёл провожать, удивился, что живёт непосредственно в детсаде. Приехала из деревеньки Ульяновской области к сестре, работала на ферме телятницей, пока к ней собиралась полгода, сестра вышла замуж, перебралась к мужу в общежитие. Устроила к себе в детсад техничкой, там же ей выделили и каморку. «А я стихотворение знаю про девушку Лиду, - сказал Сергей.- А ещё читал рассказы писателя Лидина. Завтра встретимся!». Встречались на территории детсада, целовались в беседке, руки у Лиды оказались твердые, в грубых шишечках-мозолях, не сошедших после колхозной работы. Да и в детсаде ей приходилось убираться одной за двоих – за ту каморку. Пожалуй, комсомольскому секретарю и будущему инженеру такая деревенская простушка не подойдет, да и блюдет себя по-деревенски. На четвёртое свидание Сергей не явился, хоть и договаривались встретиться в тот раз не в беседке, а у «Спартака», в кино ещё тогда молодежь ходила. В кино, но на другой день, он ужё пошел с Дашей.
А, может, фотография Лиды осталась? Все альбомы, десять накопилось, хранились в тумбочке, на которой стоял телевизор. В нём цыганка Кармелита кружила в танце. Сергей, чтобы супруге не мешать смотреть второй год продолжающуюся на экране эту чепуховину, альбомы вынес на кухню. Половина с ещё чёрно-белыми снимками: школьные, техникумовские, комсомольские... Нет, зачем искать, если он с Лидой не фотографировался. А жаль, сейчас бы увидел её. Вот он с Танькой-библиотекаршей, он и Даша на Первомайской демонстрации, с Наташей и её подругами на лесной поляне... Надька-красавица, которую у него отбил второй секретарь горкома комсомола. А дальше Света, Света, Света. На всех поздних чёрно-белых фото подрастающий Колька, а когда он оканчивал школу, то пошли цветные фотографии: навёл объектив, щёлкнул, и проявлять-печатать не надо – всё сделают в магазине. Поддавшись общему увлечению, Царьковы тогда тоже купили недорогую «мыльницу». А теперь она пылится на антресолях, Колька купил цифровой «Кодак», а снимки хранятся в памяти домашнего компьютера. Значит, следующему поколению альбомы не будут нужны. Ни современные целлофановые книжки, ни, тем более, толстенные бархатные альбомы шестидесятых годов.
Кстати, что-то Колька в последнее время задерживаться стал. Двадцать пять ему – пора и о женитьбе задуматься! Парень пробивной, юридический окончил с красным дипломом, сейчас в районной администрации по специальности.
А вот и сын своим ключом открыл тихо дверь. Отец убрал остатки «Путинки» в шкаф. Поставил на плиту чайник. Колька уселся за стол.
- Когда ты нас, будущих дедушку с бабушкой обрадуешь внуком или внучкой? Встречаешься с кем? Всё с дочкой прокурора, говорят, ходишь.
- Нет, ваши сплетни-сведения устарели. Слишком капризна, да и курить не бросает, как я не просил.
- Значит, не уважает тебя.
- Это точно! А вот у вас в администрации та, которая молодёжью занимается, мне приходилось с ней встречаться на совещаниях, вроде серьёзная девушка.
- Увы, замужем. Зато новость – у нас скоро будет новый первый замглавы админстрации.
- Про это я уже слышал. Ты, Николай, мне зубы не заговаривай, отвечай прямо – есть у тебя кто на примете? Пора бы тебе остепениться.
- Ну, если и есть, так я ещё в поиске. С твоего завода девушка, но смущает меня, что всего-то штамповщицей работает.
- Так она пресс домой не принесёт. Шучу-шучу, не важно, кем работает. Лишь бы человек был хороший. Твоя мама секретаршей после школы начинала, лет через пять лишь созрела для заочной учебы, чтобы хорошего парня без присмотра не оставлять...
- Это тебя?!
- Ладно, спать пошли, разговорились тут. Спокойной ночи, сын!
... Через три месяца Санька громко позвонил из отдела кадров директору:
- Сергей, я чего звоню. Тут к нам на работу Лидия Павловна Учаева пришла устраиваться. На соседнем заводе детсад совсем сократили, да и завод тот скоро сам по себе, по всему чувствуется, прекратится. А у нас вакансий в наш детсад нет. Я рискнул обещать ей подобрать после разговора с заводским начальством что-либо, имея в виду тебя. Она завтра за ответом приедет.
- Правильно решил. А что-то хорошее у нас есть?
- Кладовщица в транспортный цех требуется, но работа с мужиками и с постоянной выпивкой связана, да и перед воровством на таком месте трудно устоять. Одну посадили за растрату, следующую уволили. Можно дежурной в паросиловой цех, но там трёхсменный режим, а ещё на пресс...
- Ладно, сам решу. Пригласи Лидию ко мне на завтра в десять, если оперативка будет дольше – пусть подождет.
- А знаешь, какой мне Пётр Петрович вариант про Серафима выдал? Лидка та по всему видно в тебя влюбилась, о тебе много думала даже с мужем в постели, поэтому и получился у них сынишка в комсомольского молодца. Какова, Сергей Владимирович, версия!
- У тебя, Санька, что, в отделе кадров работы мало? Так я прибавлю! Шутка. Но в ней доля правды. В кузнечно-прессовом одна молодая штамповщица есть, разузнай всё про неё.
- Уже всё знаю, не даром хлеб ем. Это Юлия Цветова, она с твоим сыном месяца два назад встречалась. Из Лесунова девушка, сперва, когда устроилась на работу, на заводском автобусе к нам ездила, когда мы на транспортных расходах стали экономить, получила комнату на двоих в общежитии. Видно, бережёт себя, из этого «чудильника», как его все мужики прозвали, через полмесяца ушла на частную квартиру. Поступила в техникум на вечернее отделение. Но что-то у неё с твоим Колькой не сложилось.
- Молодец! Должности, угодничек, соответствуешь!
На следующий день оперативку Царьков провёл быстро, до десяти оставалось ещё пять минут. Но и через двадцать Яблочковой не было. Вызвал секретаршу с накопившимися у неё с начала дня документами.
- Меня ни кто не спрашивал?
- В приёмной какая-то женщина по поводу работы пришла. Я ей сказала, что в отдел кадров надо, а она говорит, что как раз оттуда её сюда послали.
- Пусть заходит. А ещё нам кофе и ни кого не пускать. Я занят!
Лидия Петровна внешне очень изменилась. На улице бы Сергей её не узнал. Пополнела, но одета аккуратно. Генеральный директор улыбнулся, вышел встречать почти к самой двери, усадил посетительницу за столик у стены.
- Мне про тебя, Лидия Петровна, начальник отдела кадров всё рассказал. Сын Серафим у нас прижился, скоро шестой разряд ему присвоим, уговори его учиться в техникуме, есть в парне изюминка. За себя не беспокойся – работу уже подобрал. Но пока пусть сюрприз будет. Давай-ка, Лида, лучше о себе с того самого нашего последнего свидания, нынешнее, выходит, четвёртое, поподробнее расскажи.
- Спасибо! Сын вряд ли вступительные экзамены сдаст. Он ведь и в ПТУ на слесаря-инструментальщика учиться пошёл, потому что без экзаменов. А вот дочка у меня золотую медаль в школе вытянула. По-английски лучше учительницы говорила.
- А мне многие мои друзья говорили, что твой Серафим на меня похож, да я и сам, Лид, это заметил.
- Я ведь тогда очень, Сереженька, извините, Сергей Владимирович, тебя, то есть Вас, очень любила. Неделю после несостоявшегося свидания глаза на мокром месте были, всё плакала и плакала. А потом успокоилась. Просто поняла, что я тебе не пара – ты красавец, секретарь комсомольский, я же кто – деревенская дурочка с мозолистыми руками. Я и это заметила – ты мне ладони один раз погладил и больше не стал. Ходила на все комсомольские субботники, проводимые совместно нашими соседними заводами по сбору металлолома и уборке территории. Видела часто тебя издали, но ты меня не замечал...
Зимой, когда снегу на вашу улицу с аэродромного поля много наметало, даже приходила к вашим окошкам, смотрела, как ты у стола с настольной лампой что-то читал или писал - через занавески чуть видно было. Однажды на торпедовском катке к тебе уже подошла вплотную, только хотела поговорить, а меня твой друг Пётр отодвинул, позвав в свой круг. Хотела подождать, а вас всех мальчишек девчата какие-то в гости пригласили... Так мы и не встретились больше.
Вышла замуж за нашего деревенского Яблочкова, приехал он тоже сюда на заработки. Долго ещё о тебе вспоминала, сама удивилась, когда Серафим, названный в честь деда мужа, с возрастом всё больше и больше на тебя походить начал. А вот отношение к учебе в школе от отца ему досталось – двойки да тройки, еле-еле в группу слесарей–инструментальщиков впихнула в наше художественное училище. А теперь дочке-первокурснице тушью чертежи как инженер чертит...
- Дочь-то как звать?
- Прасковья, в честь моей бабушки.
- Песня такая есть: «Девушка Прасковья из Подмосковья».
- А ты мне стихи когда-то про девушку Лиду читал...
- Давай к прозе перейдем. В детсаде у нас всё занято, а давай-ка попробуем тебя в должности начальника АХО. Административно-хозяйственного отдела. Ничего сложного, у нас начальница вчера заявление подала по собственному: она всё равно уже пенсионерка, у неё дочка второго ребёнка на днях родила, теперь хочет работать бабушкой. Две недели вы будете вместе, за это время и освоишься. Согласна? Скажи тогда секретарше, чтобы она тебя в АХО проводила. А потом в отдел кадров оформляться.
Вечером удивился, такого давно не было: в самое сериальное время супруга на кухне сидела с сыном. Они пили чай. Опустив кружку, Николай запел: «Девушка Прасковья из Подмосковья!»
- Что-то мне сегодня все про такие редкие женские имена говорят, - присел к столу и взял пододвинутую к нему чашку с чаем Сергей.
- А у нас в городе только одна, наверное, Прасковья!
- Вот я про неё, сын, и говорю. Отличница, студентка, продавщица детских игрушек и просто красавица!
- Пап, а ты её разве знаешь?
- Да, откуда? – удивилась супруга.
- А что тут криминального? Просто её маму сегодня принял на работу в АХО.
- Так это наша будущая сваха.
- Пап, помнишь, месяца три назад ты спрашивал, когда я жениться собираюсь? Вот и познакомишься завтра с моей невестой Прасковьей Яблочковой.
- Да-а, дела! Неожиданно! Я и её брата знаю, Серафимом звать, талантливый слесарь. Скоро выходит, и вы с ним познакомитесь. И тогда для вас будет сюрприз. Этот Серафим очень смахивает на меня.
- Что!? - одновременно удивились чаёвники.
- Но я тут не при чём, - предугадал вопрос супруги Сергей. И повернулся к сыну. – Когда же пойдёте в ЗАГС?